"А Пушкина с его легкостью, ироничностью неужели нельзя сделать ближе к нам, чем Шекспира, Толстого или Достоевского?" - вот вопрос псковских пушкинских театральных фестивалей
Пскове пятнадцатый раз прошел Пушкинский театральный фестиваль. Мотором, драйвером всего предприятия является питерский Пушкинский театральный центр и его создатель литератор, пушкинист, автор одной из самых убедительных и остроумных гипотез относительно пушкинской драмы "Русалка" Владимир Рецептер. Его мысль, воплощенная в этом фестивале, формулируется просто, но она вовсе не проста. Рецептер старается доказать, что подспудно существующее убеждение в несценичности Пушкина ошибочно.
Задание
Это даже не столько мысль, сколько задание, накрепко связанное с другим - засыпать ров между пушкинистами и людьми театра. Причем речь идет о современном театре с его весьма специфичными средствами выражения. На пушкинские фестивали традиционно приезжают ученые Сергей Фомичев, Вячеслав Кошелев, английский переводчик и издатель Пушкина Энтони Вуд.
В этот раз на Пушкинский фестиваль театр-студия "Пушкинская школа" привезла спектакль "Дон Гуан и другие", артист Леонид Мозговой познакомил псковскую публику со своим моноспектаклем по "Евгению Онегину" Пушкина и "Сну смешного человека" Достоевского. Камерный музыкальный театр "Санктъ-Петербургъ-опера" в концертном исполнении представил оперу Чайковского "Пиковая дама", Московский академический музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко - оперу "Евгений Онегин" в удивительной постановке Александра Тителя, даже в концертном исполнении не теряющей своей сценической мощи.
Но эти и другие постановки не уничтожали ощущения театрального кризиса, из которого не выйти так просто. Об этом мы поговорили с приехавшим на фестиваль режиссером и театральным педагогом Петром Фоменко.
Кризис театра
- Не кажется ли вам, что театр нынче находится в кризисе?
- А театр всегда, всю жизнь находится в кризисе. И нынче никакого кризиса нет, как бы трагично все ни выглядело. А то, что театр сейчас подвержен идеологии денег, так это было всегда. Театр в самые разные эпохи будет бороться с действительностью и отражать ее.
- С одной стороны, реалистичность уходит из театра - скучно смотреть просто инсценировку, а с другой стороны, режиссерские фантазии никого не удивляют и не заинтересовывают. Можно поставить спектакль, где статуя Командора - скафандр космонавта - и что? Вам не кажется, что полная воля режиссерского воображения убивает удивление, интерес в театре.
- Так и всегда было. Я с этого начал. Всегда возникали новые разрушители, которые потом становились ортодоксами. Я и себя имею в виду. Теперь я стал нафталином, а когда-то был молью, разъедающей классику. С точки зрения чиновников, я был молью. Сейчас этих чиновников нет. Сейчас их роль выполняют деньги. Деньги, воплощенные в людях...
У меня не вызывает гнева существование тех, кто думает, что двигает театр или литературу. Хотя я понимаю, что кроме Сорокина и Пригова есть и еще прекрасные писатели и поэты. Просто мы не всех знаем: недавно, полгода тому назад, я открыл поздно для себя прекрасного поэта Бориса Рыжего. Прекрасного, потому что он был в своем времени. Был поэтом 15 лет российской истории, поэтом безвременья или переходного времени, в котором Россия существует почти всегда. Мы не умеем жить настоящим и видеть в нем, в настоящем счастье. Нам не дано знать, что вот этот момент может быть исполнен смысла жизни. В России всегда было плохо с этим ощущением.
Сегодня я думаю, что надо двигаться дальше спиной к цели. У Твардовского в "Теркине на том свете" есть такие строчки: "Пушки к бою едут задом, это надо понимать". Это наша беда сегодня - незнание прошлого.
В театре тревога наша связана с тем, что погибает истинный театр... А кто знает, какой театр истинен? Пушкин говорил: "Публика формирует таланты". И все равно мы продажны, и все равно дело надо оплачивать, и все равно цирк стелет коврик и хочет, чтобы публике нравилось. Я начинал свою работу в крохотном театрике, он располагался недалеко от Москвы, но был глубоко провинциален и в лучшем, и в худшем смысле этого слова. Я спросил одного старого актера, который чуть ли не с голоса учил роли, тогда были такие. Я таких артистов высоко ценю, хотя очень люблю и других, да и сам таких воспитываю, которые перед началом работы не берут экземпляр роли у помощника режиссера, а переписывают в тетрадку, тем самым вступая если не в соавторство, то в какое-то постижение авторства. Возвращаясь к старому актеру, я его спросил: "Какая у вас сверхзадача?" Он мне ответил: "Молодой человек, у меня всю жизнь одна, как это вы говорите, сверхсверхзадача - нравиться публике". Публике нравится аншлаг. Я на этот вопрос о кризисе театра не могу ответить, поэтому так долго и говорил.
Пушкин и мы
- Мне кажется, что Пушкин исключительно далек от нашего времени и от наших проблем. Как вы считаете, это правильное ощущение?
- А Шекспир близок? Мы видим Шекспира больше, чем Пушкина сейчас. Шекспира в переделках, в парафразах или в каких-нибудь мюзиклах... А Диккенс близок? А какой был по нему замечательный мюзикл "Оливер"! Я думаю, что все дело в том, как сделать. У нас в театре есть спектакли, в которых люди живут прошлым. Есть спектакль по "Войне и миру" - "Война и мир. Начало романа". Это экспозиция романа. 1805 год. Все еще живы: и старый Безухов, и старый Болконский с детьми и приживалами, и Ростовы с детьми. И все они живут в предвкушении войны, и вот мы эту мирную жизнь, которая дышит будущей войной, попытались выстроить. Мне показалось, что к Толстому это имеет косвенное отношение, хотя мы ни слова не позволили себе изменить, кроме французской песенки "Мальбрук в поход собрался...". После всей этой многосемейной саги эта песенка оказалась трагической. Если в конце первой части в зале иронично отнеслись к тому, что поют на сцене, то в конце спектакля "Мальбрук" вызывает слезы или во всяком случае мысль о том, как сложилась судьба русских мальчиков, отправившихся на войну. И это Толстой, который кажется сейчас многим тяжеловесным.
А Пушкина с его легкостью, ироничностью неужели нельзя сделать ближе к нам, чем Шекспира, Толстого или Достоевского? Мне доводилось делать пушкинские вещи. Я трижды ставил "Пиковую даму", потому что мне была интересна ее загадка, и, мне кажется, я на разгадку все же набрел. Загадка тайны, истинной тайны - в любом контексте: в науке, в судьбе, в политике, в магии. Эту тайну расковыривал Герман, а Томский ее рассказывает вечером после карт, не прикасаясь к ней, не пытаясь ее расчленить. Он так в этой семейной загадке и проживет весь век. Это моя мысль, но мне кажется, что и для Пушкина это интересно. Определить границы познания, предел в стремлении к истине - это ведь история Фауста, над которой Пушкин работал. У него было много замесов, связанных с темой Фауста в аду. У меня есть придумка: мне хотелось бы сделать так, чтобы в ад провалился Дон Гуан и превратился в Фауста, а Лепорелло - в Мефистофеля. Неважно, что Фауст у Пушкина живым попадает в ад. В конце концов, многие из нас уже при жизни - запрограммированные мертвецы. Мне рассказывали о постановке Макса Рейнхардта "Пир во время чумы". Все сидели с пергаментными лицами от портала до портала. В глубине сцены проносили гроб негры. Никто не колыхнулся. Но когда кто-то вставал, чтобы произнести тост, соседи брякались, потому что они давно уже умерли. Все думают, что это Пушкин, а это Рейнхардт, который вот так прочитал Пушкина. И такое прочтение имеет право на существование. А вообще, кто знает, кем дается право "ногу ножкой называть". Кем дается право так или иначе интерпретировать классику? Режиссура - сложное дело. Актерская природа требует быть в куче, а мы физиологически, от века одиноки. Мы одинокие волки. Мы существуем не на притяжении, на отталкивании.
Фестиваль и театр
С основателем Пушкинского театрального фестиваля Владимиром Рецептером разговор был немного о другом - о театральных фестивалях, медленно, но верно подменяющих и гастроли, и серьезную репертуарную работу. Впрочем, Владимир Рецептер так не считает.
- Мешают ли фестивали жизни театра?
- Думаю, что нет. Случалось, и не однажды, что ко мне подходит кто-нибудь из псковичей и говорит: "Знаете, как мы живем последнее время? От фестиваля к фестивалю". Значит, уровень фестиваля в той или иной степени повышает планку их художественного восприятия. Фестиваль - это отдушина и для театра, потому что театр в нынешних финансово-экономических условиях не может себе позволить нормальные гастроли, поэтому фестиваль - это возможность встретиться с другим зрителем, подышать другим воздухом.
- Но я веду речь о местном театре...
- Положим на одну чашу весов внутриведомственные нужды театра, а на другую - художественные запросы города и посмотрим, какая из них перевесит. Фестиваль заставляет творческий коллектив любого театра повышать требования к самому себе.
- Может, тут срабатывает закон эскадры? Скорость эскадры измеряется скоростью самого слабого судна. Не местные театры тянутся за приехавшими, а приехавшие начинают ориентироваться на местный уровень... Если человек говорит вам, что театралы города живут от фестиваля до фестиваля, то это значит, что в свой-то театр они не ходят.
- Мы ведь обсуждаем все это на теоретическом уровне? Не применительно к данному конкретному Театру имени Александра Сергеевича Пушкина, в котором проходит фестиваль? Он тоже участвует в фестивальном процессе и тоже тянется за флагманом. Здесь, на пятнадцатом, юбилейном фестивале флагманами у нас Петр Фоменко, Александр Титель...
- Но я-то вижу, что театр находится в сложном положении. Театр начинается с гардероба и буфета. В буфете на потолке штукатурка отвалилась и дранка видна... Гардеробщики не привыкли к такому наплыву и еле справляются.
- Да, дело в том, что этот театр, дореволюционный Народный дом, нуждается в ремонте. Фестиваль резко обостряет проблему и ставит театр перед необходимостью дооборудовать сцену, сделать новое техническое оснащение. Это стало ясно еще много лет тому назад. В 1994 году на первом Пушкинском театральном фестивале Олег Ефремов снял половину декораций Бориса Мессерера из "Годунова", чтобы все-таки сыграть на этой сцене, на которой вся декорация просто не помещалась. Хотя вот ведь парадокс! Потом выяснилось, что это был один из лучших его спектаклей. Зритель настолько жаждал встречи с Ефремовым, с московским Художественным театром, каким он был при нем, что эти жертвы искупались. Здесь публика - удивительная. Да, многолетнее отсутствие ремонта мешает нам принять технически оснащенные спектакли. Владимирский театр будет играть свой спектакль "Е.О. Евгений Онегин" в Пушкинских Горах, потому что он на сцене псковского театра тоже, говоря театральным языком, "не становится". Что же касается фестивалей, то вы, например, забеспокоились даже о потолке в театральном буфете, значит, вас задело что-то и на сцене, и в буфете, и это один из результатов нашего фестиваля. Может быть, в этом и состоит задача всякого искусства: нужно, чтобы человеку захотелось лучшей жизни не для себя одного.
XV Всероссийский Пушкинский театральный фестиваль. Псков - Пушкинские Горы. 5#8722;10 февраля 2008 года
