Он председательствует в комитетах и вручает престижные премии, ищет и поддерживает молодые таланты по всей стране. Его вполне можно назвать генералом от культуры, благо чинов, званий и наград он удостоился бессчетно.
Знакомьтесь: ведущий цикла "Шедевры мирового музыкального театра" на телеканале "Культура", действительный член академий российского искусства и российского телевидения, народный артист России, писатель, театрал, журналист Святослав Бэлза.
- Святослав Игоревич, вы когда-то составили книгу "Человек читающий"... Каков сегодня его портрет?
- "Человек читающий" - это в переводе, а называлась книга по-латыни "Homo legens".
Я гордился тем, что в издательстве "Прогресс", которое выпустило ее двумя изданиями, даже свой фирменный магазин назвали "Homo legens": при входе стоял огромный макет этой книги.
В том сборнике, который мне очень дорог, напечатано, например, замечательное эссе Оскара Уайльда, моего любимого писателя, в котором говорится о том, что все книги делятся на три категории. Первая - это те, которые следует читать. Вторая - которые следует читать и перечитывать. И третья - самая обширная - которые не следует читать вовсе, но, как считал Уайльд, нужно уметь распознавать: для общества это очень важно.
Сейчас нас буквально захлестывает океан печатной продукции, которую не только читать - в руки брать невозможно. Но человек не сразу может научиться отличать хорошее от плохого. Великолепно, если есть какие-то наставники: в семье, в институте, друзья... Ведь вкус к литературе, к музыке, живописи - свойство не врожденное, а приобретенное.
Кто же такой человек читающий, вы спрашиваете? У меня нет точного, четкого ответа на этот вопрос. Я регулярно хожу в книжные магазины, особенно в "Москву" - очень удобно, что он работает допоздна, - иной раз возвращаюсь после концерта, останавливаю машину напротив и иду туда.
И, представьте себе, даже ночью в "Москве" далеко не пустынно. То есть люди покупают книги, читают, следят за новинками... Несмотря на то, что книги дорожают, за настоящую литературу многие готовы платить.
- То есть таких, как вы, книгочеев немало?
- Судя по тому, что я вижу, - да. Россия не утратила статус самой читающей страны. При этом если раньше "самая читающая" у нас ассоциировалась с чтением в метро, что, на мой взгляд, не очень здорово - далеко не каждую книгу правильно читать в метро, - то сегодня она самая читающая в более цивилизованных формах. Ведь большинство изданий нужно читать дома, в любимом кресле.
У меня, слава богу, давно была такая счастливая возможность. Еще с тех пор, как брал книги по спецабонементу Ленинской библиотеки для отца и прихватывал, конечно, кое-что для себя.
- А у вас большая библиотека?
- Тысяч 25 томов наберется. Книги и дома, и на даче - стеллажей катастрофически не хватает. Я стараюсь себя сдерживать в приобретении все новых томов, но все равно покупаю и читаю очень-очень много.
Приобретаю книги двух категорий: те, что надобны для дела, и те, что для души, для удовольствия. Ну, и, конечно, не очень нужные беру иногда под горячую руку. Но я замечал, что любая книга рано или поздно пригождается, даже если она на какую-то отдаленную от твоего узкого круга интересов тему.
Мы сейчас, к сожалению, во многом питаемся суррогатами не только в гастрономическом, но и в духовном смысле - в литературе наблюдается масса подделок под настоящее.
- Есть ли сегодня, на ваш взгляд, писатели, которых можно назвать надеждой русского романа?
- Вы знаете, я себя считаю здоровым консерватором и не тороплюсь читать все новое.
Стараюсь иметь дело с уже открытыми ценностями: не так много времени у человека в его земной жизни, даже если жить долго, чтобы разменивать его на пустяки. Грэм Грин, который был не только замечательным писателем, но и мудрым, опытным человеком, говорил, с моей точки зрения, очень верно: нужно читать не романы, а романистов.
Кстати, дружбу с Грэмом Грином, последним, наверное, классиком ушедшего века, я считаю одной из главных удач в своей жизни.
Летал к нему на встречи в Антиб, который стал его пристанищем на последние 25 лет жизни. Мы вместе путешествовали по Советскому Союзу. Я подготовил к изданию у нас в стране шеститомное собрание сочинений Грэма Грина. Только что в издательстве "Вагриус" в серии "Мой XX век" вышел его автобиографический том с моим предисловием и интервью.
Грин, например, любил Франсуа Мориака, полюбил его и я: каждая его новая книга вызывала у меня интерес. Так было и со многими другими яркими романистами, которых мне советовали мои друзья, коллеги - а мне всегда очень везло в жизни на людей настоящих! А какой-нибудь новый роман нового автора... Не всегда на это стоит тратить время.
- Зайдем с другой стороны: есть ли сегодня в стране писатели, которые подают надежды?
- Как говорил Оскар Уайльд, "я люблю женщин с прошлым и мужчин с будущим".
И к писателям это относится, разве что, мне кажется, нужно любить авторов и с будущим, и с прошлым.
Я по своей литературной профессии зарубежник, мне приходилось больше читать иностранной литературы. А из отечественной все-таки предпочитаю старых, проверенных авторов. Если говорить о живущих, то Андрея Битова, Фазиля Искандера, Беллу Ахмадулину.
Конечно, почитываю и молодое поколение - Улицкую, Славникову...
- Скажите, когда вы включаете радио или телевизор, вам не режет слух речь дикторов?
- Сейчас стали проще допускать к микрофонам, к камерам. Раньше был более строгий отбор. Проблемы с речью у ведущих, безусловно, есть.
Мне вспоминается, что в свое время в Польше стали бить аналогичную тревогу по поводу уровня польской устной речи в медиа. Была создана комиссия под председательством тогдашнего председателя Союза польских писателей Галины Аудерской.
Высокая комиссия пришла к выводу, что одной из основных мер должно стать переучивание телевизионных дикторов, а среди них в первую очередь - спортивных комментаторов, поскольку у них самая большая аудитория и самый бедный лексикон.
При всем при этом слухи о близкой смерти "великого и могучего", на мой взгляд, сильно преувеличены: русский язык - он все перемелет, как уже бывало много-много раз в истории. Так что в обильно представленных сейчас в устной и письменной речи профессионализмах, молодежном сленге, интернет-лексике ничего фатального я не вижу. Так же я не делаю трагедии из того, что молодежь, скажем, ходит на дискотеки, слушает рок-музыку, а не идет слушать Малера или Шнитке. До этих композиторов надо дорасти - всякому возрасту свой фрукт.
Знаете, нам легко сохранять свой культурный суверенитет, ведь русской культуре всегда было присуще то свойство, которое Достоевский в своей знаменитой речи о Пушкине назвал всемирной отзывчивостью. Русская культура всегда была невероятно отзывчива на то, что идет и с Запада, и с Востока.
- Умело ассимилировала, приспосабливала к себе чужеродное?
- Именно. В российском культурном котле это все переваривалось, и выдавался, как теперь принято выражаться, роскошный культурный продукт. Причем свой, уже российский.
У здания российской культуры фундамент настолько прочный, что все сейсмические потрясения, которые вместе со страной испытала и культура, не сильно в общем ей повредили.
Может быть, я излишне оптимистичен, но мне кажется, что в целом здание сохранилось.
Вложения в академическую культуру, так же как в фундаментальную науку, не дают сиюминутной отдачи, быстрых процентов, но они самые рентабельные. Они обеспечивают отдачу в веках. И мы сейчас еще живем на ренту с того капитала, который заложил XIX век.
Но для того чтобы не разбазаривать наследие предков, в стране должна быть культурная политика. В советское время, пусть идеологизированная, пусть с перегибами, но она была.
А сейчас пресс коммерциализации, мне кажется, наносит больший вред, чем пресловутая советская цензура.
- В каком состоянии сегодня находится музыкальный театр, прежде всего опера?
- Хоть этой госпоже более 400 лет, но думаю, что она по-прежнему остается высшим жанром музыкально-театрального искусства.
Есть такое выражение у американцев: опера похожа на мужа со звучным европейским дворянским титулом. Трудно понимать, дорого содержать, но зато какой вызов! И этот выбор дорогого стоит.
Сейчас опера поддерживается государством: ремонтируется за счет казны Большой театр, отремонтирован Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Мариинский театр на грани капитального ремонта, как вы знаете, планируется и строительство нового здания Мариинки. То же - в регионах: Казани, Новосибирске... Опере у нас уделяют внимание, и без этого не обойтись: она убыточна по определению, во всех странах. Другое дело, что в Италии, на родине жанра, или в Америке значительная часть капитала, которая идет на постановку оперных спектаклей, поступает от просвещенных меценатов - крупных компаний или частных благотворителей. Мы понемногу приближаемся к этому, хотя у нас пока что главным меценатом искусства все же остается государство, как это было и в советское время. У нас есть блестящая школа и вокальная, и балетная, не перевелись первоклассные оркестры и дирижеры. Есть что поддержать.
Опера стала показателем того, как ценится русские исполнительское искусство и школа.
Сейчас в мире не найдется ни одного приличного музыкального театра или крупного оркестра, в которых не выступали бы выпускники советских или уже российских консерваторий.
С одной стороны, может быть, грустно, можно говорить о том, что таланты покидают страну.
Но они все равно своей работой там умножают славу России.
Многие из них возвращаются или, по крайней мере, наезжают сюда, как Дмитрий Хворостовский, Анна Нетребко, Ольга Бородина, Сергей Лейферкус. Все они активно присутствуют в нашем мире, в нашем художественном сознании. И это замечательно.
Теперь то, что Хворостовский живет в Лондоне и женат на итальянке, не считается изменой Родине...
- До каких пределов в той же самой опере есть место эксперименту?
- На сей счет есть разные точки зрения.
Это ведь не только российское - общемировое явление. И может вызывать ярость, как у Галины Павловны Вишневской, отказавшейся праздновать свой юбилей в Большом театре из-за постановки "Онегина", которую там осуществил Черняков.
Но к этому можно относиться и спокойнее: каждое поколение имеет право на эксперимент. Но внутренняя режиссерская пустота выливается в такие постановки, где все действия идут перпендикулярно музыке. Понятно, что новый век вносит что-то новое в язык театра, в том числе и музыкального. Но здесь как раз необходимо руководствоваться хорошим вкусом.
Пастернак правильно сказал, что искусство - дерзость глазомера. И сейчас дерзости ретивой у иных очень много, а вот с глазомером совсем худо. Я об этом беседовал со многими нашими, и не только нашими, но и итальянскими, крупнейшими дирижерами и певцами, и они тоже выражали свое возмущение.
Понимаете, когда молодой певец завоевывает себе имя, он безропотно должен выполнять все режиссерские указания: контракт подписан. Когда человек уже с именем, он может многое отстоять. Юрий Хатуевич Темирканов в который раз вызвал у меня глубочайшее уважение, когда разорвал в значительный убыток себе контракт с одним зарубежным театром, где режиссер предпринял попытку перелицовывания "Пиковой дамы". Мы с Ольгой Бородиной, нашей знаменитой меццо-сопрано, недавно беседовали о том, что пора создать из людей с громкими именами и авторитетом на оперном Олимпе своего рода клуб защитников оперы.
Мне рассказывал покойный наш великий маэстро Мстислав Ростропович о том, как он судился с польским режиссером Жулавским из-за кинооперы "Борис Годунов". Ростропович честно записал фонограмму оперы для ленты, не зная, что будет происходить на экране. А когда увидел, то просто подал в суд. Он процесс проиграл, но мне кажется, он все правильно сделал, потому что сейчас новации приобретают характер эпидемии.
Понимаете, должны быть театры, как раньше говорили, Императорские, то есть ведущие.
Если говорить о России - это, безусловно, Большой, Мариинский... В Большом отремонтируют главную сцену, и она должна если не быть музеем оперы, то показывать классику в достаточно консервативных постановках. А новаторские постановки можно осуществлять на новой сцене, в других театрах. В Москве как минимум еще пять оперных театров. Там и должна быть большая свобода для эксперимента.
- Скажите, а вот есть феномены оперных певцов, которые очень сложно объяснить. Та же самая Анна Нетребко. Она както неожиданно возникла...
- Это для непосвященных она возникла неожиданно. Я хорошо знал Анну Нетребко и наблюдал за ее восхождением. Она, помимо того что невероятно талантлива от Бога, имеет закваску кубанской казачки - невероятно трудолюбива. И прошла очень трудный путь к своей славе.
Во всех сферах нашей жизни есть некая мода.
Есть она и в опере. Сейчас мода на певиц с модельной внешностью, с осиной талией. И Анна удовлетворяет всем требованиям этого оперного поветрия. Она красива и талантлива, потрясающая актриса и певица. Это развитие шаляпинской вокальной школы, когда певец должен быть еще и драматическим актером, создавать не только вокальный образ, но и сценический.
И Анна завоевала свой успех именно так.
- А вам не кажется, что ее и других сейчас раскручивают по законам шоу-бизнеса? Хорошо ли это для оперы?
- Ничего страшного в этом нет. Я думаю, шоу трех теноров, дуэт Кабалье и Меркьюри показали, что академическое искусство должно приноравливаться к нынешним суровым условиям существования. И брать лучшее от шоубизнеса - в смысле пропаганды жанра.
Думаю, что как раз выступления Паваротти, Доминго и Каррераса сделали для популяризации оперного искусства очень много. Я беседовал на эту тему с каждым из троих певцов.
Беседовал и с Кабалье... Монтсеррат, смеясь, мне рассказывала, что поначалу пришла в ужас, когда Фредди Меркьюри предложил ей спеть дуэтом. Но она поддалась его фантастическому обаянию и энергетике.
И когда этот дуэт состоялся, она говорила: меня узнали тысячи молодых людей, которые раньше никогда не были в опере, но были поклонниками группы Queen. Кабалье и Меркьюри из разных жанров, но, можно сказать, - равновелики. И поэтому дуэт произвел такое впечатление .
- Кто будет определять лицо нашей культуры XXI века?
- Я мог бы назвать много имен, часть из них уже назвал. Еще стоит упомянуть Дениса Мацуева. Он гордость русской фортепианной школы. Он много помогает талантливым детям в фонде, который когда-то помог ему.
Сейчас в России огромное количество талантов. Не будем обольщаться - не из всех вырастут новые Ойстрахи или Рихтеры. Но при всем возможном проценте отсева преемственность сохраняется, и, я думаю, за русское исполнительское искусство нам не будет стыдно.
- А не мало ли для такой большой страны, как Россия, только одного массового культурного СМИ - телеканала "Культура"?
- Мало, но в других странах и такого зачастую нет. Этот канал действительно отдушина на нашем насквозь коммерческом телевидении. На радио ситуация несколько лучше - там есть радио "Культура", радиостанция "Орфей", другие станции, делающие качественные программы.
Что касается телеканала "Культура", на котором я работаю с первого дня, недавно мы отметили его десятилетие. И я, как свидетель и участник, могу оценить эти десять лет. Канал стал намного более популярен, чем был поначалу. Лучшая его реклама в том, что в наших программах нет никакой рекламы. Он приобрел солидность, расширились возможности, в том числе финансовые, благодаря государственной поддержке. И канал "Культура" смотрят или, по крайней мере, делают вид, что смотрят, даже те, кто достаточно далек от культуры. Быть зрителем канала "Культура" стало модно. И нам, кстати, завидуют многие жители других стран - у них нет такого.
И вместе с тем наличие такого канала многие руководители других телекомпаний рассматривают как своего рода индульгенцию, что, мол, интеллигенция нашла свою отдушину, а мы теперь можем заниматься по-прежнему своим бизнесом в стиле "чего изволите-с?" или манипулированием общественным сознанием.
Я думаю, что, прикрываясь ложным божеством, которое называется рейтингом, многие теленачальники руководствуются не столько реальной картиной запросов аудитории, сколько своим нелестным представлением о публике. И кошмарное выражение "пипл все схавает" лежит в основе очень многого. Посмотрите: наше телевидение - при том что оно, быть может, одно из лучших в мире в творческом смысле, - есть за что очень сильно критиковать. Потому что смотреть бесконечные викторины, ток-шоу, похожие одно на другое, сильно надоедает. И как только один канал что-то нащупывает, это начинают мгновенно копировать. Смотришь: тут танцы со звездами - и там танцы со звездами, там на льду - и тут... Все мгновенно подхватывается.
Конечно, конкуренция - вещь здоровая, если не приобретает нездоровую форму.
Лица необщее выражение есть только у профильных каналов. Если "Спорт" - тут все понятно, с "Культурой" - тоже ясно. Есть попытки сделать аполитичные каналы - "Домашний", например, или сугубо развлекательный типа СТС. Ну хоть чем-нибудь каналы должны отличаться друг от друга! Мне кажется, несмотря на то что телевидение сейчас весьма доходный бизнес и очень важная, даже, может быть, излишне важная часть нашей общественной жизни, оно ныне переживает некоторый кризис. И тут необходимо вспомнить старое и отчасти замусоленное слово "духовность". Надо воспитывать духовность.
Возможно, даже поначалу нужен и момент принуждения. Мне рассказывали многие артисты, ставшие большими, даже великими мастерами, какой мукой было учение гамм.
Учить гаммы, упражняться на музыкальных инструментах, работать в поте лица, когда у других детей были более интересные игры на улице, - это было очень тяжело.
Но какое высшее наслаждение они начинали получать потом, когда приобретали соответствующие навыки, когда игра становилась в радость! Когда своим искусством они несли радость другим людям.
- То есть когда до конца открывали мир, в который их сначала запихивали насильно?
- В том-то и дело! Сегодня получается замкнутый порочный круг: телевидение, да и не только оно, опускает планку, равняясь по минимальному уровню запросов аудитории. А публика соответственно опускается в массе своей еще ниже. Телевидение снова падает ниже, и так мы можем дойти до крайности. Хотя, как говорил Фазиль Искандер (я не точно цитирую) настоящий юмор - это когда человек доходит до края пропасти и начинает тихо отползать обратно. Мы еще не дошли до предела падения на ТВ. Хотя попытки уже были: мы знаем некоторые проекты, например, всем памятный "За стеклом" и его клоны.
Я не смотрю подобные программы, но, судя по отзывам, это действительно вроде бы за гранью.
Но если их показывают, значит, у продукта есть потребитель, аудитория. И это печально.
- Как вы думаете, сейчас вполне можно говорить об "опопсовении" публики?
- Во всяком случае, попса усиленно навязывается. И, конечно, когда она на тебя со всех сторон давит, противостоять этому могут только люди с крепкими, сформировавшимися эстетическими критериями. Должна быть защита. Как, помните, в "Альтисте Данилове" у Владимира Орлова: нужно ставить барьер вокруг себя. Так же, когда эпидемия гриппа идет, принимаешь лекарства, чтобы лучше срабатывали защитные функции организма.
- Они могут быть у людей, которых научили читать книги. А как быть тем, кто читает только меню своего компьютера?
- Когда человек прочтет несколько настоящих книг, вот тогда он начнет понимать и цену той жвачке, которую употреблял раньше. Если он послушает великого певца или скрипача, то уже поймет разницу с мальчиком из подворотни, которого часто показывают по телевизору.
- Но для того чтобы молодой человек прочитал эти книги или послушал Лучано Паваротти, нужно лишь немного - чтобы он захотел это сделать.
- Понимаете, если бы мы навязывали Паваротти с такой же страстью, как навязываем "Дом-2", был бы и прок.
Сергей КАРПАЧЕВ
Босс No06 (2008 г.)
http://www.bossmag.ru/view.php?id=3513
Док. 505191
Перв. публик.: 14.06.08
Последн. ред.: 14.10.08
Число обращений: 21
Бэлза Святослав Игоревич
|
