Cокращенный вариант этой статьи опубликован в "Российской газете" 5 июля 2002 года. ИА "Росбалт" предлагает вниманию читателей её полный текст.
Недавнее решение Ватикана об учреждении католических епархий в России подняло целый ряд серьезнейших вопросов в отношениях между Русской Православной и Римско-католической Церквами. С февраля 2002 года, когда был предпринят этот шаг, обе стороны, православная и католическая, сделали достаточное количество заявлений, дали множество интервью. Сейчас позиции ясны, и налицо их принципиальное расхождение. Всем стало понятно, что православно-католический диалог зашел в тупик. Каждая из сторон имеет свою правду и готова отстаивать ее до конца. В чем же подлинные, глубинные причины нового трагического противостояния между двумя великими христианскими Церквами?
Первой попыткой перевести дискуссию с полемического на более серьезный уровень - мировоззренческий, богословский - явилась статья кардинала Вальтера Каспера, председателя Папского совета по содействию христианскому единству, опубликованная в марте этого года в журнале итальянских иезуитов "Чивильта каттолика". В статье был серьезно обозначен современный богословский конфликт между Востоком и Западом. Она безусловно является вызовом, ибо носит наступательный характер, содержа жесткую критику позиции Русской Православной Церкви.
Мы принимаем этот вызов, и я постараюсь объяснить, почему не одна только Русская, а практически все Поместные Православные Церкви расценили вышеупомянутый шаг Ватикана как удар по православно-католическим отношениям, как серьезную стратегическую ошибку Римско-католической церкви, за которую она несет ответственность перед лицом всей христианской цивилизации.
С самого начала хотелось бы оспорить утверждение о том, что учреждение католических епархий в России - это исключительно внутреннее дело католиков и не может подлежать какой-либо критике извне. С одной стороны, данное решение Ватикана действительно является вопросом внутренней организации структур Римско-католической церкви, которая имеет полную гражданско-правовую свободу в устроении своей жизни. Но это только если смотреть на вещи с формальной, юридической позиции. Ибо, с другой стороны, данная реорганизация напрямую затрагивает интересы другой христианской Церкви - Русской Православной. Помимо того, что это Церковь большинства в России, она, по официальной точке зрения католической стороны, является также партнером и сестрой.
Когда в свое время Запад обвинял руководство СССР в нарушении прав человека, советские чиновники тоже отвечали, что это внутреннее дело страны. Таким же образом поступали и поступают современные диктаторы. Может быть, они и правы, если рассуждать юридически, но внутреннее дело, которое нарушает чужие интересы или оскорбляет чужое достоинство, перестает бытьвнутренним. Ведь существуют универсальные этические нормы, которые нельзя списывать со счетов.
Это тем более касается отношений между Церквами. Мы, христиане, не можем, не должны руководствоваться в этих отношениях исключительно юридическими принципами. Любовь и внимание к ближнему являются основополагающими понятиями христианского вероучения. Если же Католическая церковь хочет действовать в России, как бы находясь в неком вакууме, игнорируя мнение и интересы православных, то о каком партнерстве и диалоге вообще может идти речь? Тем не менее, нам по-прежнему очень хотелось бы воспринимать наши отношения не как конкуренцию, а как партнерство, и жить не по мертвой букве юридических постановлений, а по высоким нравственным принципам, которые предлагают христианам работать сообща и жить согласно закону братскойлюбви. Наши Церкви должны быть подобны не двум фирмам, борющимся за рынок, а двум народам-союзникам.
Партнерство неизбежно предполагает согласование действий, взаимную открытость и ответственность. До февраля этого года мы сохраняли веру в подобное отношение со стороны Католической церкви, но методология принятия решения о новых епархиях явилась для нас горьким разочарованием. Русскую Православную Церковь просто поставили перед свершившимся фактом, оповестив о нем всего за несколько дней. Так объявляют о начале войны, а не испрашивают братского совета! Буквально накануне этого - в декабре на католическое и в январе на русское православное Рождество - митрополит Кирилл, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, два раза обедал с главой российских католиков архиепископом Тадеушем Кондрусевичем, который ни словом не обмолвился о готовящемся решении. 25 января этого года делегация нашей Церкви, участвовавшая в межрелигиозной встрече в Ассизи, была принята Иоанном Павлом II - и опять ни слова о скором учреждении епархий. Решение было принято в тайне. О чем после этого нам оставалось говорить с кардиналом Каспером, визит которого планировался на конец февраля? Диалог надо вести до, а не после принятия конкретных решений, затрагивающих интересы одной из сторон диалога. Иначе утрачивается весь его смысл.
Объясню теперь, почему, собственно говоря, наша Церковь выступает против того, что Россию - крупнейшую православную страну мира - разделили на католические епархии и сделали "церковной провинцией" Римско-католической церкви. Это означает создание в России полноценной, централизованной Поместной Католической церкви. Да, Христос заповедал всякой Церкви проповедовать и учить. А поскольку Поместная Церковь является частью Церкви Вселенской, то учить она должна, по слову Спасителя, "все народы" (Мф. 28. 19), без различия нации и языка. И в этом безусловно прав кардинал Каспер. Сложность заключается только в том, что в России тысячу лет существует своя Поместная Церковь - Русская Православная. И создание централизованных структур, параллельных ей, фактически означает непризнание ее частью Вселенской Церкви. Подобное отношение нарушает принципы, провозглашенные II Ватиканским собором. Стоит ли после этого говорить о каком-либо "сестричестве" между Церквами?
В возникшей полемике католическая сторона напрочь отрицает понятие канонической территории, что является явным признаком возврата к тому типу мышления, который господствовал до II Ватиканского собора, когда Католическая церковь не рассматривала Православие как часть Церкви Вселенской. Однако, если вдуматься, православные, выдвигая этот принцип, так или иначе демонстрируют, что считают Католическую церковь частью единой христианской "кафоличности", к которой применимы нормы Древней Церкви, не допускающие существования параллельных церковных структур.
Самое удивительное, что еще совсем недавно у нас было полное единодушие с католической стороной по этому вопросу. Напомню историю. Когда в 1991 годув Российской Федерации создавались католические администратуры, Рим пояснил Московскому Патриархату смысл понятия "администратура" и основания, по которым Католическая церковь именно в России не восстанавливает прежних епархий и не создает новых, как это происходило во многих других посттоталитарных странах в начале 1990-х годов. Речь шла о том, что параллельные структуры не создаются, дабы мировая общественность понимала: Католическая церковь признает Православные Церкви как "Церкви-сестры".
Через год после этих событий одной из комиссий Римской курии был выпущен документ "Общие принципы и практические нормы координации евангелизации и экуменической работы Католической церкви в России и других странах СНГ". В нем очерчивались четкие границы пастырской деятельности католиков вРоссии.
В частности, там говорилось: "Вместо того, чтобы принимать обделенных окормлением в Католическую Церковь, католическое духовенство должно посильно помогать Православной Церкви" (II, 2). Кроме того, документ призывал католических епископов следить за тем, чтобы никакой вид деятельности в областях, которые находятся под их юрисдикцией, не мог истолковываться как "параллельная евангелизационная структура".
То, что мы наблюдаем сейчас, прямо противоречит благим намерениям десятилетней давности. Католическая церковь создает в России структуры, параллельные православным, чтобы вести параллельную проповедь. Ссылаясь на заповедь Спасителя благовествовать всем народам, католики забывают слова апостола Павла: "Я старался благовествовать не там, где уже известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании" (Рим. 15. 20). Католики же пытаются созидать в России именно на том духовном основании, которое в течение тысячи лет закладывала Православная Церковь.
Очень ошибаются те, кто считает наш народ поголовно атеистическим, безбожным по сути своей. Как раз наоборот. Наши соотечественники были насильно отторгаемы от веры в течение всего советского времени, но им во многом удалось сохранить духовные ценности Святой Руси: совестливость, жертвенность, почтение к священному, представление о грехе и покаянии. Основной чертой подобного мировосприятия является понятие духовности как главной доминанты жизни. Эту коренную, генетическую религиозность в душе нашего народа гонителям Церкви не удалось вытравить даже за долгие годы жесточайших преследований. Она сильна и по сей день. Именно эта чуткость, восприимчивость россиян к вере способствует успеху проповеди, причем проповеди всякой - и церковной, и сектантской. Тысячелетняя духовная работа Православной Церкви, подвиг ее просветителей и мучеников, христианское воспитание и духовная культура народа - все это сделало почву для Слова Божия необычайно удобренной.
Именно этим фактором, а не какими-то "продвинутыми" миссионерскими технологиями, объясняется относительный успех католической миссии в России, о котором пишет в своей статье кардинал Каспер. Более того: он говорит о "слабости Русской Православной Церкви", якобы боящейся "пастырской эффективности" церкви Католической. Нам нечего бояться "эффективности" католиков, потому что мы видим, что даже при столь благоприятной почве для проповеди успех католической миссии в России невелик. После десяти лет упорной работы всевозможных миссионерских орденов Россия католической не стала. Количество верующих католиков в нашей стране если и увеличилось, то очень незначительно. Для любого, кто мало-мальски знаком с российскими реалиями, цифра в 500-600 тысяч верующих, постоянно приводимая архиепископом Кондрусевичем, выглядит более чем завышено. При этом он сам утверждает,что с 1990-х годов количество его паствы практически не изменилось. По этой причине становится еще более удивительным, что для столь "малого стада" была создана "церковная провинция" во главе с "митрополитом". Создается впечатление, что у российских католиков возрастают только две вещи - административные структуры и титулы.
Продолжая тему "пастырской эффективности" Католической церкви, обратим свой взор на Запад, где она всегда была традиционно сильна. Практически в каждой европейской столице вам покажут бывший католический храм и бывшую католическую семинарию. Люди покинули их. Мы не злорадствуем этому, ибо знаем, какими причинами вызваны подобные тенденции - духом материализма, потребительства, гедонизма, вседозволенности, который сейчас активно навязывается людям. Две великие христианские Церкви - Католическая и Православная - должны совместно противостать этому духу "мира сего", а не меряться силами в "миссионерской эффективности".
Вместо этого в Россию продолжают ехать проповедники "сильной" Католической церкви, надеясь с легкостью пополнить свои ряды людьми, духовно вскормленными и воспитанными православной традицией, "слабой" "Церковью-сестрой". Именно из-за этого духовного паразитизма на православном наследии мы неизменно квалифицируем католическую миссию в России как прозелитизм, то есть как переманивание из одной Церкви, из одной традиции в другую.
Активная миссионерская деятельность Католической церкви в нашей стране не имеет ничего общего с пастырским окормлением уже имеющейся паствы. Здравый смысл подсказывает, что для этого хватило бы определенного количества католических приходов. Но чем, как не прозелитическими целями, объяснить присутствие в России миссионерских орденов? У многих из них указание на миссию стоит даже в названии: "Миссионеры-сыновья Непорочного сердца Благословенной Девы Марии" (кларетины), "Сестры-миссионерки Божественной любви", "Миссионерки Святого Семейства" и так далее. Другие ордена, например, вербисты, изначально создавались как миссионерские организации.
Отвечая на наши упреки, российские католики любят апеллировать к свободе совести, которую мы якобы стремимся ограничить. Они утверждают, что россияне приходят к ним исключительно по собственному свободному выбору. Не отрицая наличие подобных случаев, между тем укажем, что, как правило, такой "свободный выбор" хорошо подготовлен и удобрен предварительным миссионерством: одно дело, когда человек сам приходит в католический храм, другое - когда его туда подталкивает миссионер. А случаев последнего свойства немало.
Мы также не согласны с тем, что католики считают "неверующими" наших соотечественников, крещенных в Православной Церкви или отождествляющих себя с православной культурой, каковыми является практически все этнически русское население Российской Федерации, а также многие традиционно православные народы стран Содружества Независимых Государств. Пусть не все они активно участвуют в церковной жизни, но если считать их неверующими, то точно так же можно отнести к неверующим подавляющее большинство католиков Западной Европы и обеих Америк.
Наше полное неприятие вызывает католическая миссия среди российских детей, особенно сирот и тех, кто воспитывался в неблагополучных семьях, - детей, в большинстве своем крещенных в Православной Церкви, а значит, являющихся ее полноценными членами. Католические миссионеры, главным образом монахини различных орденов, идут в школы, в детские дома и там под прикрытием благотворительности ведут проповедь своего вероучения. Ими же создаются приюты для бездомных, беспризорных детей, которых сейчас так много наулицах российских городов. В этих заведениях маленьких россиян, в большинстве своем выходцев из малообеспеченных русских семей, уже полностью обращают в католицизм. Так взращивается основа новой "церковной провинции" Ватикана, а в перспективе - кадровая смена духовенства и монашества для стран Западной Европы, где молодежь не идет в семинарии и церковные училища, а в результате на приходах служат пастыри из "третьего мира". Естественно, что российских детей никто не спрашивает, хотят ли они быть католиками. Налицо вопиющее нарушение свободы совести, о которой так любят порассуждать наши оппоненты.
Мы ни в коем случае не предлагаем оставлять беспризорных детей на улицах. Наша Церковь прилагает огромные усилия по налаживанию своей социальной, благотворительной деятельности, которая была запрещена при тоталитарном режиме. И здесь сотрудничество с Католической церковью было бы как нельзя кстати. Совместная благотворительная деятельность стала бы прекрасной практической формой нашего взаимодействия. Справедливости ради надо отметить, что это отчасти имеет место, но только не с католическими орденами, действующими в России. В том или ином российском регионе может уже существовать православный приют для детей, но католические монахини, проявляя чудеса скрытности, устраивают свой собственный, для воспитания маленьких католиков. Если бы они действительно заботились не о миссии, а о детях, почему бы не привести их к православным? Почему бы не поделиться своим опытом? Почему бы не позволить крещенным в Православии детям получать духовное руководство у православного священника?
Увы, за редчайшим исключением этого практически никогда не происходит. Заботящиеся о российских детях католики, как правило, не хотят сотрудничать со своими православными коллегами, у них явно другие задачи. Например, мы располагаем достоверными данными, что в одном из католических приютов Новосибирска трем несовершеннолетним братьям-сиротам, крещенным и воспитанным в Православии, запрещают общаться со своими крестными, отбирают православные книги, всячески препятствуют их окормлению Православной Церковью. Вот подлинный, а не надуманный пример нарушения свободы, и нарушает ее, как видим, католическая сторона. Это же и ярчайший, вопиющий пример католического прозелитизма. А таких примеров по всей России - великое множество. Еще один из них - деятельность сестер матери Терезы Калькуттской в Москве, где у них также имеется приют для бездомных детей, который, судя по всему, служит для обращения в католичество. В российской столице есть достаточное количество православных благотворительных заведений, которые готовы к сотрудничеству, к обмену опытом с сестрами матери Терезы в области милосердия и помощи обездоленным. Однако, как видно, католические монахини не желают этого и действуют, не вступая в контакт с Православной Церковью.
Подытоживая вышесказанное, полагаю необходимым заявить, что в России мы имеем дело с целенаправленной миссионерской работой Римско-католической церкви по расширению своего присутствия. Русская Православная Церковь считает, что именно для этих целей, а вовсе не для "нормального окормления" своей паствы, Ватиканом были учреждены четыре католические епархии в нашей стране, а также один новый экзархат и две новые епархии на Украине, в регионах, где католики составляют мизерное меньшинство.
В ответ католическая сторона всегда выдвигала один и тот же контраргумент - указывала на заграничные епархии Русской Православной Церкви: Берлинскую, Брюссельскую, Корсунскую и так далее. Наши оппоненты как будто не хотят замечать, что русские православные епархии за границей носят этнический, а не географический характер. Они по преимуществу окормляют русскоязычную православную диаспору и не ведут миссии среди местного населения. В юрисдикцию одного архиерея Русской Православной Церкви могут входить приходы, расположенные сразу в нескольких странах, как в случае сКорсунской епархией, которая включает наши приходы во Франции, Италии, Испании и Швейцарии. Находящийся в Буэнос-Айресе архиепископ Аргентинский и Южноамериканский окормляет верующих на территории всей Южной Америки! Таким образом, ни одну зарубежную страну наша Церковь не разделила на епархии, как это сделали католики с Россией. Мы не стали создавать, например, Поместной Православной Церкви Италии или Франции, хотя возможностей к тому было множество. Достаточно вспомнить усилия русского эмигранта во Франции Евграфа Ковалевского, который в начале-середине XX века попытался создать "православный латинский обряд". Его инициатива имела определенный успех, и аналогичное движение существует до сих пор. Но мы сознательно не поддерживаем этот и многие другие подобные проекты, потому что считаем Запад территорией пастырской ответственности прежде всего Католической церкви.
По этой же причине наши епископы и священники не идут миссионерствовать в итальянские, французские, бельгийские школы и университеты, как это делают католики в России. Мы считаем, что проповедовать западной молодежи должно собственное духовенство. Кстати говоря, в Западной Европе наша Церковь также могла бы воспользоваться "слабостью" церкви Католической, у которой пустеют, закрываются и продаются храмы, дабы развернуть свою "альтернативную" проповедь. Но мы никогда не будем этого делать. И дело не в нашей "пастырской слабости". У нас просто нет и не должно быть миссионерской стратегии в отношении Запада. Наше присутствие в западных странах возникло в связи с эмиграцией, вызванной многими трагическими событиями в нашем Отечестве: революцией, войнами, экономической неустроенностью. Русские православные люди прибывали и прибывают на Запад в поисках кто прибежища, кто - более стабильной, обеспеченной жизни. Это их право. И их же право - иметь свои храмы, священников и епископов. Русская Церковь на Западе - это не покоритель, не духовный конкистадор. Мы не собираемся состязаться в "пастырской эффективности" с Католической церковью. Пусть каждый трудится на своей духовной ниве.
Нам очень хотелось бы встретить такое же понимание и отношение со стороны официального Ватикана в его политике в России. Но, увы, последние события лишь подтверждают ту тревожную, опасную тенденцию, которая вырисовывалась на всем протяжении российской истории: когда тяжело России и Русской Церкви, Ватикан пытается извлечь из этого максимальные выгоды. Вспомним так называемое Смутное время в начале XVII века, когда главным стремлением польско-литовских интервентов было сделать Россию католической. Вспомним жестокое время революции 1917 года и начатых ею гонений на Церковь. Мы помним о католических мучениках за веру, но невозможно забыть и о "восточной политике" Ватикана, стремившегося договориться с большевиками, пока те преследуют "схизматиков". Именно этим занималась созданная в 1925 году в Риме при Конгрегации восточных церквей комиссия "Pro Russia" во главе с иезуитом Мишелем д"Эрбиньи. На это же время падает и создание католической епархии на российском Дальнем Востоке.
Мы надеялись, что конец подобной политики в отношении России и русского Православия был положен II Ватиканским собором, который назвал Православную Церковь "Церковью-сестрой". Такое изменение отношения к нам подтверждалось последовавшими после собора 25 годами, когда между двумя Церквами шел активный богословский диалог, когда мы были едины перед вызовами обезверившегося мира.
Разочаровывающими знаками явились события конца 1980-х - начала 1990-х годов. На Западной Украине вышедшие из подполья греко-католики начали силой изгонять православных из храмов, некогда принадлежавших им. Русская Православная Церковь предложила католической стороне путь диалога, и вскоре была создана четырехсторонняя комиссия, куда входили представители Русской и Украинской Православных Церквей, Греко-католической церкви и Ватикана. Однако греко-католики в одностороннем порядке вышли из комиссии, продолжив свою варварскую кампанию жестокого преследования православных. Безумного рвения греко-католиков не остановил и Ватикан, хотя тема этого конфликта стала одной из двух, которые начали в исключительном порядке обсуждаться на всех официальных переговорах с Московским Патриархатом.
Второй темой явился уже упоминавшийся выше католический прозелитизм. Тогда же, в начале 1990-х, на открывшееся религиозное пространство бывшего Советского Союза хлынул поток католических миссионеров, сразу развеявший иллюзии о "Церквах-сестрах". Но и тогда православная сторона не отказалась от намерения решать имеющиеся проблемы в духе мира: официальные встречи между делегациями Русской Православной и Римско-католической Церквей проводились довольно часто, почти ежегодно. Две последние из них имели место в ноябре 1999 и в июне 2000 годов, очередная была запланирована на февраль этого года. Так что упрекать нашу Церковь в недостатке стремления к диалогу, как это делает в своей статье кардинал Каспер, мягко говоря, не совсем корректно. Проблема состоит в том, что эти встречи были практически бесплодными: на них обсуждались одни и те же темы - конфликт на Западной Украине и прозелитизм - а католическая сторона не выполняла ни одно из взятых на себя обязательств. Тем не менее, до февральского решения Ватикана о епархиях мы сохраняли готовность к переговорам.
Наша Церковь вела диалог и с российскими католиками. До самого последнего времени у нас действовал Христианский межконфессиональный консультативный комитет, одним из сопредседателей которого, наряду с митрополитом Кириллом, был архиепископ Т. Кондрусевич. Мы возлагали большие надежды на работу этой организации, но теперь, после всего, что произошло, ее будущее находится под вопросом.
Можно с полным правом сказать: принятие Ватиканом решения о католических епархиях в России ознаменовало собой подлинную межконфессиональную катастрофу. Это конфликт не только между Русской Православной и Римско-католической Церквами, а между мировым Православием и католицизмом. При этом попытка представить дело так, что конфликт порожден именно "неуступчивостью" Русской Церкви, бесперспективна, как и бесперспективно стремление разделить Православные Церкви на "плохие" и "хорошие", на открытые к диалогу с католиками и склонные к изоляционизму. В качестве положительного примера кардинал Каспер приводит Антиохийскую Православную Церковь. Но Антиохийский Патриархат первым осудил действия Ватикана в России! А Патриархом Александрийским было даже направлено письмо Папе Римскому, в котором он полностью поддерживает позицию Русской Православной Церкви по поводу учреждения в нашей стране католических епархий. Свою поддержку нашей Церкви выразили также Сербский, Болгарский, Румынский православные Патриархи, глава Польской Православной Церкви.
Так что это не "плохая" Русская Церковь прервала свой диалог с католиками, как пишет кардинал Каспер, а Ватиканом был начат конфликт двух великих христианских традиций. Ситуация с учреждением новых католических структур в России очень напоминает начало XIII века, когда во время крестовых походов создавались параллельные латинские патриархаты на православном Востоке. Где же последовательность: с одной стороны, приносится покаяние в крестовых походах того времени, с другой, реанимируются приемы и методы давно отживших эпох, что отбрасывает наши отношения на многие столетия назад? Естественно, ни одна Поместная Православная Церковь не сможет спокойно смотреть на это.
Проблема, впрочем, возникла не сейчас: общее развитие отношений между Ватиканом и православными Церквами в последнее время шло далеко не гладко. Достаточно вспомнить провал пленарного заседания Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Православными и Римско-католической Церквами, которое состоялось в июле 2000 года в Балтиморе (США). Темой этого заседания был статус униатских церквей. Разногласия между cторонами, православной и католической, были столь сильны, что они так и не пришли к взаимоприемлемому решению. Уже тогда стал очевиден серьезный кризис в отношениях между Церквами.
Еще более очевидно, насколько пагубен этот кризис сейчас, когда христиане Востока и Запада должны встать плечом к плечу перед лицом происходящих в мире опасных процессов: засилья духа материализма и потребительства, утраты человечеством моральных ориентиров, нарастания опасности экстремизма, терроризма, других проявлений межчеловеческой вражды, неимоверного ожесточения и гнева. Мы должны дать единый христианский ответ и на новые политические реалии - глобализацию мировой экономики, интернационализацию права и механизмов принятия решений, объединение Европы. Нашим общим поражением следует считать отсутствие в недавно принятой Хартии фундаментальных прав Европейского Союза какого-либо упоминания о религиозных ценностях.
В этих условиях традиционные христиане - прежде всего православные и католики - должны твердо призвать человечество вернуться к истинным духовным и нравственным ценностям, сказать о Христе и Евангелии как о самых надежных основаниях справедливого и гармоничного общественного устройства. Нам также нужно решительно противостать попыткам вытеснить религию на обочину международной и общественной жизни, ограничить ее рамками приходской общины, частного дома или этнографического "гетто". Для этого Церковь всегда должна иметь решимость изменить мир, не прячась за частоколом несвойственных ей секулярных лозунгов и умопостроений, будь то "плюрализм", "соответствие времени" или "прощание с эпохой Константина", о котором пишет кардинал Каспер. Терминология Священного Писания и святых Отцов чрезвычайно точна, и когда она подменяется модными и популярными понятиями "века сего", это ведет Церковь к утрате остроты видения, к обмирщению и апатии, а, в конечном итоге к поражению своей миссии. Жаль, что из Рима порой звучат менторские интонации, особенно когда нас учат свободе совести и религиозному плюрализму, совершенно забывая, что эти явления всегда бывают разрушительны для личности и общества, если не сдерживаются человеческим выбором в пользу правды и добра - выбором не случайным, но воспитанным духовной традицией.
Осознают ли в Ватикане, что, используя в межцерковной дискуссии аргументы, заимствованные из учений, возникших вне Церковного Предания и явившихся результатом философского развития, во многом вдохновлявшегося идеей освобождения от религиозного влияния, они вольно или невольно ослабляют свою собственную позицию? Понимают ли в Риме, что разрушение межцерковного диалога и антиправославные действия выгодны только силам, стремящимся ослабить, унизить, маргинализовать христианство? Доказательством этому является освещение деятельности Католической церкви западными средствами массовой информации. Мы внимательно наблюдаем за этим и пока не заметили особых симпатий по отношению к Ватикану, кроме одного-единственного случая - темы противостояния с Русской Православной Церковью. Здесь поддержка журналистов полностью на стороне Ватикана. В остальное время Католическая церковь чаще всего подвергается критике и обвинениям в грехах.
К сожалению, Рим поддался искушению легкой экспансии по отношению к временно ослабленной Русской Православной Церкви. Результатом стал развал наших отношений. Это является крупнейшей ошибкой Ватикана, которая уже принадлежит истории. Начало XXI века навсегда запомнится как время трагедии в отношениях между двумя Церквами. Этот исторический просчет трудно исправить с помощью дипломатических шагов, политической активности или пропагандистской риторики. Возникшая рана велика, и возникает вопрос: способны ли участвовать в ее исцелении те, кто нанес эту рану? Но мы верим в то, что Господь исцелит ее, избрав для этого людей, способных осознать всю пагубность случившегося для обеих Церквей.
Обращаясь к Своим ученикам, Христос спрашивает их, готовы ли они пить ту чашу, которую пьет Он Сам. Эти слова Спасителя обращены ко всем нам - к православным и к католикам. Если в ослушании Господу мы могли бы сегодня вместе принять эту чашу, то, верю, мир стал бы иным. Знаю, что очень многие католики разделяют эту веру и готовы вместе с православными братьями и сестрами действовать в осознании ответственности перед Богом, историей и человечеством. В таких действиях - залог не только примирения, но и восстановления единства Церкви, о котором молился Спаситель в Гефсиманском саду.
