Новосибирский кинотеатр "Победа" показал подборку анимационных фильмов Александра Петрова - возможно, самого своеобразного из российских аниматоров, чей феномен техники "ожившей живописи" не имеет аналогов ни в России, ни за рубежом
Всреде российских кинематографистов существует мнение, что Бунин, Тургенев и Шмелев - писатели, прозу которых экранизировать невозможно. Слишком неуловима она в своей литературной, невизуальной поэтике, полной тонких полутонов настроений, эмоциональных изгибов, ощутимых сквозь строки ароматов, хрупкой цветописи и прочих сенсорных ухищрений, которые язык экрана вместить не в силах. Но художник-аниматор Александр Петров относится к единичным раритетам от искусства, чью манеру называют феноменом и отводят под нее отдельный жанр. В технике "ожившей живописи" ему удалось экранизировать и Достоевского, и Платонова, и Хемингуэя и даже неуловимого Ивана Шмелева, став при этом единственным российским мультипликатором, четыре раза номинировавшимся на "Оскар" и получившим его в 2000 году.
У Петрова слава затворника. Как режиссер и сценарист в анимационном кино он дебютировал 20 лет назад с десятиминутным мультфильмом "Корова" (по одноименному рассказу Андрея Платонова) и с тех пор создал всего пять авторских картин, на каждую из которых у художника уходил не один год. Настолько это ювелирная работа - вручную создавать десятки тысяч кадров "ожившей живописи", рисуя кончиками пальцев масляной краской по поверхности оргстекла. Стекла Петров устанавливает ярусами и специально подсвечивает снизу таким образом, чтобы в кадре возникал воздух, а сам мультфильм-картина рисуется прямо под камерой. В результате его ленты пульсируют мазками, мерцают текучими красками и закручиваются в кадре смешавшим палитру вихрем, напоминая оживающие полотна импрессионистов. Это больше, чем просто техника - каждый дрожащий кадр самодостаточен и живописен.
Поэтика мультфильмов Петрова - поэтика гуманизма, глубокого, жертвенного, почти христианского, длящего все тот же лирический нерв "неуловимой" прозы Бунина и Зайцева. Уже в дебюте, платоновской "Корове", рассказывающей увиденную наивными детскими глазами нехитрую деревенскую историю о съеденной корове, тонко воспроизведенная эстетика Платонова прорастает библейским пафосом. Символичные сцены в хлеву он рисует в темных тонах при мерцающем, неэлектрическом теплом свете, а в самом повествовании художник имитирует наивное детское сознание. Даже видеоряд пронизан этим трогательным наивом, отсылающим нас к эстетике мультфильмов учителя Петрова Юрия Норштейна, исполненных такой же светлой и хрупкой печали - петровский теленок с полным человеческой грусти взглядом так и просится в компанию трогательного Волчка из норштейновской "Сказки сказок", знаменитого своими огромными печальными глазами.
"Русалку" (1996) Петров уже полностью посвятил христианской теме греха и смирения, выдержав эстетику в мистической манере. Это история о молодом послушнике, которого соблазняет инфернальная русалка и пытается образумить старец-наставник. Апофеозную сцену бури, в которой русалка пытается утопить поддавшегося юнца, Петров рисует черными мазками и завихрениями красок, словно апокалипсис. Основная стихия мультфильма - вода, и здесь аниматору особенно виртуозно удалось применить свою технику "ожившей живописи". Краски растекаются и будто стекают струями, сливаясь с динамичным изображением.
Международный успех Александру Петрову принесла экранизация романа Хемингуэя "Старик и море", за которую в 2000 году аниматор получил "Оскара". Над этим фильмом, снятым в Канаде на 70#8722;миллимитровую пленку для гигантского экрана IMAX, он работал три года и в итоге создал масштабное живописное полотно. В нем на эпичность стиля Хемингуэя художник откликнулся мощной реалистической живописью, маринистскими пейзажами и бытовыми кадрами-картинами, в которых академично выписал самую крошечную трещину в стене или морщину на лице старика Сантьяго.
После фурора оскароносной ленты Петрова приглашали работать за границу - в лучших студиях, с огромными бюджетами и новейшими технологиями. Он остался в Ярославле, в собственной студии и там, спустя еще три года рукотворной филигранной работы на пределе возможностей техники "ожившей живописи", создал беспрецедентный для российской анимации шедевр - мультфильм "Моя любовь" c бюджетом в 1 млн долларов. Это экранизация романа Ивана Шмелева "История любовная", в которой на фоне купеческой Москвы конца XIX века случается трогательная и трагическая история первой любви шестнадцатилетнего гимназиста Антона. Экзальтированный и радикально романтический юноша невинно влюбляется в свою горничную, но прекраснодушному пубертату приходит конец, когда на пути гимназиста встречается многоопытная полудекадентка-полупроститутка - с инфернальным обаянием фам фаталь, с сомнительным прошлым и с уродливым стеклянным глазом, спрятанным за синими очками и опошлившим все романтические порывы подростка.
"Моя любовь" - картина предельно искренняя и трогательная, пронзительная в своей визуальной, чистой красоте. Петров, мешая реальность с сюрреалистическими флэшбэками из лирических мечтаний гимназиста и его больного бреда, искренен, но не натуралистичен во всех - и трагических, и сентиментальных - изгибах истории: и в изображении поэтических порывов влюбленного, и убийства в доме попа, и болезненной агонии героя, и шашней кузнеца с горничной. Картинка настолько зыбка и хрупка, что, кажется, сейчас рассыплется, но дрожание красок продолжается даже в статичных кадрах. Букетик ландышей на подоконнике или вечерний дом с садом и ажурными ветками деревьев - Петров словно заставляет мерцать и вибрировать картины импрессионистов.
После выхода в прокат "Моей любви", последней авторской анимационной картины Александра Петрова, стало окончательно понятно, что философия его творчества, замешанная на столкновении платонической мечты и темной стихии, на духовных метаниях героя между ними (будь то влечение к демонической русалке и последующее покаяние ("Русалка") или романтическая влюбленность и опасные связи в "Моей любви"), есть в сущности христианская философия, направленная на просветление этой тьмы. На международном фестивале "Радонеж" анимационная картина "Моя любовь" признана лучшим православным фильмом года. Но через свою эстетику и философию Александр Петров пытается прозреть несколько больше, чем просто заключенные в шарм импрессионисткой живописи вечные и высокие ценности. Он, так трепетно изображающий патриархальный уклад Москвы 70#8722;х годов XIX века и церковные обряды при уютном свете потрескивающих свечей, рисует Россию, которую мы потеряли - безвозвратно ушедшую, но не пошлую, без михалковского лубка и без великодержавного пафоса. И это дорогого стоит хотя бы потому, что говорит о том, что отечественная авторская анимация школы Алдашина, Татарского и Норштейна еще не умерла от анемии самобытности и пока не намерена в очередной раз копировать Диснея.
София Гольдберг
"Эксперт Сибирь" No37
22.09.2008
http://www.expert.ru/printissues/siberia/2008/37/animacionnye_filmy/
