К самоубийству нет и не может быть единого отношения - таков один из выводов многостраничного приватного эссе известного литератора. Слишком просто? Не спешите с вердиктами...
Первое издание "Писателя и самоубийства" (изд-во "Новое литературное обозрение") вышло так давно, что про него, кроме самых преданных фанатов писателя, к году 2006 уже никто не помнил. В самом деле: в начале 1999 года, хотя имя Б. Акунина уже начало обрастать некоторой популярностью (первая книга, куда вошли два романа из фандоринской серии "Азазель" и "Турецкий гамбит", увидела свет в апреле 98#8722;го), до миллионных тиражей и переводов на 35 языков, а также трех экранизаций было еще далеко. Да и вышла книга не под литературным псевдонимом, а под настоящей фамилией автора - Чхартишвили.
Это, конечно, не сделало книгу менее интересной, но и не привлекло к ней массового внимания. Хотя книга уникальна хотя бы уже потому, что посвящена психологическому исследованию темы самоубийства с писателями в качестве репрезентативной группы. По словам автора, это не научный трактат, а "эссе, то есть сочинение исключительно приватное". Почему выбраны именно писатели? Прежде всего потому, что они "лучше понимают мотивы своих поступков" и, что гораздо более важно, "лучше их вербализируют". Ну и, кроме того, работники культуры как материал исключительно компактны и легко идентифицированы.
Семь лет спустя издательство "Захаров", то самое, что в свое время открыло писателя Б. Акунина, выпустило второе издание "Писателя...". В отличие от первого, под одной съемной бумажной суперобложкой помещены два раздельных тома: собственно эссе "Писатель и самоубийство" и "Энциклопедия литературицида". Суперобложка выполнена в ставшем уже узнаваемом фирменном "Б.Акунинском" стиле: черно-белая, с соответствующей теме гравюрой немецкого художника Макса Эрнста. Само эссе переработке не подверглось, а вот в "Энциклопедию..." добавилось еще десять статей: по две о немецких и английских писателях-самоубийцах и шесть - о русских. Кстати, в категорию "писателей" входят и поэты, и драматурги, и литературные критики.
Тема смерти постоянно присутствует в творчестве Б. Акунина. В сущности, именно она, смерть, один из главных действующих персонажей его дебютного романа "Азазель". Как, впрочем, и самоубийство. А великолепные "Кладбищенские истории" ("С некоторых пор я стал чувствовать, что люди, которые жили раньше нас, никуда не делись...") стали первой книгой, где на обложке соседствовали два имени: литературный псевдоним и то, что "по паспорту".
На полке новое издание стоит рядом с другими произведениями Чхартишвили, то есть Б. Акунина, что, наверное, не совсем правильно, ибо ничего общего эти произведения между собой не имеют. Место "Писателя и самоубийства", скорее, в разделе "Психология", потому что бывший выпускник историко-филологического отделения Института стран Азии и Африки МГУ, а также бывший заместитель главного редактора журнала "Иностранная литература" подошел к вопросу с обстоятельностью настоящего ученого. Только в список литературы, рекомендуемой автором к чтению по этой теме, входит 50 наименований (14 - "необходимое чтение", те книги, которые особенно помогли автору в процессе работы; и 36 - в качестве чтения факультативного).
Автор признает, что к написанию эссе столь мрачной тематики его подвигли две причины, "субъективная, частная" и "объективная, общественная". Причина частная состоит в попытке ответить на непростой вопрос, в первую очередь для себя: "Допустимо ли самоубийство?". Ибо, как философски отмечает Г. Чхартишвили, "всякий человек, живущий не только телесной, но и умственной жизнью, примеряет на себя возможность самоубийства". В процессе квеста автор обнаружил, что, оказывается, на русском языке практически нет ни одной "серьезной книги" по этому вопросу. Заполнение этого пробела и стало для Чхартишвили второй, общественной, причиной.
"Писатель и самоубийство" состоит из трех основных частей. В первой, "Человек и самоубийство", автор излагает историю суицида и отношения к нему религиозного и научного мировоззрений, а также анализирует философские взгляды и психологические теории, затрагивающие эту тему. По мнению самого Г. Чхартишвили, эта часть эссе "включена в книгу вынужденно, вследствие... отсутствия отечественной литературы по теме", а потому читателям, хорошо осведомленным о предмете, можно начинать сразу с части второй, "Как это делается". Я, со своей стороны, все-таки настоятельно рекомендую прочесть часть первую, хотя бы из-за раздела "География: самоубийство по-русски, немецки, английски, японски".
Часть вторая представляет оригинальную попытку автора классифицировать самоубийства по мотивам, с выделением особых, преимущественно людям творческим свойственных: "Творческий кризис", "Эмиграция", "Жизнь как роман".
Часть третья, "Энциклопедия литературицида", представляет собой собрание биографических сведений (с акцентом на причины и способ самоубийства) о 370 литераторах-самоубийцах. Интересен статистический анализ, который автор приводит в начале этой части. Оказывается, наиболее склонны к самоубийствам поэты - им посвящены две трети статей энциклопедии. Только каждый шестой из 370 был философом (к слову, как и женщиной), и только каждый девятый - драматургом.
Проделав за полтора года написания эссе гигантскую работу, Григорий Чхартишвили, по собственному признанию, так и не нашел однозначного ответа на поставленный перед собой вопрос: "Итог получился невелик, гора родила мышь". Только две метафоры, плоды многомесячных изысканий и размышлений автора, которые помогают лично ему что-то нащупать, угадать, уловить. Возможно, все, ради чего эта книга была написана и ради чего ее стоит прочесть, - это "Послесловие".
Николай Разуваев
"Эксперт Казахстан"
04.12.2006
http://www.expert.ru/printissues/kazakhstan/2006/45/book_pisatel_i_samoubiystvo/
Док. 504366
Перв. публик.: 04.12.06
Последн. ред.: 11.10.08
Число обращений: 146
Акунин Борис (Чхартишвили Григорий Шалвович)
|
