История Пушкинской, 10, поучительна, как модель страны в миниатюре. До революции это был шикарный доходный дом - огромные квартиры, тихое место в двух шагах от Невского. Здесь жила актриса Стрепетова, сюда захаживали в гости Чехов и Шаляпин. После революции барские хоромы разгородили фанерными перегородками на клетушки-пеналы и заселили пролетариатом -"Воронья слободка", нищета в барских хоромах прозябала все 70 лет советской власти.
"Новая жизнь" началась практически сразу с перестройкой. Обветшалый дом расселили. Нормальные люди выехали из коммуналок, обнажилось социальное дно. Это место выделялось даже на фоне разбойной Лиговки -здесь торговали самопальной водкой подпольные притоны, содержатели которых прикидывались почему-то глухонемыми, а в подвалах и на чердаках пригрелись бомжи. Эту перспективную недвижимость в романтическую пору кооперативного движения захватил милицейский кооператив "Охрана". Для пущей респектабельности кооператоры на свою голову пустили в дом пару известных художников-нонконформистов. Тогда, напомню, вокруг них был героический ореол борцов с режимом. К тому же картины замечательно продавались, и богема внезапно показалась выгодным коммерческим партнером. На Пушкинской бойко заработала первая в городе частная галерея "10-10" (именно в этот период была распродана большая часть коллекций нонконформистского искусства).
Через пару лет иллюзии развеялись как дым. Деньгоносная волна интереса к русскому искусству схлынула. Художники обнаружили, во-первых, свою неизбывную нищету, во-вторых, неслыханную корпоративную солидарность. (Сказалась закалка советских времен, когда Товарищество экспериментального искусства противостояло местному Союзу художников, отличавшемуся особой заскорузлостью.) Кончилось тем, что богема заполонила весь дом и постепенно вытеснила бедных ментов-кооператоров, а заодно и весь криминальный люд.
К тому времени романтический период "демократии" кончился, началась эпоха борьбы за передел собственности. На лакомую недвижимость позарился не кто иной, как Белла Куркова - человек в начале 90-х могучий, руководитель Пятого канала, доверенное лицо президента Ельцина и добрая знакомая мэра Собчака. Однако выбить художников из мастерских не удалось: во-первых, и у нее нашлись враги, во-вторых, городская общественность была возмущена "наездом" демократа на нонконформистов. Оценив расклад сил, Собчак даровал, наконец, Пушкинской, 10, права городского культурного центра. (Официальное название - Гуманитарный фонд "Свободная культура").
Политическая победа сопровождалась полным экономическим провалом. Дом разрушался на глазах. Зимой не было отопления, потом отказал водопровод, потом погасло электричество. Творческая элита северной столицы прозябала в условиях, в которых на Западе не станет жить уважающий себя бездомный. Однако, терпели под девизом "Так ведь родина". Лишь немногие эвакуировались в поисках лучшей доли. В особо лютые морозы художники водили хороводы вокруг костра, разведенного во дворе на кучах мусора, на нем же жарили шашлыки. Грелись водкой.
Такая экзотика долго продолжаться не могла. Дом шел ко дну. Нашелся инвестор готовый провести капитальный ремонт в обмен на 75 % жилой площади. Городские власти проявили неслыханное великодушие, то есть позволили людям решать свои проблемы, как хотят. Сообщество оказалось перед выбором: либо потонут все, либо выплывут немногие. Было принято решение жестокое и несправедливое, но правильное - чистка собственных рядов. Процесс этот породил массу скандалов, которые охотно муссировались местными СМИ. И хоть накал страстей нарастал, гражданской войны в одном отдельно взятом доме не случилось. К тому же, вопреки опасениям, никто из выселенных не погиб (разумеется, профессионально). Люди терпят и цепляются, пока есть надежда; когда ее нет, они как-то устраиваются.
Результаты борьбы и труда на сегодня: евроремонт, три десятка мастерских, пять галерей и, самое главное, - открытие музея нонконформистского искусства, воплощение голубой мечты трех поколений художников. Особенно поучительно, что happy end празднуется на фоне тотального кризиса и общего разочарования в "демократии" и "капитализме". При том, что силы художников были ничтожны. Им почти нечего было противопоставить администрации, криминалитету, "новым русским" и "старым советским". Было немного воли, чуть-чуть напора, толика корпоративной солидарности и ясное понимание, что отступать некуда.
Вывод прост: противники слабы. Невероятно слабы. У тех, кто хочет в этой стране жить по-человечески, есть только одна задача - не быть еще слабее.
