В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Для меня очень важно, что сохранилась ШКОЛА `Сургутнефтегаза` Назад
Для меня очень важно, что сохранилась ШКОЛА `Сургутнефтегаза`
Интервью с Анатолием НУРЯЕВЫМ, первым заместителем генерального директора ОАО "Сургутнефтегаз", "Вертикаль" начала с вопроса, чем для него лично стала компания за те 30 лет, которые он в ней отработает?
"Самые лучшие и плодотворные годы, конечно, прошли в "Сургутнефтегазе". Как можно к родственнику относиться? Он есть. Ты можешь его за что-то не любить, можешь критиковать, можешь быть чем-то недовольным, но ты постоянно чувствуешь, что ты связан с этим, что называется, навеки. Это в какой-то мере тобой построено, тобой слеплено, и отношение, естественно, где-то трепетное, где-то критичное, где-то недовольное, но в целом - это родное! Родственников ведь не выбирают!"

Ред.: История мировой нефтедобычи насчитывает без малого полтора столетия. Как бы вы, Анатолий Сергеевич, охарактеризовали последние 30 лет этой истории, на которые собственно и приходится становление и развитие "Сургутнефтегаза"? Анализом развития нефтяной отрасли почему-то в последнее время занимаются политики, аналитики фондового рынка, но голоса специалистов-нефтяников не слышны. Поэтому хотелось бы спросить: какие наиболее характерные черты приобрела нефтедобыча в последние три десятилетия с точки зрения специалиста?
А.Н.: Вопрос широкий и глубокий; процессы, происходящие в отрасли, безу-словно, требуют анализа. Но вы совершенно правы: анализировать и комментировать пытаются те, кто, как сейчас принято говорить, "нефтью занимаются", то есть, либо торгуют нефтью, либо развивают бизнес вокруг нефтедобычи, а на самом деле нефти они не видели и, как говорится, "не нюхали". Комментарии тех людей, которые действительно профессионально занимаются добычей, бурением, обустройством, их точку зрения практически нигде не встретишь.
А если говорить о последних 30 годах, то произошло очень многое.
И первое, что хотелось бы отметить, это изменение отношения мирового общества к энергетическим ресурсам. Темпы роста потребления энергетических ресурсов настолько выросли, что теперь все уже говорят об энергетической безопасности, об энергетическом оружии и т.д.
То есть, наступило осознание того, что это настолько важный фактор в развитии человечества, настолько важный сектор общемировой экономики, что им нужно специально заниматься, и он, выходя за рамки суверенитета какой-то отдельной страны, становится вопросом и проблемой глобального, общемирового значения. Это один из самых существенных моментов и с точки зрения экономики, и с точки зрения политики. Кроме того, за эти 30 лет, если говорить об общих моментах развития нефтедобывающей промышленности, произошла резкая интеллектуализация самого процесса нефтедобычи и практически всех процессов, напрямую связанных с ней. Достижения различных отраслей науки, многие технологии из других отраслей промышленности стали успешно применяться в нефтедобывающей промышленности - электроника, вычислительная техника, сверхновые материалы и т.д.
И, более того, отрасль стала не только использовать эти достижения смежных отраслей, но и стала заказчиком, локомотивом разработки новых технологий и материалов под потребности более сложных технологических требований и заказов нефтяников. Например, таких как шельфовое бурение, развитие технологий, связанных с повышением нефтеотдачи и т.п.
Ну, а если говорить о 30-летнем периоде российской нефтедобычи, тем более о 30-летним периоде Западной Сибири, или о "Сургутнефтегазе", в частности, то тут, наверное, самый важный момент состоит в том, что для нас кардинальным образом изменились условия функционирования. Раньше мы были только исполнителями, и каких-либо серьезных инициатив в сфере внедрения новых технологий и даже альтернативных производственных решений проявить на месте мы не могли. Была жесткая административная вертикаль, и мы делали то, что нам приказывали.
Доходило до абсурда: ровно 30 лет назад, когда я только начинал работать в "Сургутнефтегазе", к нам вместе с поступающими по разнарядке румынскими станками-качалками выдавали примерно по 20 каких-то красных бочек американского производства. Мы долгое время не знали, что это за бочки, и находили всяческие способы уничтожать содержимую жидкость. Водители снимали с бочек красивые этикетки на непонятном английском языке и наклеивали себе на кабины, а бочки находили применение на дачах нефтяников. И лишь через несколько лет выяснилось, что в бочках был реагент для борьбы с отложением парафина...
Времена изменились, и сегодня мы сами себе хозяева в плане внедрения новой техники, технологий, в определении направлений экономической деятельности. Это существенные изменения, и, соответственно, результат совсем иной. Наверное, хорошо, что сегодня среди нас есть свидетели того существенного изменения, которое произошло в нашей отрасли.

Ред.: Некоторые ученые говорят о том, что закат нефтяной эпохи начался с 1985 года, когда впервые в истории мировой нефтедобычи объемы извлекаемой нефти стали больше прироста ее ресурсов. И с этого момента исчерпание доступных ресурсов нефти стало для человечества только вопросом времени. Это считают главным фактором, поднимающим цены на нефть в долгосрочной перспективе. Сегодня же тем, хватит ли нефти и будет ли падать цена на нефть, озабочены все - от министров до домохозяек.
А.Н.: Надеяться на то, что цены на нефть начнут падать, не приходится; проанализировав тренд за последние 10-15 лет, просто невозможно предположить это даже теоретически. Потому что, во-первых, и сейчас все это очень четко понимают, энергоресурсы, топливно-энергетические, в первую очередь, являются невозобновляемым источником, их объем на земном шаре конечен и приблизительно известен. Поскольку темпы роста потребления все время увеличиваются, то цена должна только расти - это закон рыночный. Другой вопрос, параллельно с этим идут другие процессы - прямо противоположные, а именно: освоение других видов энергии. Это биотопливо, использование ветровой энергии, проливной энергии, энергии солнца и т.д. То есть, эти тенденции направлены как бы в противоположные стороны и должны бы сказываться на цене. Но кроме этих двух параллелей существует еще одна. Сам процесс добычи становится дороже, это естественно, потому что мы применяем все более сложную технику, все более дорогие технологии, мы получаем все более низкие средние дебиты из новых скважин. Кроме того, еще существуют национальные налоговые режимы; они, безусловно, в разных странах различные, но, тем не менее, налоговые нагрузки на энергетические отрасли везде во всем мире имеют тенденцию к росту.
И это обосновано: недра - собственность государства, и государство делает все, чтобы перераспределить природную ренту в интересах всего населения. Справедливо ли это - уже другой вопрос. Но цена может только расти. А насколько нефти хватит...
С начала промышленной добычи нефти прошло уже почти 150 лет. За последние 30 лет население планеты увеличило потребление нефти примерно вдвое, при этом мы не отобрали за все это время даже тот объем нефти, который заложен в проектах, то есть 30% от геологических запасов. Мы отобрали, может быть, процентов 20. Остается возможность увеличения коэффициента нефтеизвлечения - а почему не 0,3, не 0,4; 0,5; 0,8 и т.д.
И сегодня, исходя из того, что открытия новых крупных месторождений ожидать не приходится, мы считаем основным направлением повышение нефтеотдачи пластов. Это очень дорогостоящие технологические процессы, но они будут определять и цену на это сырье, и определять добычу этого сырья. Поэтому и министры, и даже домохозяйки могут успокоиться.

Ред.: Нефтедобывающей отрасли во всем мире присущи общие принципы развития. Сегодня нефтяные компании, где бы они ни работали, сталкиваются с истощением ресурсной базы, с усложнением условий добычи и т.д. И, тем не менее, каждая компания ищет свои ответы на вызовы времени. Есть они, безусловно, и у "Сургутнефтегаза". За счет чего и как компания решает и планирует вопрос прироста запасов? Какие меры принимает и намерена принимать для вовлечения в разработку трудноизвлекаемых запасов? С чем вы связываете перспективы развития компании?
А.Н.: Сложилось так, что нефтедобыча нашей компании в географическом плане ограничена рамками Среднего Приобья в Западной Сибири. И я считаю, что нам выпало счастье приобрести запасы в Восточной Сибири. Прежде всего, это Талакан, это свежая надежда, свежий район и свежие ресурсы, которые, как мы полагаем, достаточно рентабельны с точки зрения самого месторождения.
Но этот регион просто нулевая отметка в отношении инфраструктуры, там ничего нет - ни дорог, ни электроснабжения, ни нормальной связи. То есть, это Западная Сибирь средины прошлого века в полный, что называется, рост. Плюс ко всему этому букету еще и очень длинные пути транспортировки. Все это делает весьма сомнительным конечный результат рентабельности этого отдельно взятого месторождения.
Если бы месторождение было рядом с теми, которые мы разрабатываем, можно было бы сказать, что оно самое перспективное из тех, что мы в последнее время открывали, приобретали. Географическая ограниченность нашего поля деятельности заставляет идти по тому пути, о котором я говорил - повышение нефтеотдачи и освоение тех ресурсов, которые считались до этого либо вообще невозможными для добычи, либо слишком дорогими. Эти колоссальные запасы, которые мы имеем сегодня в юрских отложениях, находятся буквально у нас под ногами. Еще более значительными по своим геологическим размерам являются запасы в глинах - Баженовская свита. И мы сейчас предметно занимаемся этими объектами: проводим конкретные исследования для определения возможных объемов добычи из этих объектов.
Кроме того, есть перспективы и при разработке традиционных объектов. Здесь тоже появляется очень много новых технологий: закачка газа под высоким давлением и закачка отработанных газов. В Сургуте рядом с нами располагается Сургутская ГРЭС, которая выбрасывает колоссальное количество отработанных газов, и их можно было бы закачивать в пласты, получая при этом серьезные результаты в плане повышения нефтеотдачи. Но это требует больших единовременных капитальных вложений. Мы к этим вопросам присматриваемся, анализируем, оцениваем, смотрим, что делается за рубежом.
Сегодня практически в каждом отраслевом журнале можно прочесть информацию о том, что закачка отработанных газов в пласты производится с тем или иным результатом. И многие компании пока не в очень широких объемах, но этой проблемой занимаются. Это дает основание полагать, что за данной технологией серьезное будущее. Ну а то, что мы уже сейчас в этой сфере делаем только в больших объемах, чем наши коллеги в других компаниях, есть оттачивание мастерства.
Улучшаем качество, увеличиваем объемы, сокращаем сроки проведения всех этих операций, находим пути удешевления, то есть, повышаем эффективность. Недавно мы испытали одну новую технологию, результат получили отличный, получили разрешение генерального директора на проработку и закупку такого оборудования. я думаю, что и здесь мы первые начнем, но пока говорить об этом подробно преждевременно. Есть у нас свои секреты в кармане!

Ред.: Поскольку все большее и большее значение придается новым технологиям в нефтедобыче, "Сургутнефтегаз", конечно, не может не следить за передовой научной, инженерной мыслью. Какие из разработок последних лет - как отечественных, так и зарубежных - вы отметили бы в качестве наиболее важных и эффективных?
А.Н.: Выделить из большого количества разработок, находок, технологических решений какое-то совершившее переворот, поразившее воображение, трудно - таких нет. Наверное, самое существенное - это проникновение всех научных открытий и разработок в нефтяную отрасль, образно говоря, врастание в решение задач нефтяной промышленности. Это информационные технологи, компьютерная, вычислительная техника. Раньше мы говорили "нефть на кончике долота", а теперь сверху еще "надели" компьютер. Конечно, отдача видна от вооружения специалистов-нефтяников новейшими средствами.
30 лет назад начальник НГДУ даже в самых смелых фантазиях не мог представить, что будет видеть на экране компьютера любую скважину, все технологические процессы в режиме реального времени. Во-первых, это контроль за исполнением решений, во-вторых, это безопасность, возможность оградить себя от серьезных неприятностей. И, в-третьих, это эффектность: если что-то происходит, мы готовы реагировать с тем, чтобы последствия каких-то нештатных ситуаций минимизировать.
Сейчас подход, уровень требований, предъявляемых к оператору по добыче нефти, к мастеру добычи, совершенно иные. Раньше нужны были плечи пошире, руки посильнее и умение махать тяжелой кувалдой. А сейчас нужны знания, навыки, практика, умение схватывать новое. Это основные критерии, которые мы предъявляем к персоналу.
Общемировой тенденцией стала се-рьезная озабоченность негативным воздействием производственной деятельности на окружающую среду. Пришло понимание, что затраты на повышение экологической безопасности производства нужны не для того, чтобы только отчитаться о них.
Это вложения, которые обеспечат нам стабильное развитие на многие сотни лет вперед. Потому что если мы сегодня не вложим рубль, завтра мы будем тратить миллиарды для того, чтобы элементарно получить чистую воду, чистый воздух, для того чтобы парниковый эффект остался лишь теоретически возможным.
Пришло и понимание того, что рост объемов и рост энергопотребления бесконечно продолжаться не могут. Нужно вкладывать деньги не только в ресурсную базу, но и в технологии, которые минимизируют воздействие на окружающую среду. В противном случае мы сами себе роем могилу. Да, то, о чем я говорю сейчас - это не научное открытие, не суперновая технологическая разработка. Но именно эта тенденция должна и, я уверен, будет лежать в основе того нового, что обеспечит дальнейшее развитие мировой нефтедобычи.

Ред.: Кому, на ваш взгляд, принадлежит первенство в области инноваций и изобретений, позволяющих развиваться нефтедобыче в современных условиях? В какой из стран "нефтяная" научно-инженерная мысль развивается наиболее успешно?
А.Н.: То ли в силу нашего менталитета, то ли в силу других причин, но принято считать, что самое лучшее можно купить только за рубежом, а самое умное звучит на английском языке. Между тем, всегда научная школа - советская, российская, русская, еще до создания СССР, именно научная школа была передовой, более, как сейчас принято говорить, продвинутой, чем в западных странах.
Другой вопрос, что экономика была так построена, что наука оставалась для ученых, а прикладное направление, где требовался коммерческий подход, где требовались рыночные отношения, частная инициатива, - пребывало в забвении. И поэтому все ценные русские мысли получили развитие и применение не на русской почве, вот в этом и есть технологическая трагедия!
Вот фирма РЭДА, которая входит в состав фирмы "Шлюмберже". В расшифровке эта аббревиатура звучит как "Русский электродвигатель Арутюнова". Родом он из Баку. После второй мировой войны Арутюнов переехал в Штаты и применил свои идеи, которые до этого безуспешно пытался внедрить в России. А сегодня РЭДА считается одной из лучших фирм по производству электродвигателей. Таких примеров очень много. Американцы, наверное, даже не знают, что создатель вертолета Сикорский - русский инженер. Он друг Туполева. После революции авиаконструктор остался в России, а Сикорский уехал в США, где и нашел применение своим разработкам...
Сейчас это исправляется, но, к сожалению, русская мысль ушла туда, там появилось оборудование, а теперь мы это оборудование на русской земле копируем. Таких примеров много, мы, как бы улучшая иностранное изделие, фактически реализуем те мысли, которые зародились у наших инженеров много лет назад. Мы не просто копируем, мы вносим свои изменения, что-то новое, и, как правило, нам это удается - это отмечают и отечественные специалисты, и признают иностранцы.
Наши инженеры отличаются очень высоким качеством знаний и широким пониманием проблем, творческим началом в продуцировании новых идей. Мы не уступаем, и это, конечно, радует! А то, что экономические условия изменились, так это, я думаю, на пользу нашей науке, она непременно займет достойное место в мире, и прикладная наука в том числе. Время потеряно, вот что жалко...

Ред.: 30 лет - все же срок немалый: почти треть века. Можно ли сегодня оценить заслуги, а может быть, просчеты команды "лоцманов" "Сургутнефтегаза"? Благодаря чему и вопреки чему "Сургутнефтегаз" стал той компанией, о которой много спорят и говорят, но, безусловно, признают одной из ведущих российских компаний?
А.Н.: К сожалению, наиболее верную оценку, объективный анализ можно сделать лет через 50 после события. Тогда оценки дают люди, непричастные к процессам, но видящие результат, когда все по прошествии времени, как говорится, уже "устаканилось" и успокоилось, тогда уже видны последствия деятельности тех или иных моделей, последствия их функционирования в нефтедобыче или какой-то другой отрасли.
Но уже сегодня можно признать совершенно очевидные вещи: сохранен коллектив, сохранены традиции "Сургутнефтегаза", внесен огромный вклад в социальное развитие региона.
Для меня лично очень важно, что сохранились поколения нефтяников в "Сургутнефтегазе" и сохранилась ШКОЛА "Сургутнефтегаза".
Ведь если посмотреть на другие компании, то там персонал часто меняется - хозяин сменился, персонал сменился; появился новый акционер - опять новый персонал. Это "мелькание" наверху не может не сказываться внизу. Когда привыкаешь к стабильности, эффективность работы повышается.
Сколько бы нас ни критиковали, что мы закрытая компания, что у нас "непонятная" модель развития, что, мол, все борются за капитализацию и избавляются от ненужных довесков, сервисных компаний и т.п., а вы, дескать, сидите там, как закрылись в такой структуре 30 лет назад, так и сидите. Правильно это или нет - только время рассудит.
Дело в том, что все современные модели, с которыми мы абсолютно согласны и которые мы анализируем или в которых мы видим очень серьезные преимущества перед тем, что есть у нас, все они для других условий. Модель должна соответствовать тем внешним факторам и среде, в которых она развивается. Не секрет, что все ожидали: вот придет сейчас американская или английская компания, вот они, дескать, нас научат, они покажут, мы увидим, как нам будет тяжело с ними конкурировать... Нам - Ванькам из деревни против их космических технологий?!
Ну и что мы увидели? А ничего! Люди приехали не для того, чтобы нам что-то показывать, а здесь что-то забрать. То есть, ничего нового в российский ТЭК они не привнесли - ни технологии, ни обеспечение решений стратегических задач, а именно: повышение коэффициента нефтеотдачи, улучшение условий труда, улучшение экологической обстановки. Нет, всем этим иностранные компании в России не занимаются! Им это не нужно, они относятся к нам так же, как относятся к своим месторождениям, к своим запасам, скажем, в Нигерии, в Индонезии. Мы для них объект получения скорой прибыли, который нужно выжать, отработать и забыть про него.
Мы не можем принимать такие модели построения бизнеса, потому что мы компания национальная, будь это акционерное общество со 100%-ным частным капиталом, будь это государственная компания или смешанные компании, мы понимаем, что мы отсюда не уйдем никогда. Здесь будут работать наши дети, мы здесь были, есть и будем. И эта стратегическая линия не может не сказываться на структуре и принципах работы компании. Когда, упрекая нас якобы в неэффективности, говорят: "Зачем вам собственные строительные тресты, когда услуги строителей можно купить задешево?" А мы подходим к этим вещам не только с точки зрения экономики сегодняшнего дня, мы их оцениваем еще и с позиции завтрашнего дня. Не можем мы просто взять, собрать свой портфель, продать акции и отбыть куда-нибудь. Это и есть наша идеология - мы пришли всерьез и надолго.

http://www.ngv.ru/article.aspx?articleID=24756

Док. 475983
Перв. публик.: 14.06.07
Последн. ред.: 14.08.08
Число обращений: 106

  • Нуряев Анатолий Сергеевич

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``