Сергей Рябков: `Россия не видит причин для расширения НАТО`Назад
Сергей Рябков: `Россия не видит причин для расширения НАТО`
Прими участие в обсуждении новости На фоне заявлений В.Путина о сползании Украины к тирании и обещаний навести ракеты на Европу сложно поверить в миролюбивость российской внешнеполитической деятельности. О новых приоритетах российской дипломатии "Главреду" рассказал директор Департамента общеевропейского сотрудничества МИД РФ Сергей Рябков. Как бы вы сформулировали главные проблемы в отношениях Российской Федерации с Евросоюзом? {1-} Сотрудничество и связи с Евросоюзом у нас без преувеличения неповторимы по глубине и масштабам. Объем торговли у нас в прошлом году превысил 250 млрд. $ - это большой показатель. Инвестиции нарастающим потоком идут, их счет идет на десятки млрд. тоже, причем мы начинаем инвестировать в экономику Европейского союза. Базу отношений составляет Соглашение о партнерстве и сотрудничестве(СПС), которому скоро исполнится 10 лет, и так называемые "дорожные карты" по четырем общим пространствам - это экономика, внутренние дела и юстиция, внешняя безопасность и гуманитарные вопросы. Т.е. весь спектр отношений перекрывается этими документами. В рамках продажи СПС и "дорожных карт" у нас запущено уже 13 диалогов. Ми имеем по 2 саммита на высшем уровне в год, периодически проводятся встречи правительства РФ и руководства ЕС. Т.е. очень многослойный такой пирог, который как ромом пропитан конкретикой сотрудничества. Есть у нас отдельные крупные темы, которые касаются, к примеру, визового режима. Мы с первого июня ввели в действие соглашение об его упрощении, в соответствии с которым для дипломатов визы отменяются вообще, облегчается возможность получения виз для ряда других категорий граждан, уменьшается стоимость визы. Это 1-й шаг на пути к безвизовому режиму, о чем мы тоже получили договоренность. Есть группа вопросов, относящихся к обеспечению адекватного функционирования Калининградской области в составе России - все это отрабатывается, и итоги саммита в Самаре в этой части воодушевляют. Они показали готовность ЕС конструктивно работать по Калининграду вместе с нами. Но у нас есть гигантская область, где проблемы остры. Эти проблемы в основном, как нам кажется, связаны с эгоистическим стремлением Польши и некоторых других стран Европейского союза из числа новичков увеличить в шкале общеевропейских приоритетов свои собственные интересы, которые они имеют в отношениях с Россией. Т.е. какие-то свои представления о том, что должно происходить на российском направлении, эти страны пытаются навязать Европейскому Союзу как организации. Здесь мы сталкиваемся с проблемой внутренней солидарности, когда ЕС в целом не критично подходит к позиции данных стран. Выражением такого подхода является, фактически, тупиковая ситуация, сложившаяся по вине Польши вокруг подписания договора Россия-ЕС. Но Польша была не одна, Литва занимала подобную позицию! Мы слышали высказывания литовских политиков, но одно дело высказывания, а совсем другое - конкретные решения, принятые в Польше и навязанные в качестве общей линии всему Евросоюзу. Хотя, естественно, Литва входит в ту группу стран, о которой я уже говорил. Вы считаете, что подписание нового соглашения между Россией и ЕС под угрозой? Я со всей ответственностью заявляю, что действующее Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, формально истекающее 1 декабря текущего года, будет продлеваться. В нем есть статья, согласно которой, в отсутствие других решений, соглашение продлевается на год. Т.е. мы не делаем никакой трагедии из того, что не начали переговоров о новом соглашении, в отличие от Украины, у которой, как я понимаю, этот процесс идет очень энергично. Мы не считаем, что здесь есть повод для каких-то экстренных шагов с целью выведения ситуации из ее нынешнего состояния. Мы не считаем себя ответственными за возникновение такой ситуации, вся ответственность полностью лежит на Евросоюзе -прежде всего, естественно, на Польше, но и на Еврокомиссии, на председательстве, которые не сумели обнаружить выход из ситуации. Когда будет выработана реалистичная основа для решения проблемы польского мяса - тогда мы будем готовы свою часть пути пройти и переговоры, как я надеюсь, начнутся. Но спешки нет, это не задача выполнить пятилетку в 4 года или построить мост к 20 пятому съезду партии. Есть реальные интересы, реальная политика. Сколько необходимо времени для того, чтобы ЕС созрел до понимания данного факта, столько и пройдет. Проект новой европейской конституции предлагает решения внутри ЕС принимать простым большинством. Это ограничит возможности, к примеру, Польши влиять на позицию Европейского союза. Как вы оцениваете такое предложение? Я не хотел бы давать публичные оценки данного документа. Мы с интересом следим за развитием дискуссии в этом вопросе и видим гигантские усилия, которые прилагает германское председательство для того, чтобы выработать альтернативу той Евроконституции, которая оказалась отвергнутой большинством населения в популярных государствах. Мы не считаем, что вопрос решен или предрешен, т.е. конкретный процесс еще необходимо пройти, прежде чем документ будет принят. Наверное, к данному все идет, и это обозначает, что ЕС преодолевает кризисную ситуацию. Это поможет структурам Европейского союза сосредоточиться на других темах, которые немножко забуксовали. Я думаю, что есть компромисс, и он будет найден в конце концов - он устроит и огромные, и миниатюрные страны. Т.е. это будет конкретный баланс интересов, выверенный, выстраданный, а оттого жизнестойкий. Недавно министр обороны Литвы выступил с заявлением о готовности расположить на территории страны системы американской противоракетной обороны. Какова будет реакция Российской Федерации? Я видел сообщения информагентств на эту тему. Я не берусь судить, насколько достоверно слова министра обороны были воспроизведены, могу только сказать, что любые возникновения элементов ПРО в Европе, в любом месте, обозначает огромные испытания для стратегического баланса. Мы об этом говорим применительно к Польше и Чешской Республики, и это в равной степени касается других стран. Хотя наши профессионалы утверждают, опять- таки, что если бы эти элементы размещались в государствах северного Средиземного моря, то тогда география работы и перехватчиков, и радиолокационных станций более соответствовала бы заявленной политической цели - возможному парированию ударов с иранского направления. Здесь есть еще один набор аргументов, и их нужно сразу же привести. Сама оценка угрозы с данного направления, как нам кажется, ошибочна. Не будет и не может быть в ближайшие десять-пятнадцать лет у Ирана, как и у Северной Кореи, технологий, которые оправдывали бы создание сейчас такой стратегической системы перехвата. Ну не может Иран создать ракеты такой дальности, для перехвата которой потребовалась бы такая система. А значит - против кого могут быть нацелены эти ракеты? Кто в этом регионе владеет такими технологиями? Ну, владеет, наверное, Украина, в свое время добровольно отказавшаяся от своего потенциала. Помимо нее - Российская Федерация, КНР. Это сложная тема, она вся насквозь техническая и она же предельно политическая. Мы не принимаем на веру эти аргументы и хотим предостеречь всех в Европе от такого легкомысленного отношения к данному сюжету, потому что это очень далеко идущие последствия может иметь. К примеру, какие? Я не имею ввиду последствия в виде каких-то прямых ответных мер, хотя, если все так пойдет, о них следует вести речь через какое-то время. Я имею в виду политические последствия. На самом пике "холодной войны", в конце шестидесятых-начале семидесятых годов, в Москве и Вашингтоне поняли, что противоракетные системы - это крайне дестабилизирующий элемент. И поэтому был заключен договор по ПРО - согласились оставить два района их размещения, которые к тому времени уже были созданы, вокруг Москвы и вокруг базы американских баллистических ракет. Каждая страна выбирала, что ей важнее и дороже. (смеется) Но новые не создавались районы, потому что ощущение защищенности само по себе повышает соблазн применять свое оружие, не в любом случае ядерное, но по стратегическим целям другой стороны. А сейчас мы видим совсем другую ситуацию, когда в течение последних лет размылись прежде четкие границы использования силы. Сейчас есть много ситуаций, когда сила используется не в ответ на агрессию, не по решению Совета безопасности ООН, а по соображениям морально-этического свойства, гуманитарного вмешательства, предотвращения этнической чистки - чего угодно. Т.е., если вот эту всю снять оболочку, - по политическим соображениям отдельных государств. Это опасная тенденция. И если технологически эти самые страны окажутся в состоянии парировать какую-то угрозу - это само по себе развязывает им руки и позволяет еще шире оперировать собственными военными ресурсами, что деструктивно для международной системы отношений, как нам кажется. В.Путин заявлял, что Россия может выйти из Договора об ограничении простых вооруженных сил в Европе. Как это повлияет на отношения с Европой? Здесь есть несколько моментов. Во-первых, мы еще не провозгласили о том, что мы приостанавливаем осуществление договора. Президент выступил с заявлением в послании к Федеральному Собранию о том, что этот вариант будет реализован, если процесс консультаций, который длится, не приведет к искомому для нас результату. Таким результатом является ратификация адаптированного договора натовскими и всеми остальными странами. Адаптированный договор тоже не идеален. Но он, во всяком случае, гораздо дальше продвигает дело контроля над вооружениями в Европе от момента, когда заключался изначальный договор 90-го года - абсурдный во всех отношениях на сегодня. Т.е. спустя 17 лет ничего из того, что обосновывало бы именно такие "потолки", именно такие ограничения и именно такие режимы в этой сфере, уже не существует. Поэтому мы и говорим, что давайте все-таки посмотрим правде в глаза и определимся: или нам всем важнее сохранить договор, ратифицировать его адаптированную версию, как это уже сделала Россия, или же мы, как это делают сейчас страны НАТО, задачу ликвидации присутствия российских вооруженных сил в Приднестровье в количестве нескольких сотен человек, оставленных там для охраны складов, поставим выше самого договора. Т.е. мы должны, пренебрегая судьбой договора, убрать последних военных пенсионеров из Грузии и Приднестровья, и лишь тогда стартует процесс ратификации. Мы все годы шли по пути, связанному с наращиванием требований к нам. Поэтому мы и сейчас не имеем никакой уверенности в том, что после выполнения Россией данных требований не появятся новые. И натовские страны нам так и не смогли сказать, где граница полного выполнения обязательств. В марте экс-президент Польши Александр Квасьневский выступил с заявлением, что Россия вступит в НАТО еще раньше Украины. Как вы можете прокомментировать такое мнение? (смеется) Ну, если бы это было так, уверяю, мы не возражали бы против вашего вступления туда. Но мы не видим причин для расширения НАТО. И для себя таких причин не видим, и не можем понять, почему для других это так важно. Поэтому, мне кажется, это немножко не соответствующее реально происходящему понимание той политики, которую проводит Москва, со стороны бывшего президента Польши. Мы не будем ставить цель вступления в НАТО, для данного нет никаких оснований.
