|
|
Если я стану ангелом, я перестану быть артистом
Назад
|
Если я стану ангелом, я перестану быть артистом
|
Беспрецедентный случай - аж три проекта с участием Гармаша стали на минувшей неделе номинантами на премию "Оскар" - кроме "12" и "Катыни" Анджея Вайды, где актер сыграл заметные роли, это еще и анимация Александра Петрова "Моя любовь", в которой он озвучил одного из персонажей. При этом в круговерти съемок и кинопремий Сергей ГАРМАШ активно участвует и в лучших театральных постановках "Современника". Недавно состоялась премьера "Горя от ума", где он сыграл Фамусова: вальяжный московский барин, каким мы обычно представляем грибоедовского героя, в его исполнении приобрел черты истового домостроевца.
- Сергей Леонидович, прежде всего, позвольте поинтересоваться, как вы себя чувствуете в роли участника трех фильмов, номинированных на самую известную в мире кинопремию?
- Хорошо себя чувствую и очень рад. Но еще больше рад за Никиту Михалкова, Сергея Бодрова, Александра Петрова и все наше кино - такого обилия номинаций на "Оскар" у нас, кажется, никогда раньше не было.
- За свою актерскую жизнь вы переиграли большое количество разных персонажей. Вы всегда понимаете логику их поведения? Того же Фамусова?
- А всегда ли это нужно? Идеальный случай - когда ты играешь, не понимая, что именно ты играешь, но всем нравится. Когда мы работали над "Горем от ума" с Римасом Туминасом, мне очень многое было непонятно и в его мировоззрении, и в его режиссуре. Возникало желание постичь, понять, догадаться - в том-то и заключалась прелесть работы. Вопросов, почему и зачем мой герой ведет себя так или иначе, у меня не было. К другому режиссеру вопросы, может, и были бы, а к нему - нет. Для меня это был не просто репетиционный, а во многом учебный процесс.
- При вашем-то опыте?
- А при чем здесь опыт? Опыт, точнее, навык в нашей профессии, - вещь второстепенная. Он помогает свободнее чувствовать себя, вот и все. Только что закончивший или вовсе не закончивший театральный вуз молодой актер может исполнить роль в фильме или на сцене так, как не сможет бывалый артист. Для актера важнее не опыт, а скорее, способность сохранить отсутствие опыта. Проработав 25 лет в театре, ты можешь встретиться с режиссером, перед которым почувствуешь себя первоклашкой. Нужно иметь открытый взгляд, быть восприимчивым. Артист должен быть материалом для постановщика - сохранить качества глины для обжига.
- Глина - пассивный материал.
- Бывают настолько интересные режиссерские задания, что их хочется только исполнять. Вопросы возникают в ситуации, когда задание недостаточно определенное. Тогда актер может предлагать свои решения, но и тут надо знать меру.
- А случается так, что вас "ломает" то, что предлагает постановщик?
- Бывает. Иногда хочется даже текст исправить, чтобы подогнать под себя. Но это не значит, что я прав, а сценарист и режиссер - нет. Это значит, что нужно искать общий знаменатель. И в процессе поиска я могу поменять свою точку зрения. Это нормально. Помню, на картине "Свои" мы с Хабенским и Евлановым придумали, как нужно сыграть одну сцену, и очень обрадовались. Рассказали режиссеру. А Месхиев говорит: ничего этого не будет, дураки вы. И объясняет, как должно быть, настолько убедительно и доказательно, что мы с удовольствием приняли его решение. У меня вообще нет потребности отстоять свое во что бы то ни стало.
- Хотя ваши персонажи часто производят впечатление очень упертых людей...
- Это их несет, а не меня. Даже если я не чувствую и не понимаю, чего хочет от меня режиссер, я сделаю то, что ему нужно. Правда, на сцене обычно хватает времени на то, чтобы найти общий язык, а на съемочной площадке такого времени нет. Заартачишься - сорвешь график. Рабочая смена - 12 часов, и за эти часы, хоть ты тресни, эпизод нужно снять.
- И все-таки, кто для вас Фамусов?
- Не знаю, насколько это получилось, но для меня он - носитель некой миссии. Можно назвать ее домашней, домостроевской, моральной или религиозной, но на самом деле она гораздо выше. В чем именно она заключается, он не знает, хотя делает вид, будто знает, как многие из нас. Мы ведь часто напускаем на себя знающий вид. Мне известно то, что неизвестно вам, а вам - то, что неизвестно мне, хотя спроси нас, что это такое мы знаем, мы не ответим. Фамусова не спрашивают, а спроси его, он подумает, с какой стати должен кому-то что-то объяснять.
- В философии это называется "вещь в себе".
- В то же время он вполне домашний человек. И спектакль домашний. Утром хозяин рубит дрова, вечером надевает фрак и принимает гостей. Мы не ставили себе глобальных задач, не тыкали указующими перстами в общественные пороки. Нам было интересно, что такое дом, что такое Родина и возвращение на Родину. Внутри грибоедовской истории мы выстроили свою, которую каждый зритель может примерить на себя. Вот над сценой появляется самолет. Для каждого он означает что-то свое. Для меня он летит в одну сторону, для вас - в другую, для кого-то - в третью.
- Для меня он никуда не летит. Я вижу произвольный символ, и никакой охоты толковать его у меня не возникает. Вместо самолета с тем же основанием можно было пустить что угодно другое - ракету, танк, Змея Горыныча...
- А вы хотите, чтобы все имело точный смысл? У Туминаса в "Маскараде" из-под сцены вдруг выскакивает человек в маске с трубкой и ластах. Можно сказать, что это дурацкая фишка, капустник такой. Ничего подобного - это человек нырнул в Неву в двадцать первом веке, а вынырнул в девятнадцатом. Это условность, которая связывает времена. Мы же ставим пьесу почти через два века после ее написания! Мне нравится, что театр допускает такие условности. Но вы, однако, заставляете меня оправдываться...
- Просто мне интересно, что вы думаете про образ, который знаком миллионам людей, изучавшим Грибоедова в школе.
- А я еще не закончил о нем думать. Чтобы осмыслить Фамусова, мне не хватило ни репетиций, ни десяти сыгранных спектаклей. Мне нужно еще время. И думаю, что весной зрители увидят другого Фамусова - не совсем того, которого они видели зимой. И другой спектакль. Откровенно говоря, я бы вообще поломал практику премьер сразу после завершения репетиций. По-моему, сначала нужно сыграть спектакль раз десять, а потом уже объявлять официальную премьеру и звать VIP-гостей. Или уж, если надо, репетировать до полной готовности. Хотя мой график забит до отказа...
- Мне тоже кажется, что сравнительно с девяностыми годами у актеров очень уплотнилось расписание.
- Не удивлюсь, если физики докажут, что время ускоряется. Но это как посмотреть. Когда-то у нас были две телепрограммы, и нужно было подойти к телевизору, чтобы переключиться, хотя не было никакого смысла этого делать, потому что на обеих было одно и то же. Теперь у нас сорок каналов и пульт переключения, но чтобы выбрать, надо потратить еще больше времени. Чтобы позвонить с дороги, раньше нужно было дойти или доехать до телефонной будки. Теперь у тебя в кармане телефон, который поминутно звонит и отнимает еще больше времени. Достижения научно-технического прогресса, с одной стороны, облегчают нам жизнь, а с другой - убивают ее. Разве можно сравнить мобильное общение с эпистолярным? Конечно, график не стал свободнее. Но я не жалуюсь. Это было бы кокетством - актеру жаловаться на востребованность.
- Когда Анджей Вайда ставил в "Современнике" "Бесов", он сказал, что в каждом из нас сидит свой бес. У критика это, конечно, бес сомнения. У некоторых режиссеров - бес честолюбия. А у вас какой бес?
- Думаю, что не один. Бес несдержанности, например. Я человек увлекающийся. Но к чему рассуждать о своих бесах? Чтобы их изгнать? Вы помните, что говорит Воланд Левию Матвею: "Чем было бы ваше добро без нашего зла?" Если я стану ангелом, я перестану быть артистом.
- Если одного беса выгнать в окно, другой тут же влезет в дверь. Не только свято место пусто не бывает, бесово - тоже. А как вам идея познать своего беса, чтобы лучше использовать его в профессии?
- Для критика это, может быть, и полезно, а для актера вряд ли приемлемо. Мы работаем разными инструментами, разными участками мозга. Вы - сознанием, мы - подсознанием. Если бы я мог познать свою игру, она была бы плоха. Поэтому не нужно знать своих бесов - с ними нужно взаимодействовать, не позволяя им вертеть тобой.
- Вайда пригласил вас сниматься в "Катыни" после того, как поставил в "Современнике" "Бесов" с вашим участием?
- Еще когда мы репетировали этот спектакль, он сказал, что обязательно снимет меня в этом фильме, и через три года сдержал слово.
- В прошлом году вы снимались у Валерия Тодоровского в фильме "Буги на костях" и у Федора Бондарчука в "Обитаемом острове". Обе картины так или иначе связаны с советской эпохой, когда у нас преследовали "стиляг" и устраивали "пятиминутки ненависти" к капитализму. А вы сами хорошо помните это время?
- Стиляг я не застал, они были раньше, а в мое время были хиппи. Мы все в какой-то мере хипповали - писали всякое на майках, скребли кирпичами джинсы, чтобы они казались потертыми, отращивали длинные волосы...
- Но при этом вы были вполне советским парнем?
- А каким еще я мог быть, уча в школе стихи про Ленина и вырастая в обычной советской семье? "Один день Ивана Денисовича" Солженицына я прочел только в середине 70-х и лишь тогда подумал, что все было не так, как нам расписывали, но переворота в сознании это не произвело. Он произошел позже, когда в начале 80-х я стал учиться в Москве, прочел "Архипелаг ГУЛАГ" и Войновича - как сейчас помню, на фотобумаге... А потом, когда началась перестройка, узнал о прошлом еще больше, столько, чтобы не тосковать о нем и не желать его возвращения.
- Вам свойственно заглядывать в будущее?
- Без конкретного прицела. Только с мыслью о том, чтобы не было войны и были живы-здоровы близкие люди. В профессии я не мечтаю. Конечно, хотелось бы, чтобы мне чаще предлагали такие роли, как в "Своих" и в "12", но нет конкретных персонажей, которых я во что бы то ни стало хотел бы сыграть. Надеюсь, еще появятся...
05.02.2008
http://www.peoples.ru/art/cinema/actor/garmash/interview3.html
Док. 483551
Перв. публик.: 05.02.08
Последн. ред.: 01.09.08
Число обращений: 108
Гармаш Сергей Леонидович
|
|
|
|
|
