Вера Владыцкая, Станислав Радкевич: Основной вопрос партстроительства.Назад
Вера Владыцкая, Станислав Радкевич: Основной вопрос партстроительства.
Ответ как будто напрашивается сам собой: прежде всего, надо четко определить ту часть общества, на которую партия будет работать. Абсолютная и относительная величина этой части, степень сплоченности составляющих ее людей, наличие у них собственной политической культуры - вот что будет главным для партии. Именно эти люди придут в ряды ее активистов, именно они будут ядром ее электората. Казалось бы, все относительно просто.
Трудности начинаются со следующего шага, а именно - при попытке определить, на какие части делится (если делится) современное российское общество.
Классикам российского партстроительства, включая Ленина, было намного проще. В общей неразберихе начала прошлого столетия, ознаменовавшегося созданием индустриального общества в России, тем не менее, уже достаточно четко просматривались те 3-4 крупные общественные группы (классы), которые будут составлять его основу. Ленин с единомышленниками безошибочно определили класс, обладавший наибольшим мобилизационным потенциалом, - промышленных рабочих - и, использовав этот потенциал, захватили государственную машину, как им казалось, "всерьез и надолго"...
Сегодня, в начале XXI века, структура российского общества вновь "плывет", но теперь уже по причине перехода к постиндустриальной стадии общественного развития. Небольшое количество крупных социальных групп уступает место большому количеству мелких, а они находятся в нестабильных, постоянно меняющихся отношениях как друг с другом, так и с государством.
Среди социологов есть экстремисты, считающие, что постиндустриальное (даже постсовременное, как они его называют) общество - это уже совсем не общество: в нем у людей остается слишком мало общего. А.Согомонов вводит термин тусобщество. Небольшие профессиональные корпорации, составляющие российское тусобщество, лишены главной компоненты классической общественной корпорации - "цеховой" этики. А без нее хорошо известные любому горожанину "сообщества гиперсвободных профессионалов представляют собой лишь замкнутое пространство для личной самопрезентации - тусовку, то есть нескончаемую череду индивидуальных или групповых перформансов".[1]
Политику тусовщики не привечают, ругают грязным делом. Не желая себя привязывать ни к одной "идеологии", они сегодня проголосуют за В. Путина, завтра подпишут "яблочное" заявление против войны в Чечне, а послезавтра вообще не пойдут на выборы. Исключение составляет специальная политическая тусовка. Но элементы перформанса зримо присутствуют и в ней: позавчера, например, С.Глазьев состоял в либеральном гайдаровском правительстве, вчера отстаивал интересы генералов ВПК совместно с Ю.Скоковым, а сегодня борется за "народную ренту"...
На обломках советской империи в то же время продолжают существовать могущественные индустриальные корпорации ТЭК и ВПК, в которых приватизация прежней госсобственности пока произошла не по индивидуальному, а по корпоративному принципу. В большой российской политике особо важную роль играют ресурсные корпорации: благодаря им в системе международного разделения труда Россия все более прочно занимает место крупнейшей ресурсодобывающей страны.
С индустриальными корпорациями сосуществуют (иногда в состоянии симбиоза) мелкие городские и сельские общины, исторические корни которых уходят в до-индустриальное, аграрное общество. Основа их жизни - натуральное хозяйство, размер которого, кстати, измеряется сотками, не предусмотренными ни одной современной системой единиц. Демократия, партии, выборы для общинников-соседей - примерно то же самое, что самолеты для крестьян-индейцев: вещь сколь великая, столь и далекая, наподобие богов, с которыми, как известно, некоторые обитатели Кордильер и связывают современные воздушные суда.
Сохранилась в России еще и доаграрная архаика. Признаки охотничье-собира-тельских групп, например, легко прослеживаются в сообществах заключенных, на что указывал еще академик Дмитрий Лихачев. По-первобытному сорганизуются бандиты и на свободе. Их участие в политике имеет цели так же далекие от политических, как понятие "закон" от понятия "понятие".
Таким образом, современному российскому партстроителю приходится иметь дело с обществом, в котором парадоксальным образом сосуществуют формы социальной организации, зародившиеся в самые разные исторические эпохи. Каждая из них имеет собственную логику и собственный ритм развития. Найти в этом "компоте" мало-мальски устойчивое социальное образование и опереть на него дееспособную политическую организацию - сложная задача. Но она выполнима.
Прежде всего, необходимо четко развести две вещи: определение социальной базы партии и выбор целевых групп для конкретной избирательной кампании. В первом случае речь идет об изначальных установках лидеров партии и ее членов. То есть предполагается, что лидеры партии имеют четкое представление о том, с какой целью они хотят получить власть, интересы какой части общества, социальных групп они собираются защищать, имеют ли хотя бы самое общее представление, какие механизмы они будут для этого использовать и т.д. Именно этим и должна определяться социальная группа, на которую ориентируется партия. "Прицеливание" же перед конкретной избирательной кампанией ставит перед собой более узкие задачи - выделение группы сторонников и сочувствующих идеям партии, их настроений, готовности принять участие в голосовании, позиции по отдельным проблемам, их территориальной локализации и т.д., притом предполагается, что базовые идеологические установки партии привлекательны для этих избирателей.
Способов определения социальной базы современной партии, в принципе, два. Один - "теоретический", рациональный: это путь выдвижения гипотез и проверки их посредством прикладных социологических исследований. Другой - "практический", иррациональный, основанный на установлении особой психологической связи между лидером партии и "толпой".
Теория может дать немало, особенно если речь идет об установлении социальной базы для какой-либо партии, задумываемой по западным образцам. Доказательством этому служат, например, результаты нащупывания российскими социологами среднего класса в России.
В последнее десятилетие на роль выразителя интересов "средних русских" претендовали и претендуют множество политических партий. В результате, по наблюдениям социологов, "средний класс" стал "сложной мифологемой, связанной с перенесением на российскую реальность внешних ценностнонагруженных образов своего потенциального будущего, определяемое через подсмотренное чужое настоящее".
Совсем избавиться от мифов, как известно, нельзя, но уменьшить степень мифологичности наших взглядов (и программ) можно. Социологическое исследование, проведенное под руководством Т. Малевой, например, содержит очень интересный практический вывод о том, что средний класс вообще не может быть описан одним интегральным критериальным признаком. Как единое целое средний класс не существует. В России есть скорее средние классы - социальная совокупность, характеризующаяся цепочкой признаков: материальными ресурсными признаками (доходами, сбережениями), нематериальными ресурсными признаками (уровнем образования, профессиональной позицией), а также признаками социального самочувствия (стратегией выживания, самооценкой успешности). Различные средние классы характеризуются разным уровнем концентрации указанных признаков.[2]
Легко убедиться, что рационально-теоретический путь к искомой социальной базе весьма тернист и извилист. Однако научиться "практическому", популистскому способу нащупывания социальной базы еще труднее. Единственный метод - наблюдать за успешными политиками-популистами и пытаться "делать, как они".
Классический образец российского популиста - лидер ЛДПР В. Жириновский.
С технологической точки зрения, поиски В.Жириновским социальной базы для своей партии всегда давали положительный эффект. Так, в начале 1990-х годов он абсолютно безошибочно сумел опереться на нарождавшийся класс "новых русских". В оглушительную победу ЛДПР на думских выборах 1993 года (23 процента и первое место) новый русский капитал вложил очень серьезную лепту.
С середины 1990-х влиятельная думская фракция ЛДПР добросовестно лоббировала в пользу крупных российских корпораций, а популистские "поливы" в речах В.Жириновского смягчились. Число голосующих за ЛДПР тогда сразу упало до 7-8 процентов. Сегодня бедные и русские у "жириновцев" вновь на первом месте- и результат налицо: 11 процентов на думских выборах-2003.
Между тем, столкнувшись с реальными трудностями при определении социальной базы своих партий, некоторые партийные лидеры (особенно среди правых) стали подходить к этому вопросу с маркетинговых позиций, пытаясь перенести методы товарного маркетинга на политические процессы.
Традиционная маркетинговая схема выглядит следующим образом:
И => СВП => КМ => 0 => К,
где
И - исследование,
СВП - сегментирование, выбор и позиционирование,
КМ - комплекс маркетинга (товар, цена, дистрибуция и продвижение),
О - обеспечение,
К - контроль.[3]
Конечно, политический и товарный маркетинг схожи, но нельзя не заметить и некоторое отличие: политические партии, которые в рамках такого маркетингового подхода рассматриваются как товар, все же состоят из живых людей, у которых есть (вернее, должны быть) свои мировоззренческие установки, политические позиции и базовые ценности.
На наш взгляд, во-первых, методы маркетинга могут применяться в политике все-таки преимущественно в рамках предвыборных кампаний, а во-вторых, в классическую маркетинговую схему нужно внести существенную правку:
П=>И=>С=>КМ=>0=>К
П - позиционирование,
И - исследование,
С - сегментирование,
КК - комплекс коммуникаций (реклама, PR, агитация, встречи с избирателями и т.д.),
О - обеспечение,
К - контроль.[4]
Механический перенос маркетинговой методологии в политику, в частности, в партстроительство, - вещь бессмысленная, а для самих партий еще и опасная.
К сожалению, большинство российских партий плохо справляется с задачей определения социальной базы. Для некоторых из них, вроде некогда главенствовавших на либеральном фланге Республиканской партии Российской Федерации (лидеры на рубеже 1980-1990-х - А.Руцкой и В.Липицкий) и Демократической партии России ("исторический" лидер - Н.Травкин) их хроническая неспособность определить свою социальную базу в конце концов закончилась перерождением в секты и политической маргинализацией. Но даже те партии, которые остаются пока на виду, упорно повторяют ошибки предшественников.
Одна из таких ошибок - сужение социальной базы. На протяжении всей своей более чем десятилетней истории этим, например, грешила Аграрная партия России (АПР, лидер - М.Лапшин). Изначально партия создавалась и действовала в интересах очень специфической социальной группы - сельской бюрократии, заправлявшей во вчерашних колхозах и совхозах и заинтересованной в двух вещах: удержании в своих руках земли и госдотациях своим убыточным хозяйствам.
К началу 1990-х "хозы" все еще оставались главными кормильцами россиян, а председатели "хозов" имели мощное лобби и в исполнительной, и в законодательной власти. Например, среди народных депутатов России в хасбулатовские времена возглавлявшаяся М.Лапшиным фракция "Аграрный союз" с ее 140 депутатами была самой крупной и одной из самых влиятельных. Через оппозиционную Б.Ельцину парламентскую коалицию "Народное единство" аграрии имели возможность влиять на принятие ключевых политических решений, в частности, намертво блокировали вопрос о продаже сельхозземель.
Но по мере вхождения России в рынок позиции сельской бюрократии размывались: многие бывшие бюрократы перековались в бизнесменов, вошли в контакт с зарубежными коллегами, обзавелись собственными агрофирмами. Подобно шагреневой коже, сужались и возможности АПР. В 1993 году на думских выборах за нее проголосовали 8 процентов избирателей и еще полтора десятка аграриев прошли по одномандатным округам, что позволило М.Лапшину создать собственную фракцию в Думе. Но, начиная с 1995 года, АПР стабильно не дотягивала до пятипроцентного барьера и только с участием "откомандированных" депутатов-коммунистов аграриям удавалось создавать свои парламентские группы.
Тем не менее мы и сегодня читаем в программе АПР, что это "единственная партия в стране, которая имеет четкую и комплексную аграрную программу и готова взять ответственность за разработку и реализацию новой аграрной политики государства и всего комплекса реформ, которые будут способствовать неуклонному возрождению отрасли, отвечать интересам как работников АПК и связанных с ним других отраслей народного хозяйства, так и всей экономики страны". Привязка "лапшинцев" к уменьшающейся и слабеющей социальной группе, в конце концов, привела к тому, что АПР претерпела раскол, лишилась своей фракции в Государственной Думе (на последних выборах партия получила 3,64 процента голосов) и переживает сейчас глубокий кризис.
Другая серьезная ошибка российских партстроителей - безграничное расширение социальной базы. От очередного утверждения очередного партийного лидера о том, что его партия выражает интересы "всего народа России" политтехнологу хочется сесть и заплакать.
Особенно часто громогласная "всенародность" присутствует в программных документах и декларациях центристских политических организаций. Она была и у давно всеми забытого Демократического движения России (лидеры - А.Вольский, А.Яковлев, Э.Шевардандзе), и у многим еще памятного движения "Наш дом - Россия" (лидер - В.Черномырдин). Она остается и в программе "Единой России" (ЕР). Понять, к кому именно обращен данный документ, сложно. В нем в качестве программных целей ЕР перечислены и "сильная президентская власть как гарантия политической стабильности и незыблемости конституционного строя", и административная реформа, и повышение доверия граждан к государству, и "контроль общества над властью через партии и общественные объединения", и "совершенствование законодательства, регулирующего деятельность общественных объединений и их взаимоотношения с государством", и осуществление принципа равных прав, свобод и возможностей для различных социальных групп, национальностей и конфессий, и формирование действенных механизмов защиты прав и свобод, и еще множество, в целом, хороших и правильных пунктов, от прочтения которых остается ощущение... пустоты.
Отметим в заключение, что, несмотря на все сложности перехода к постиндустриализму в России, процесс оформления новых социальных групп идет - и достаточно быстро. Политические партии могут стимулировать этот процесс, если будут стремиться не просто к тому, чтобы получить наивысший "процент" на выборах, а к тому, чтобы отстаивать интересы людей. Только в этом случае они имеют шанс занять, наконец, достойное место в обществе и перестать быть товаром, который раз в четыре года продают на избирательных участках вместе с йогуртами и пончиками.
ВЛАДЫЦКАЯ Вера,
Руководитель департамента исследований ЦПК "Никколо М"
РАДКЕВИЧ Станислав ,
Руководитель департамента аналитики ЦПК "Никколо М"
