Мы с огромным интересом посещаем спецкурс по правовым
основам журналистики. И в немалой степени потому, что ведет
его у нас Юрий Михайлович БАТУРИН - помощник президента
России по национальной безопасности. Общаясь с ним, мы
старались и стараемся избегать вопросов о работе, а говорить
обо всем том, что не связано с политикой, но никак не является
менее значимым. В кремлевскую приемную Батурина мы, хоть
и спешили, вошли с запозданием минут на 15. Но дверь кабинета
гостеприимно распахнулась...
- Юрий Михайлович, вы поразительно спокойны, уравновешенны. Всегда были таким, или это результат многолетней работы над собой?
- У меня есть друг по имени Олег. Когда мы `познакомились`, он был вдвое старше: ему сорок дней, а мне - двадцать. Нас мамы вместе катали в колясках по Нескучному саду. Так вот, он все время кричал, а я - все время молчал. Так что, видимо, спокойным я был с самого начала. Но раньше я как-то болезненно относился к разного рода неудачам, происшествиям, выговорам начальства или собственным промашкам. А это как на внутреннем, так и на рабочем состоянии, конечно, сказывалось. А я - интроверт, переживаю все внутри. И стал приучаться спокойнее относиться к неприятностям, не `сжигать` себя из-за них, тратить силы на решение проблем. Это вошло в привычку, и я почувствовал, что смог себя изменить.
- Юрий Михайлович, как мы поняли, вы были спокойным ребенком. А были у вас в школе такие случаи, когда приходилось идти `на ковер` к директору?
- Конечно, как же без этого. Мы с другом сидели на второй парте и во время какого-то не слишком интересного урока искали, чем бы заняться. Случайно уперлись ногами в первую парту и немного подвинули ее вперед. Те ребята оборачиваются, начинают возмущаться, а мы им: `Тс-с! Поехали!` И двигаем вперед уже свою парту. Пошла `цепная реакция`, в движение пришел не только наш ряд, но и два остальных. Нехорошо, конечно, мы поступили, довели учительницу до слез. Вот за это и побывал у директора.
После школы Батурин поступил в МФТИ. Эта студенческая эпоха самая памятная для него, а ведь потом были еще юридический институт и факультет журналистики МГУ... Занятия начинались на физтехе в 9 утра, заканчивались в 19.40, так что общежитие давали даже москвичам (как Батурину, например). А пожить в общежитии - это тоже существенный элемент образования. Именно в МФТИ у него появилась мысль стать космонавтом. Самое смешное, что он ее почти осуществил: перешел на факультет аэрофизики и космических исследований, попал в группу к академику Борису Викторовичу Раушенбаху - другу Королева. Потом Батурин закончил институт и распределился на королевскую фирму. Пришел туда молодым специалистом, дали ему немудреную задачу - сделать программу солнечной ориентации космического аппарата, закладываемую в бортовой компьютер. Нужна она была просто для того, чтобы батареи разворачивались на Солнце и подзаряжались. Сделал он эту программу, отладил, потом ее еще проверили - порядок, работает! Всю систему ставят на реальную машину и увозят на Байконур. Полет был тогда беспилотным, испытательным. Выяснилось, что система ориентации сработала четко, но с отклонением на градус. Совсем пустяки, но Батурин оторвался `от стола теоретика`, пошел в цех, где стояла сама машина, и обнаружил простейшую вещь: от одной блестящей детали отражался солнечный зайчик, который этот зайчик сбивал. Для Батурина это был урок - уж если чем-то занимаешься, так нужно, пройдя по всем ступеням, добраться до самой начальной.
Свой второй и третий институты Батурин закончил с разрывом в год. Как говорит он сам, после первого всерьез `научаешься учиться`, и уже на факультете журналистики и в юридическом он мог взять от учебы гораздо больше. Но если в юридическом рамки программы были весьма жесткими, то в Доме на Моховой все поставлено иначе - обилие спецсеминаров и спецкурсов по выбору студента...
Батурин посещал спецкурс по Окуджаве, по Высоцкому. Он поклонник творчества и того, и другого. О последнем начал писать книгу, которую закончит, может быть, `через несколько лет`, - сейчас все время беспощадно занимает работа. Между прочим, на журфаке Юрий Михайлович нашел сразу нескольких друзей, а `друг` в его понимании - явление штучное. И каждый год 21 мая в 17.25, несмотря на круговорот проблем и забот, их `сообщество` (6 человек) собирается у памятника Ломоносову. 21 мая - это день защиты их дипломов, а 17.25 на вечернем отделении (а Батурин был `вечерником`) начиналась первая `пара`. Бывая на журфаке, Юрий Михайлович обязательно заходит и к декану Я.Н.Засурскому, и заглядывает на кафедры, ну и, конечно, пройдется по аудиториям, вспоминая `минувшие дни`...
- Юрий Михайлович, а какой сохранилась в вашем восприятии Москва? Вы ведь родились здесь.
- В детстве Москва казалась мне гораздо большей. С другой стороны, она была гораздо гармоничнее, что ли. Москва моего детства яркая, солнечная. Она сохранилась у меня на одной художественной открытке. Я тогда учился в первом классе. И однажды мы с мамой пошли на рынок Вдруг по дороге я увидел художницу. Взглянул на холст - и увидел солнечный осенний день, точно такой, который вокруг. Я стоял и заворожено смотрел, как рисует эта женщина. До тех пор, пока мама, устав меня звать, не подошла и повела меня дальше. Прошло два года. И вот к нам домой приходит поздравительная открытка стем самым рисунком. Который я тогда увидел. И более того - на нем был я! Никто этого, кажется, не знает, доказывать никому не стану, но я-то знаю! Так что Москва, какой я ее помню, там запечатлена. И открытку эту я сохранил.
А отношение к Москве сегодняшней у Батурина сложное. Восприятие маленького мальчика или студента отличается от восприятия человека. Которому приходится иметь дело с политикой. Раньше ему не могла прийти в голову мысль, что архитектурный облик города отражает политическую власть. Может быть, это одностороннее, `флюсовое` восприятие, но если раньше Москва для него была солнечной, то теперь она другая. По словам Батурина, у его дома - горы мусора, обвалившееся крыльцо и лестница, ведущая к парку. Большой радости это не вызывает. С другой стороны видишь, как расчищается Москва, сносятся ветхие дома, на Тверской появляются здания европейского типа, хотя понятно, что их воздвигают на определенные капиталы. К тому же раньше `стеклянных башен` вовсе не было, и чисто психологически они Батурину `мешают`.
...Батурин поведал нам, что еще в первом институте всерьез начал заниматься иностранными языками, а после окончания пошел на курсы французского плюс занятия английским и шведским с преподавателями. Трудился после работы по 6 вечеров в неделю. Так продолжалось с сентября по апрель, затем он не выдержал - `сломался`, французский пришлось оставить. Сейчас такие нагрузки для Батурина - детская забава. Работать приходится гораздо больше, и здоровью от этого не лучше... Что же помогает ему держаться в форме?
- Ну прежде всего моя мама, которая постаралась `вложить` в меня здоровье еще тогда, когда это было возможно. Во-вторых, это физтех, который научил работать, а кроме того... Вы не знаете, `трудоголик` - это болезнь заразная или генетическая, откуда она берется?.. Тем не менее, я трудоголик, что, в общем-то, плохо, уж лучше бы я просто много работал, чем был трудоголиком...
Но если уж удается Батурину вырваться в отпуск, то проводит он его исключительно в горах. Раньше ходил на Кавказ, но последние лет 15 предпочитает Тянь-Шань. Старается ездить туда каждый год со своим товарищем, но не всегда выпадает время. Есть в тех краях одно озеро, которое приворожило их своей красотой. На берегу они ставят палатку, берут лодку у лесника... Кстати, как само озеро, так и его окрестности не один раз ими исследованы. Батурин даже сумел найти в архивах документы научной экспедиции 20-х годов, впервые нанесшей это озеро на карту. Сам он, правда, пользуется теми названиями окрестных бухт и вершин, которые даны им самим и его другом. Например, есть там Вершина двух идиотов. Вот такая история у этого названия:
- Решили для тренировки подняться на сравнительно невысокую гору. Она оказалась совсем рядом, и мы взяли лодку, переплыли озеро, а потом - сразу вверх! Часа через два пошел дождь. Можно было спуститься на лесистый склон, но пока будем пережидать - стемнеет. И мы решили лезть дальше. Карабкались еще часа четыре, под дождем, метр за метром, приближаясь к вершине... Забрались, а там еще камень стоит: издалека посмотришь - совсем невелик, а подойдешь вплотную - он больше этого кабинета будет, такой камешек... В это время дождь кончился. Мы приободрились, ну что, дошли почти до конца, а на какой-то камень не заберемся, что ли? Забрались - мокрые, замерзшие... И подумалось нам: ну что за идиоты могли полезть на этот камень? Зачем? Что здесь, собственно говоря, смотреть?! Так и решили назвать - Вершиной двух идиотов.
За время нашего отдыха мы мы всегда делаем полномасштабный поход на лодке по озеру и совершаем - обязательно! - один большой переход через перевал. Он у нас называется `поход за кумысом`. Там пастухи делают настоящий хороший кумыс. Это ведь на самом деле алкогольный напиток, и шипит, как шампанское, только покрепче. И первый раз, когда я его пил, меня останавливали, говорили, `Ты не дойдешь назад!` А я не понимал: ``Почему не дойду?` - и пил по полной программе, как и все остальные. Вкусно было. Но когда мы пошли обратно, я стал засыпать. Мой друг все время будил меня, заставляя идти. Благодаря ему я и дошел. На следующий год, приехав туда же, мы навестили того же старика, что поил нас кумысом. И вот снова мы его пьем, причем они вдвоем (старик и мой друг) на меня смотрят, а я - на них. Каждый из нас понимает, о чем идет `речь` в этом молчаливом разговоре. Я выпил столько, сколько хотел, может, даже больше, чем год назад, и мы пошли обратно. На этот раз я готовил себя к такому эффекту и поэтому дошел легко.
В последние годы Батурин ездит в горы еще и потому, что там нет людской суеты, и можно по-настоящему отдохнуть.
А тамошний лесник старается путешественникам не мешать: разве что иногда поужинают вместе. Вот здесь не лишне напомнить, что Юрий Михайлович, будучи Близнецом по Зодиаку (его день рождения 12 июня), как истинный представитель `воздушных` знаков, просто обязан быть гурманом. Так ли это? Ответ Батурина крайне занимателен: он рассказал нам историю про свою кухонную плиту. Сжег уже несколько чайников. Приходит вечером домой, ставит воду разогреть, садится перед телевизором и... мгновенно засыпает. Когда на экране начинает пищать таблица `Не забудьте выключить телевизор!`, он вскакивает, но чайник на кухне, конечно, уже сгорел. И Юрий Михайлович подумал, что когда-нибудь таким образом сожжет и себя вместе с чайником. Что же делать? Дал слово - не включать плиту по вечерам. Начал выполнять это обязательство. Потом выяснилось, что и завтракать по утрам (еще со времен Физтеха) просто некогда, а обедает здесь, на работе... Так зачем же плите стоять открытой, тем более ее мыть все время нужно. Вот он ее один раз вымыл и закрыл. Так и стоит она уже много месяцев.
Поэтому да - он гурман, но только в благоприятных условиях. А по большей части... Юрий Михайлович шутит, что из-за его работы раньше - на телевидении, в Институте государства и права - у него было трехразовое питание - понедельник, среда и пятница, сейчас - одноразовое - только обед, хотя и каждый день.
Батурин успевает сочетать свою непосредственную работу с законотворчеством. К тому же он руководит Школой права массовой информации при Фонде защиты гласности, пишет научно-популярные статьи... А из художественных авторов ему наиболее близок один человек - Чарльз Доджсон, больше известный под псевдонимом Льюис Кэрролл, которого Батурин очень любит читать, изучать, переводить и комментировать. Из российских же - в особом почете Салтыков-щедрин, тем более, что предки Батурина по материнской линии жили совсем недалеко от родного села Михаила Евграфовича Спас-Угол и даже могли встречаться.
Говоря о переводах с английского, не забыть бы упомянуть, что в 1990 году Юрий Михайлович работал в Соединенных Штатах - его пригласил в качестве исследователя Институт перспективных русских исследований (Институт Кеннана). Тема проекта, который развивал за океаном Батурин - международная унификация норм компьютерного права. По этому вопросу им также написан ряд книг, в частности, одна из них - в соавторстве с Александром - именно с тем, с кем в школьные годы Батурин `ездил` на парте.
- Аркадий Гайдар говорил, что каждый человек счастье понимает по-своему. Вспомнив еще раз обо всем, что вы нам сегодня говорили, можете ли вы сказать, что родились `в рубашке`, или, в английском варианте, `с серебряной ложкой во рту`? Считаете ли вы себя счастливым?
- Я не могу сказать, что прожил безмятежные годы, но все они были в моей жизни: и очень хорошие, и трудные, а о некоторых вообще не хочется вспоминать. Все это было, а сегодня я действительно ощущаю себя счастливым. Для этого на самом деле не так много надо - каждому, конечно, что-то свое, а вот то, что мне позволяет это чувствовать: первое - это закон о печати. Может быть, я покажусь нескромным, но то, что мы с моими друзьями его сделали, опубликовали и распространили (в те времена!) и убедили остальных, и это стало законом - это значит, что одной строкой в `специальный раздел` истории ты занесен. Одной строкой, но уже это может сделать человека счастливым - ведь многие для этого только и живут. Я не ставил перед собой цель - попасть в историю, но если `моя строчка` где-то останется - это действительно счастье. И, по-моему, это в какой-то мере повлияло на историю, хотя, может быть, другие бы то же самое написали - к примеру, через три года. Но если бы это сделали на три года позже, история уже была бы немножко иной! Вот ощущение, что ты один раз повлиял на историю - ну хотя бы один раз чуть-чуть повлиял! - это дает истинное счастье. Не `попасть` в историю, а именно повлиять на нее!
Сейчас, когда я работаю больше, чем нужно для нормального режима жизни, и все же чувствую, что мой кпд выше, чем у паровоза, и что-то удается сделать, видны реальные серьезные результаты - это дает ощущение нужности, ненапрасности своей. Может быть, такой ответ покажется односторонним, потому счастье должно быть более объемным, многомерным - и личная жизнь, и что-то еще другое. Многое можно записать в необходимые и достаточные признаки счастья! Но я обхожусь минимальным их числом. Если будет что-то еще - значит, мое счастье будет больше.
Комсомольская правда 13 сентября 1994 г.
Александра Кавамала
Сергей Обознов
