В работе Вячеслава Никонова есть жесткие размышления о роли русской интеллигенции в трагедии Февраля. Немало было высказано аналогий с событиями 1991 года и в сегодняшней аудитории, и в дискуссиях, посвященных Февралю. Нас, интеллигентов, тоже считают виновными в том, что развалился Советский Союз. Сразу скажу: не принимаю в отношении к себе подобные обвинения. Задолго до 1991 года я писал, что нам не нужны радикальные политические преобразования, что страна к этому не готова и ее потом никто не сможет удержать. Более того, не было никаких объективных предпосылок для подобных преобразований, как бы либералы ни кричали, что СССР обречен.
И вот сейчас, спустя 90 лет после Февраля и 20 лет после перестройки, мы начинаем понимать, что основным мотором революций 1917 и 1991 годов был субъективный фактор. Поэтому мне показалось, что работа Вячеслава Никонова могла больше выиграть с академической точки зрения, если бы он поставил события 1917 года в европейский контекст после Первой мировой войны и в контекст нашей перестройки 1980-х годов. Тогда можно было бы определить, что в Феврале явилось чисто российской спецификой, а что стало проявлением универсального. Ведь по своему существу Октябрь - это повторение якобинского переворота Великой французской революции. Только большевикам этот переворот удался.
Все проблемы 1917 года связаны с модернизацией, изменением институциональной и социальной систем, с формированием новых политических институтов, с поиском компромисса между ними. И все это происходило в России, состоящей из множества национальных образований, которые не были к этому расположены, не были готовы к подобным сдвигам, потому что не обладали необходимой политической культурой.
О роли интеллигенции в революции много писал Алексис Токвиль. По его мнению, революционные интеллигенты - это люди, которые абстрактно рассуждают о политических и социальных проблемах, выдвигают абстрактные, рассудочные решения этих проблем, не имеют никакой ответственности и считают, что им и не придется никогда отвечать. Что тут еще можно добавить... Недаром в Англии, где есть вековые традиции постепенного укрепления демократии, никогда всерьез не относились к радикальным высказываниям Вольтера. А ведь он владел умами Европы! Англичане первым делом спросили бы: а что умеет делать этот мыслитель, отвечал ли он хоть раз в жизни за конкретное дело? Бомж - вот совершенно безответственный человек, который ничем не владеет и ни за что не отвечает. В какой-то мере и интеллигент - тоже бомж, не отвечающий за результаты своих умствований и абстрактных теорий, за свои слова и пропаганду.
Не случайно, как только происходят революции, революционные интеллигенты, волей случая вставшие у руководства страной, тут же оказываются выброшенными на помойку. Они никому уже не нужны, и потому их место занимают профессиональные администраторы. На наших глазах в Белый дом, в Кремль приходили толпы революционных энтузиастов, которые не имели представления об азах управления. И постепенно этих революционных министров сменила генерацией молодых чиновников в серых пиджаках. Как бы мы презрительно ни относились к чиновничеству, но эти серые пиджаки знают, что такое администрирование, как принимать решения и как контролировать его исполнение.
Национально ответственная элита формируется не сразу. В той же Англии к участию в политическом процессе по конституции допускалось очень небольшое число граждан. Политический процесс - это обучение культуре взаимодействия на общее благо, культуре компромисса, если угодно - культуре торговли. Демократия - это результат культуры договоренностей. Так и складывается национальная элита, которая имеет общие ценности, понимает общие цели, хотя и расходится в методах их достижения. А когда в политический процесс выпускаются миллионы людей, которые не имеют общих ценностей и общих целей, которые хотят сразу все или ничего, тогда и начинаются революции. Трагедия России - это трагедия российского политического класса, когда власть не может ограничивать себя, когда принимающие решения не несут за них ответственности. Вот это и есть российская ловушка. Если сегодняшняя власть не сможет преодолеть разрыв между элитой и основной массой, мы получим тот же распадающийся, как и в Феврале, политический класс, который будет заинтересован в разрушении власти.
