Помните, как в недавнем прошлом мы провожали близких и не очень на ПМЖ за кордон? Чего только не было в их и наших глазах: леденящий ужас, восторг, трепет, злость, зависть, тоска. А горькое рыданье: "Неужели никогда больше, неужели в последний раз..." – помните? Нынче же применение слова "навсегда" локализовалось до единственного (хоть и неотвратимого для всех) случая.
Посему известие об отбытии на постоянное место жительства в Германию актера Малого драматического театра – Театра Европы – Алексея Девотченко хотя и ввергло театральное сообщество в своего рода эмоциональный ступор, но все-таки мысль о том, что страстные объятия Отчизны можно разомкнуть, а при желании сомкнуть их вновь на поздоровевшем теле, из этого ступора выводит. Однако грустно. Оттого, что Девотченко, давно заработавший статус актера, "на которого ставят спектакли" (а потом о них молва идет по всей стране, их удостаивают всевозможных наград), теперь неизвестно когда выйдет на сцену в знаменитом "Р. S.", в "Сказании о царе Петре и убиенном сыне его Алексее" в Александринском театре, в "Лесе" в Театре на Литейном, в "Молли Суини" в МДТ – да и выйдет ли вообще…
К тому же Алексей уж очень вписывается в петербургский пейзаж. Представить его органично существующим в благополучном буржуазном обществе нелегко, а невозможность повстречаться с ним на углу Невского и Владимирского или в каком-нибудь дворике на Петроградской кажется странной нелепостью.

С актером Алексеем Девотченко беседует наш корреспондент Елена Вольгуст.

– Алексей, что же стряслось? Что подвигло на отъезд вас, преуспевающего драматического артиста, которого рвут на части лучшие режиссеры, предлагая замечательные роли?
– Ситуация абсолютно абсурдная, идиотическая, сюрреалистическая и банальная. Мне с женой и трехлетним сыном негде жить. Физически негде, несмотря на то, что я потомственный петербуржец. В крохотной материнской двухкомнатной хрущевке на Гражданке четверым плюс собака и пианино, согласитесь, не продохнуть. Надо мной многие смеются или недоверчиво спрашивают: "Разве это причина?" Отвечаю, даже повышая голос: "Да, это единственная причина". Три года кочевой жизни на-до-е-ли.
Был период, когда я ходил и просил помочь мне обзавестись жилищем, – вспоминаю это исключительно со стыдом. Жалостливые письма, визиты вместе с Андреем Толубеевым (возглавляющим петербургское отделение Союза театральных деятелей. – Е. В.) к главе администрации Адмиралтейского района, который фальшиво хмыкал: "Что ж, будем, будем помогать творческой молодежи, поддерживать". Я просил "главу" не дворец с фонтаном мне возвести, а лишь содействия в малом: помочь обменять ужасающую комнату жены в коммуналке на приличную. Что, как мне казалось, для чиновника, если бы он только захотел, труда не составляет.
– А к Додину, своему художественному руководителю, вы обращались?
– Да. Он единственный человек, который не врал, не кормил завтраками, а конкретно объяснил, что все упирается в деньги. Но своего учителя я особенно этим вопросом не мучил.
– Позвольте, а что, работая в лучшем театре не только города, но одном из лучших в Европе, играя главные роли в спектаклях других театров, снимаясь в кино, русский артист не может накопить денег на покупку квартиры?
– Категорически – нет, нет и нет. Только если ты снимаешься все время, причем, если ты уже очень известный. При зарплате в двадцать долларов откладывать в кубышку на квартиру отчего-то не получается. Русский артист, работающий в драматическом театре, никогда не сможет заработать на приобретение хотя бы мало-мальски приемлемого жилья. Этот факт неоспорим.
– В МДТ зарплата двадцать долларов?
– Официальная – да. Реальная, конечно, гораздо больше. Плюс суточные в валюте во время зарубежных гастролей. Но этих денег все равно едва хватает на отнюдь не роскошную жизнь.
– Почему в Германию?
– Потому что жена у меня еврейка. Немцы, как известно, принимают эмигрантов-евреев. Да и выбирать не приходится…
– С какими чувствами вы уезжаете?
– Не знаю… Даже обиды нет. В конце концов, кто я такой, чтобы обижаться. В нашем скотском государстве умирает актриса Ларионова, которая была кумиром миллионов, а похоронить ее не на что, и собирают копейки на самый дешевый гроб… Какого ж ляда молодому, пока еще здоровому актеришке Девотченко давать квартиру? Не обида, а досада у меня на все происходящее.
– Как известно, любой артист, а тем более состоявшийся, не может не играть. Как же вы расстаетесь со своими ролями?
– Не считаю, что сжигаю мосты. Я планирую наезжать. Летом на Урале съемки фильма В. Огородникова "Красное небо". Есть обязательства перед режиссером, с которым я много работал, – Григорием Козловым и его будущим спектаклем "Золотой теленок". Хочу попробовать работать и там, и здесь. Мы знаем такие случаи.
– Работа по профессии в Германии светит?
– Конечно. Там много русскоязычных центров, которые заинтересованы в сотрудничестве. Во Франкфурте я сыграю несколько раз в январе свой моноспектакль "Концерт Саши Черного для фортепиано с артистом". Может быть, удастся сыграть "Песни западных славян", а может, и "Дневник провинциала". Учу язык… Как выучу, сделаю моноспектакль по Рильке. Есть договоренность о работе в немецком драматическом театре в Гамбурге в следующем сезоне. Но боюсь сглазить и подробностей не расскажу.
– Вас ничем не отталкивает бюргерская, скучная, с моей точки зрения, страна?
– Ну бюргерская… Ну и что? Зато там чисто, светло и не убивают на улицах. А менталитет немецких актеров ничем от нашего не отличается. Мы все цыгане.
– Все-таки для актеров, играющих по-русски, решение об эмиграции всегда было как минимум рискованным…
– Конечно, не все так радужно. Понимаю, что будет трудно и, может быть, очень трудно. Вот что дернуло из страны в свое время Михаила Козакова, мне понять трудно. С другой стороны, пример Ирины Селезневой, которая стала ведущей актрисой Камерного театра – второго по значению государственного театра Израиля, доказывает, что эмиграция может быть удачной.
Вообще-то отъезд – это возможность начать все с нуля. Несмотря на то, что я могу хвастаться всякими знаками отличия – "Золотым софитом" и прочей дребеденью, все равно там меня никто не знает и никто не ждет. Есть в этом шаге некий азарт безумия. Люблю такие приколы.
– Разлука с каким режиссером более всего огорчает?
– В душу засели все. И Гриша Козлов, и Володя Михельсон, и Саша Галибин, и Саша Бураго, который нынче в США. Лев Абрамович Додин –любимый учитель, и когда два года назад я пришел в театр, который, с моей точки зрения, единственный и может называться театром, то уже понимал, что через какое-то время уйду. Мне было очень важно напоследок быть рядом с Додиным…
– А может случиться такое: заработает актер Девотченко на покупку квартиры с видом на Неву и вернется на русскую сцену?
– Не исключено.

"Алфавит"

24.01.2001

http://www.theart.ru/cgi-bin/material.cgi?id=323

Док. 504102
Перв. публик.: 24.01.01
Последн. ред.: 10.10.08
Число обращений: 295