Гости :     Тимофей Борисов, Николай Грачев

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – У микрофона Владимир Варфоломеев, как я и обещал, мы возвращаемся к теме, разговор о которой начали в минувшем часе во время электронного голосования в программе `Рикошет`. Речь пойдет о судьбе отряда подмосковного ОМОНа, который несколько лет назад был расстрелян в Чечне, может быть, больше будем говорить о судьбе родных и близких солдат. У нас сегодня в студии Николай Грачев, отец одного из погибших омоновцев, добрый день.

Н. ГРАЧЕВ – Здравствуйте.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Ольга Макарова, сестра одного из военнослужащих. Ольга, здравствуйте.

О. МАКАРОВА – Здравствуйте.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Здесь также мне поможет в этом разговоре военный обозреватель, автор журналистского расследования на эту тему Тимофей Борисов. Тимофей, добрый день.

Т. БОРИСОВ – День добрый.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Прежде всего, Тимофей, у меня, может быть, вопрос к вам, в частности, во время электронного голосования многие слушатели просили все-таки напомнить саму эту историю. Коротко, насколько это возможно, что случилось, какое потом это получило развитие?

Т. БОРИСОВ – Да, я думаю, это необходимо, поскольку прошло 5 лет, и сегодня, именно сегодня 5-я годовщина со дня расстрела Сергиево-Посадского ОМОНа, произошло все 2 марта 2000 г., рано утром.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Недалеко от Грозного, насколько я помню?

Т. БОРИСОВ – Да, это был пригород Грозного, Старопромысловский район, когда колонна Сергиево-Посадского ОМОНа и несколько подольских омоновцев, которые их сопровождали, к которым, в общем-то, сергиево-посадцы и шли на смену, попала в засаду. С одной стороны стреляли свердловские милиционеры из-за забора, с правой стороны, со стороны населенного пункта Собачевка или, как оно официально именуется, село Подгорное стреляли не установленные лица, как принято сейчас говорить, боевики или оборотни в погонах, в любом случае, это были чеченские боевики, скажем так.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Отряд ОМОНа понес серьезные потери тогда?

Т. БОРИСОВ – Да, тогда говорили о 22 погибших, это 17 наших бойцов из Сергиева Посада, наших я говорю, потому что я сам из Сергиева Посада, многих погибших знал лично, это были знакомые, друзья. Один водитель-дальневосточник, два подольских милиционера и два свердловских милиционера, которых потом почему-то забыли. Сейчас официально признано 20 погибших. Более 50 ранено.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Было ведь большое разбирательство того случая, не каждый день, не каждый месяц одно федеральное подразделение обстреливает другое, случай во многом беспрецедентный, и есть же судебное решение, насколько я понимаю, этим судебным решением и самим ходом расследования родные и близкие, в частности, вы, Николай, вы, Ольга, недовольны. Почему, ведь суд назвал лиц, виновных в той трагедии, в которой вы потеряли своих родных, а почему у вас остались какие-то сомнения или недовольства?

Н. ГРАЧЕВ – Сомнения и недовольство остались потому, что доказательств виновности этих лиц в деле не имеется. И мы очень настойчиво пытались допросить тех свидетелей, которые имеют, действительно, отношение к этому событию, мы настойчиво пытались, чтобы суд установил причинную связь между действиями тех лиц, которые обвинялись и которые сейчас осуждены, и тяжкими последствиями. Суд не шел нам навстречу, суд пользовался только материалами, которые предоставила Генпрокуратура и которые, многие из которых, из этих доказательств являются недопустимыми по закону. А те достоверные доказательства и свидетельства, которыми мы располагали, суд не принимал во внимание. Фактически на скамье подсудимых, нам стало ясно, что фактически на скамье подсудимых сидели невиновные лица, и их осуждение лишь добавляет еще две жертвы к той трагедии, которая была 5 лет назад.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Т.е. вы считаете, что вину за те события свалили на двух стрелочников?

Н. ГРАЧЕВ – Да, двух стрелочников, можно сказать, двух козлов отпущения. Назначили виновными и пусть будут, а ведь понимаете, в чем дело, именно обстоятельства самой трагедии, обстоятельства гибели наших родных, я так и не знаю до сих пор, как погиб мой сын, как он сидел, какая пуля в него попала, с какого направления, все эти обстоятельства не расследованы. А если обстоятельства убийства не расследованы, как можно кого-то считать виновным, тем более назначать виновным? К сожалению, судебная власть оказалась очень слабой. И судебные разбирательства оказались низкоквалифицированными, и неспроста трижды рассматривалось это дело, первый раз Старопромысловский районный суд, он разобрался в деле и вынес оправдательный приговор, но потом по непонятным для нас причинам, без объяснения, дело было передано в Моздокский районный суд. И приговор Моздокского суда от 20 февраля 2004 г. был отменен из-за грубейших нарушений процессуального и морального права. Самое интересное, что второй приговор, который был вынесен 15 декабря 2004 г., второй приговор Моздокского районного суда, он оказался еще хуже, чем приговор 20 февраля 2004 г., но он остался в силе, вот парадокс в чем, что самый плохой приговор, самый приговор, который нарушает все процессуальные нормы, нормы закона, он остался в силе. Вообще могу только одно сказать, что приговор 15 декабря 2004 г. основан на сфальсифицированном протоколе судебного заседания, это мы доказали в суде кассационной инстанции. Но нас, наши доводы во внимание не были приняты.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Честно говоря, удивительная ситуация, прежде всего или отчасти тем, что сторону обвиненных, сторону приговоренных людей заняли родственники жертв, родственники погибших. Здесь, наверное, это должно навести на определенные размышления и само следствие. Но если вы говорите о том, что по факту гибели более, чем 20 человек, не были проведены даже экспертизы, не исследовалось, из какого оружия были выпущены пули, убившие людей, то это просто крайне странно. С одной стороны, наверное, можно списать это все-таки на условия боевых действий, война, не до того, но Тимофей машет головой.

Т. БОРИСОВ – Я совершенно не согласен, странностей в этом деле очень много. Много в этом деле и таинственного, я фактически единственный журналист, который был допущен к основному уголовному делу, возбужденному в тот же день по статье 105 "убийство", когда оно еще не было засекречено, это было в мае 2000 г., когда еще дело находилось в прокуратуре Чеченской республики.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Давайте о деталях этого дела поговорим через одну минуту, сейчас краткий выпуск новостей, а затем мы вернемся в эту студию и продолжим разговор.

НОВОСТИ

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Мы продолжаем разговор, у нас в гостях журналист, военный обозреватель Тимофей Борисов и двое родных тех подмосковных омоновцев из Сергиева Посада, которые погибли в Чечне ровно 5 лет назад, это Николай Грачев и Ольга Макарова. Насколько я понимаю, ведь до сих пор вы так и не знаете точных обстоятельств того, как погибли ваши родные?

О. МАКАРОВА – Да, вы правы, мы не знаем до сих пор, как погибли наши близкие. Мало того, я очень активно пыталась на судебных заседаниях выяснить истинные причины гибели своего брата, узнать даже хотя бы последние минуты его жизни. И на втором суде мне это удалось выяснить, кое-какие сведения, но оставался очень важный свидетель из подольского ОМОНа Кожухов, который, к сожалению, не знал в лицо наших ребят, но рассказал историю про моего брата. Но в зале суда выяснить судья мне это не дал, он мне указал на дверь и сказал, что если вы хотите что-то выяснять, выходите из зала суда и выясняйте, а здесь мы рассматриваем дело только о халатности, о бое ни слова.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Т.е. сама гибель военнослужащих суд не особо волновала?

О. МАКАРОВА – Она не волновала его вообще, т.е. если на первом суде что-то пытались разобраться в ходе боя, в обстоятельствах гибели.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Когда суд проходил еще в Грозном самом?

О. МАКАРОВА – Да, в Грозном, нет, чеченский суд.

Н. ГРАЧЕВ – Выездное заседание было.

О. МАКАРОВА – Да, выездное заседание.

Т. БОРИСОВ – Старопромысловский суд.

О. БЫЧКОВА – В Москве. Второй суд уже запрещал говорить о бое, а третий суд, мало того, и о бое мы не могли ничего выяснить дополнительного, но и о халатности ничего нового мы не узнали. Ведь кассационная инстанция, отменили приговор второго суда и дали определение обязательно выяснить причинно-следственную связь между халатностью Фадеева, Левченко и гибелью наших ребят. Но суд даже и с этим не справился.

Н. ГРАЧЕВ – Да, это я могу сказать, что в последнем приговоре от 15 декабря 2004 г. вы не найдете даже такого словосочетания – причинная связь. А это крайне необходимо для расследования преступления по халатности, обязательно требуется связь между нарушением должностных обязанностей и тяжкими последствиями, которые наступили в результате этого нарушения. Но это судом не установлено, еще раз повторяю, в приговоре даже таких слов нет, причинная связь.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А, может быть, я не знаком поскольку с этим документом, может быть, там все настолько очевидно, два полковника МВД не сообщили одному из подразделений о том, что по дороге на Грозный идет колонна с другим подразделением. Вот и все, поэтому случился факт обстрела.

Н. ГРАЧЕВ – Понимаете, Владимир, в юридической науке нет такого понятия – очевидно, есть доказательства. Если доказательства этого есть, предъявляйте их. Если доказательств нет, то значит – невиновен. А доказательств вины нам не представили.

Т. БОРИСОВ – Тут еще ведь надо учитывать, что генерала Фадеева обвиняли в том, что он, сопровождая совершенно другую колонну на Гудермес, должен был предоставить или потребовать бронетранспортер для колонны Сергиево-Посадского ОМОНа. А он отвечал и сопровождал совершенно другую колонну на Гудермес. А полковник Левченко, не имея этих бронетранспортеров, должен был каким-то образом их выделить. Но даже если бы эти бронетранспортеры и были в наличии в колонне, причинно-следственная связь между наступившими тяжкими последствиями установлена не была. Т.е. и сейчас основное дело, возбужденное по статье `Убийство`, не расследуется, ведь мы говорим о двух совершенно разных делах. И это нужно прояснить еще раз, потому что наши ведь радиослушатели думают, что идет речь о деле о расстреле Сергиево-Посадского ОМОНа, на самом деле.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Подождите, и я до сих пор так думаю, Тимофей.

Н. ГРАЧЕВ – Да, так давайте я вам скажу, секундочку, имеются, действительно, два уголовных дела. Одно дело возбуждено по статье 105, убийство, другое дело – статья 293 уголовного кодекса, халатность.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Только второе дело дошло до суда?

Н. ГРАЧЕВ – Только второе дело пошло в суд, но заметьте, что оба дела имеют один и тот же учетный номер, 59 030, в одном и том же управлении Генпрокуратуры на Северном Кавказе, имеются два разных дела с одним и тем же номером. Я много раз обращал внимание и прокуратуры, и суда на это обстоятельство, никакой реакции на это нет. И мы вполне законно имеем основания думать о том, что именно это дело по халатности было выделено для того, чтобы прикрыть, а впоследствии похоронить дело об убийстве, об убийстве наших близких. Это просматривается, на мой взгляд, совершенно очевидно. И дело об убийстве, судя по всему, никто не собирается дальше расследовать. Поэтому мы и выступили с этой акцией протеста. Мы хотим обратить внимание, наконец, высшего руководства страны, что так нельзя оставлять гибель 20 бойцов, которые поехали по приказу федеральных властей, выполняя приказ федеральных властей, и Генпрокуратура, которая тоже орган государственный, не желает расследовать эти события и не желает ничего нам сказать. Ну что же, погиб сын и что, мне замолчать теперь, успокоиться?

О. МАКАРОВА – Хочется сказать, особо отметить, что мы не собираемся оправдывать Фадеева и Левченко, наша цель, цель нашей акции – это обратить внимание на расследование основного дела, на то состояние дела, в котором оно находится сейчас. И хочется сказать, что люди, может быть, думают, что мы желали выбросить ордена. Ни в коем случае, это очень дорогие вещи, дороги сердцу каждой матери, каждой вдовы, каждого ребенка. Это самое дорогое, что есть в семье, это орден мужества, награжденный посмертно, награждены были бойцы. И это уже шаг отчаяния, наш сегодняшний шаг – это был шаг отчаяния, чтобы привлечь внимание, мы просили президента взять под контроль расследование гибели 20 сотрудников милиции, которые за целостность России шли в командировку.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – К сегодняшней акции я вернусь чуть позже и, кстати, к некоторым судебным материалам тоже. Я понимаю, что тяжело возвращаться.

Т. БОРИСОВ – Это очень интересно, кстати.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – К событиям 5-летней давности, но как вам и кто сообщил тогда о гибели ваших родных, потом какие у вас были контакты с государственными органами, я не знаю, кто это, военкомат либо командование, соответственно, части, в которой служили ваши родные. Далее, когда были приняты решения о присвоении им государственных наград и на каком этапе, когда вдруг неожиданно возникла эта стена между вами, родными погибших солдат, и государством? Я хочу попытаться это понять.

О. МАКАРОВА – О гибели Сергиево-Посадского ОМОНа я увидела по телевизору вечером 2 марта, т.е. в 10 часов вечера на экране появляется парень, который учился с нами вместе в школе. Я вижу его, и он говорит о том, что отряд попал в засаду, я тут же, в общем, поняла, что отряд наш, Сергиево-Посадский, хотя по телевидению говорили, что московский отряд, тут же стала звонить в наш ОМОН. Сказали, что информации нет никакой и сказали – звоните утром. И утром уже по телефону мы сами узнали о том, что да, действительно, мой брат Александр Лазарев погиб. Маме никто не сообщал, я позвонила в школу ей, она учителем работает, просила подготовить маму, что, скорей всего, сейчас к ней приедет официальная делегация из МВД, подготовьте, будьте с ней рядом. Но никто не приехал, приехали только родственники, в общем-то, ей все это сообщили.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – У вас все также было, Николай?

Н. ГРАЧЕВ – У меня было несколько иначе, я когда 3 марта собирался на работу, это было утром, около 9 часов, я уже почти выходил из дома, вдруг позвонила знакомая, которая сказала – включи радио, послушай, там что-то произошло с подмосковным ОМОНом. Она знала, что мой сын служит в подмосковном ОМОНе. И когда я уже ехал на работу, я слушал радио, передавали то Сергиево-Посадский, то подольский ОМОН, в общем, как-то уже зародилась тревога. Но потом, после обеда, где-то часа в два дня позвонили из дома, там была моя теща, бабушка Миши, и сказала, что звонили из отряда, просили туда приехать, в подольский отряд. В общем, я позвонил жене, мы встретились часа в четыре, приехали в подольский отряд в 6 часов, и там командир сказал нам, все это сообщил. Конечно, это все было уже в дальнейшем как в тумане, помню только, что сказали, что похороны они сделают как следует. Действительно, похороны организовали.

О. МАКАРОВА – Организовали.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – А после похорон?

Н. ГРАЧЕВ – А после похорон, я так скажу, примерно, может быть, где-то с полгода, год как-то еще какое-то внимание было, потом постепенно все.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – На уровне отряда?

Н. ГРАЧЕВ – Нет, на уровне отряда до сих пор, в общем-то, звонят, спрашивают, интересуются, а на остальном уровне как-то все сошло на нет за исключением одного, за исключением того внимания, которое нам оказывает губернатор Московской области.

О. МАКАРОВА – Да.

Н. ГРАЧЕВ – Борис Всеволодович Громов, здесь нужно отдать ему должное, он как боевой генерал, видимо, прекрасно понимает, что такое потерять солдат, потерять людей и каково состояние родственников. И здесь я хочу сказать, что он совершенно правильно назначил пособие нам всем членам семьи погибших, и это единственная область, единственный субъект РФ, который с таким вниманием отнесся к нашим проблемам. А я-то писал письмо президенту 17 января, как раз поднимая вопрос на федеральном уровне, то, что нам оказывает помощь, пособие, Громов, она в несколько раз больше, чем та помощь, которую оказывает федеральная власть. А по моему мнению, должно быть все наоборот.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Сегодня кто-то из тех, кто пришел к Красной площади, может быть, и вы, сказали, что надеетесь на то, что эта акция поможет обратить внимание президента на происходящее. Но, знаете, мне это напоминает давние наши традиционные истории и представления о добром царе, который вмешается и, наконец-то, поможет, т.е. вы до сих пор полагаете, что верховная власть, она, в данном случае, может вам чем-то помочь? Т.е. вы за все это время, я понимаю, хождение по мукам, все эти годы до сих пор не разочаровались и оставили какую-то надежду в сердце?

Н. ГРАЧЕВ – Я вам отвечу, у нас в стране другого пути нет, не оставлено. У нас нет гражданского общества, у нас нет каких-то институтов, которые могут помимо власти оказать помощь в защите прав, понимаете, дело в том, что мы писали много. Мы писали в верховный суд РФ, мы писали в Генпрокуратуру, министру внутренних дел писали, многие вопросы вообще остались без ответа. Ведь у нас сейчас суд принял такое решение, приговор оставить в силе, и мы прекрасно понимаем, что дело по убийству больше расследоваться не будет. Оно будет похоронено, приложат все усилия, чтобы оно было похоронено. Куда еще обращаться?

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Т.е. как и выход на Красную площадь, так и обращение к президенту – это жест отчаяния?

Н. ГРАЧЕВ – Жест отчаяния, конечно. Конечно, я готов поговорить с президентом, я готов, я готов с ним поговорить и обсудить многие вопросы, но я сомневаюсь, конечно, что он пойдет на такую встречу, а жаль. А другого способа не остается, как еще, понимаете, судебная система – это стена. Я уже знаю по своему юридическому опыту, можно писать самые аргументированные жалобы, обращения, ответ будет один – отписка.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – У меня, Тимофей, к вам вопрос, время наше истекает, к сожалению, вы как-то для себя, поскольку занимаетесь этой историей, даете какой-то себе ответ, какое-то объяснение, почему вместо истинных виновников этой истории осудили стрелочников, почему не ведется настоящее расследование?

Т. БОРИСОВ – Потому что это кому-то нужно. Во-первых, я хочу сказать, что еще в мае 2000 г., когда я ознакомился с делом, когда я смотрел дело, республиканский прокурор, тогда это был Всеволод Чернов, сказал, что это была хорошо спланированная провокация. И я на страницах издания, в котором работаю, писал, цитировал его слова, потом про эти слова почему-то забыли, и теперь речь идет только о халатности, хотя там халатностью как раз и не пахнет. 4 часа бой длился.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Т.е. кто-то сознательно организовал атаку на подразделение?

Т. БОРИСОВ – Конечно, в этом уверены все фактически.

О. МАКАРОВА – Из 20 погибших около десятка людей ранены в голову, убиты в голову выстрелом снайперским из винтовки. В приговоре даже зафиксированы показания потерпевшего Иванюшкина, который говорил, пишет, вернее, что он был ранен пулей из малокалиберной винтовки.

Т. БОРИСОВ – Винтовка.

О. МАКАРОВА – Т.е. это есть в приговоре, да, винтовка, на вооружении ни у свердловчан, ни у наших такой винтовки не было.

Т. БОРИСОВ – Только у боевиков, но в документах прокуратуры присутствует только точка зрения, что расстреливали только свердловские милиционеры. И тем не менее, двое свердловских милиционеров, о которых сейчас забыли, погибших свердловских милиционерах, они были убиты в спину.

О. МАКАРОВА – Еще очень интересный момент, не вошел в протокол судебного заседания такой факт, Иван Ледовской говорил, это сотрудник подольского ОМОНа, что обстреливали их базу, обстреливали высоту 319, т.е. там, где находилась точка подольского ОМОНа.

Н. ГРАЧЕВ – Вопрос, кто обстреливал.

О. МАКАРОВА – Да, кто обстреливал, кто стрелял в спины свердловским милиционерам? Кто стрелял по базе подольского ОМОНа?

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Т.е. есть факты, а участники этих событий, они растворились?

Н. ГРАЧЕВ – Я вам еще один факт скажу, командир отряда, полковник Маркелов убит единственной пулей, снайперской пулей в левую сторону лица, и пуля не найдена.

Т. БОРИСОВ – Это мы знаем, что в левую сторону.

Н. ГРАЧЕВ – Машина, в которой он ехал, это УАЗик так называемый, буханка, она целехонька, ни царапинки, ни стекло не разбито.

Т. БОРИСОВ – За 4 часа боя не попало ни одной пули в нее.

Н. ГРАЧЕВ – Командир убит одной пулей, это чтобы сказать, что это случайность, это вопрос очень большой, и никто эти вопросы не расследует, никто ими не задается.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – На пейджере много и вопросов, но здесь больше всего слов поддержки в ваш адрес.

О. МАКАРОВА – Спасибо.

Н. ГРАЧЕВ – Спасибо.

В. ВАРФОЛОМЕЕВ – На этом мы и завершим. Николай Грачев, Ольга Макарова, чьи близкие погибли в Чечне ровно 5 лет назад, и наш коллега, журналист Тимофей Борисов были сегодня на `Эхе Москвы`, благодарю вас, всего хорошего.

02.03.2005

http://echo.msk.ru/programs/beseda/34882.phtml

Док. 501239
Перв. публик.: 02.03.05
Последн. ред.: 06.10.08
Число обращений: 507