Как считают специалисты, чтобы избежать трагедий, необходимо объединение усилий всего общества. Об этом в понедельник говорили и в Общественной палате. Там прошли слушания на тему "Роль культуры и гражданского общества в противодействии терроризму". О бесланской трагедии и противостоянии терроризму в интервью российскому информационному каналу "Вести" рассказал председатель комиссии Общественной палаты по вопросам здравоохранения, председатель Международного комитета помощи детям при катастрофах и войнах, директор Московского института неотложной детской хирургии и травматологии, детский доктор Леонид Рошаль.
- Леонид Михайлович, в Общественной палате говорили о роли деятелей культуры и других публичных людей в деле о противодействии экстремизму. Вы как оценили эту роль?
- Я против того, чтобы был какой-то один день, когда народ занимается противодействием. Работа должна идти 24 часа или 48 часов в сутки в течение всех дней года. Сегодня идет необъявленная Третья мировая война - террористическая война. Никогда еще человечество за всю историю не встречалось таким образом - лицом к лицу, глаза в глаза - с такой угрозой. Были разрушительные войны, но когда гибнут ни в чем неповинные мирные люди, дети - даже той же национальности, религии, я это называю терроризмом, это ужасно. И объединение должно быть, в целом терроризм может искоренить общество своим вниманием к этой проблеме и настороженностью. Но прежде всего - это государство и религия. К сожалению, я иногда слышу хорошие слова со стороны религиозных деятелей об объединении против терроризма, но мне хотелось бы, чтобы это было более действенно. Потому что паства очень хорошо слушает своих проповедников. Например, сегодняшний Ирак: люди одной веры, но разных ее течений - сунниты и шииты - воюют друг с другом. Я хочу выразить слова моей скорби, соболезнования всеми осетинскому народу, матерям, отцам, родственникам тех, кто погибли. Для того чтобы ощутить эту трагедию - я несколько раз повторял, повторяю и буду повторять, - надо 3-4 минуты постоять вот на этом кладбище. Тогда поймешь тот ужас, который есть. Не дай Бог, чтобы это когда-нибудь еще повторилось.
- Как вы говорили, для того чтобы противодействовать терроризму, нужны не только меры правоохранительных органов, но нужны также и какие-то действия деятелей культуры, искусства. Есть реальные дела, о каких вы можете сказать?
- Я немножко сомневаюсь, что деятели культуры сами могут противодействовать терроризму как люди, как личности. Но создавать в обществе не элемент беспокойства, а спокойствие и вместе с ним уверенность, что людей защитят, нужно. И готовить общество к возможным терактам. Никто не знает, когда и где что-то может произойти. Произойдет в эту секунду, через неделю, через месяц, где это будет снова - и об этом нужно не забывать. Я не имею в виду только, допустим сумку, оставленную где-то, и вот мы это заметили, проявили бдительность. Есть помимо этого многое, мимо чего проходить не нужно. К этому я призываю.
- А мимо чего не нужно проходить, например?
- Мимо всего подозрительного. Но я не хочу, чтобы в обществе царили подозрительность, стукачество. Чтобы не было 37-го года, когда жена на мужа, муж на жену, и в Сибири оказывались, или в тюрьмах. Но разумная настороженность общества должна быть.
- Леонид Михайлович, вы принимали участие в переговорах с террористами и в Москве на Дубровке, и в Беслане. Что вы вспоминаете о тех днях сегодня?
- Чем дальше, тем страшнее. Это не люди, это звери. Потому что нельзя добиваться своих целей, какими бы возвышенными они не были, ставя под угрозу ни в чем неповинных людей, и особенно детей. Нельзя - это противоестественно. Это относится и к "Норд-осту", и к Беслану, где глаза в глаза был с террористами. И я знаю, насколько это все опасно. Опасно для общества. Очень хотелось, чтобы жертв было меньше.
- Мы знаем, что вы следите за судьбами вот тех детей, которые уцелели в тех страшных событиях. Вы с кем-то из них сейчас поддерживаете связь, общаетесь?
- Ни институт, которым я руковожу, ни лично я никогда отказывали никому из обращавшихся к нам, и не только после терактов - вообще. Да, я продолжаю по возможности следить за теми детьми, которые уже сейчас выросли после Дубровки. И они ко мне обращаются, и я надеюсь, что от меня они получают помощь. И дети бесланской трагедии. Там кроме физических, очень много психологических проблем. Я разговаривал с Усманцевым, председателем правительства Северо-Осетии, выразил свое соболезнование, а до этого в наших разговорах я предлагал построить в Беслане хороший реабилитационный центр, чтобы успокаивать народ, - это же систематически надо работать. Он считает, что делать этого не нужно. У него двое детей было в заложниках в Беслане, и он проявил свой гражданский героизм, когда террористы предложили ему отдать его детей. Он сказал: "Нет, пусть они будут вместе со всеми". И они получили очень тяжелые травмы. Я верю этому человеку, и он говорит, что у них в семье эта тема ушла, о ней уже как-то забыли. Но не знаю, насколько это так. Забыть это очень сложно. И конечно с населением надо работать, если это еще не подогревается какими-то политическими интересами, которые будоражат общество. Общество надо успокоить, надо разобраться конкретно, в чем же причина. Для меня очень важен единственный вопрос: откуда получился первый взрыв, откуда? Где, кто виноват, кто произвел этот первый взрыв? Это центральный вопрос всей этой трагедии. То, что штаб не планировал штурма в этот день, правда - я был свидетелем этого. Какой там штурм, когда спецназовцы из казармы бежали за 100 метров без обмундирования, спасая детей. Конечно, огромный героизм проявил и осетинский народ. Знаете, это потрясающее было самопожертвование: чтобы спасти каждого, подставляли себя под пули. И героически проработали медики. К концу первых суток уже была готова тысяча коек. И благодаря этому многие были спасены.
- Насколько тяжело проходила реабилитация после тех моментов? Это, естественно, занимает не один месяц, а даже наверное, не один год?
- У нас вообще с реабилитацией в России плохо. Допустим, в школе проходят диспансеризацию, болезнь выявляют, а кто будет лечить потом? Где эта система? Вот реабилитационный вопрос стоит очень остро в России. Есть профилактика, лечение, реабилитация. Если лечение, допустим, организовано, то с профилактикой и реабилитацией у нас плохо. Нам необходимо выстраивать эту систему и по отношению к несчастным, к тем, кто получил увечье.
- Ну теперь поговорим о судах над террористами. Какую роль на ваш взгляд должны играть общественные организации в судах и определении наказания для преступников?
- Я думаю, что суд прежде всего должен быть объективным. Преступников фактически ведь и нет. Был один суд над террористом, на который меня пригласили в Беслане. И я себя чувствовал неловко, когда смотрел на этого мерзавца, а он смотрел на меня и смеялся над тем, как измывались надо мной на суде. И матери Беслана, это несчастные женщины. Не только те, которые сидят в суде, а все. Они тоже хотят правды. Я убежден, что эта правда в конце концов будет. Она не уйдет, не уйдет никуда. Если кто-то виноват из официальных лиц, должен получить то, что должен получить. Я получаю очень много благодарственных писем, но дело не в этих письмах. Мне хочется, чтобы многострадальный народ жил нормально. Для чего все это было сделано? Одна из идей этого захвата школы? Для того чтобы посеять рознь среди республик рядом лежащих. Я тогда обратился к осетинскому народу: "Будьте мудрыми, они только этого хотят. Не берите в руки вилы и не идите уничтожать их. Будет гораздо больше крови и несчастий". Я очень рад мудрости осетинского народа, что они взяли себя в руки и не позволили делать то, на что был рассчитан, кроме всего прочего, этот теракт.
http://www.vesti.ru/doc.html?id=136854&tid=48372
Док. 495478
Перв. публик.: 03.09.07
Последн. ред.: 23.09.08
Число обращений: 118
Рошаль Леонид Михайлович
|
