Режиссер Кира Муратова коснулась духовной, творческой стороны дела.Назад
Режиссер Кира Муратова коснулась духовной, творческой стороны дела.
- В сравнении с фильмом "Три истории" "Настройщик" - более светлая картина. Можно ли считать это в какой-то степени эволюцией взглядов?
- У нас в Украине за последние 10 лет ничего не поменялось. Это раз. Для меня главной переменой к лучшему была перестройка. Стало все наоборот. Стали говорить: "Ты гениальна", а раньше говорили: "Ты, идиотка, что ты там снимаешь?". Мои старые фильмы "Короткие встречи", "Долгие проводы" сейчас воспринимаются как гармоничные, а тогда воспринимались как нечто черное. Я не верила никогда в прогресс как таковой. Вообще. Ни в жизни, ни в истории, а уж в искусстве и подавно. Искусство не развивается, оно просто существует. Оно всегда одинаково гениально. В жизни что-то прогрессирует, но одновременно где-то убывает. Все зависит от человека - можно на какие-то вещи закрывать глаза и думать, что происходит прогресс.
- Ваши персонажи - странные люди со своеобразной интонацией, мимикой, жестами...
- Да, я люблю чудаков.
- Это интуитивный выбор художника или рациональный подбор?
- Я нетерпеливый человек. Мне надо, чтобы меня что-то интересовало, завлекало и... забавляло. Мне интересны чудаки. В принципе. Хотя иногда чудаки могут быть очень правильными, психологически и рационально приспособленными к окружающей среде. Но опять же в каком свете их подать. Вообще, я не могу так разделять - рациональное, эмоциональное... Это слитно в человеке. Иногда бывает так, что не замечаешь в себе каких-то преобладаний. Знаете, как у Толстого: "Отрубите мне мизинец, и душа моя изменится".
- Жан Даниэль и Рената Литвинова - это чудаки?
- Конечно! Сущность Ренаты Литвиновой в том, что она красавица-чудак. Характерная красавица. Обычно в кино красавица шествует, является, покоряет, и все. Кому-то этого достаточно. Мне - скучно. Можно сказать, что Литвинова - первая красавица, которая смешная (в моей практике), чудачка и со странностями.
- Как вы определите жанр, в котором снимаете?
- Там есть различные оттенки. И детектив, и саспенс такой мягкий, щадящий. Это история мошенников - такой старинный жанр. Как в газете "Уголок Остапа Бендера". Я хотела назвать этот фильм "Виктивность" - это такое распространенное, особенно в женщинах, свойство (чисто физиологически это объясняется) означает жертвовать собой, отдавать деньги, "убейте меня, ограбьте меня".
- Чем вам дорога черно-белая эстетика?
- Почему мне так нравится черно-белое кино и гораздо меньше нравится цветное? Потому что на самом деле цвет я вижу на экране. Для меня это более непокорный, непослушный, хаотичный материал, для меня там очень много неясного. Покорить его, как художник-живописец создает общий тон, я не умею. Кино - есть призрачность. То, что мы видим на экране, - это призраки. Очень много условного. Вот это условное меня пленяет. Красная кровь мне не всегда нравится, а кровь черно-белая нравится. Это так, в общем.
Черно-белое кино обладает какой-то странной парадоксальной убедительностью. Оно психологически нас связывает с документальной хроникой. Мы привыкли, что документальное кино несет в себе фактическую убедительность.
- Российские критики писали, что вы снимаете мир, созревший для апокалипсиса, но при этом этого самого апокалипсиса даже не заслуживающий. Вы согласны с этим утверждением?
- Он изначально созрел для этого. Как появился, так и созрел. Он нехорошо устроен. Я не верю в Бога. Но если бы я верила в Бога хоть одно мгновение, я бы считала его нехорошим, злым существом, которое создало себе такой спектакль истязаний живых существ.
