Владимир Кашпур до прихода на учебу в Школу-студию МХАТ - на курс, которым руководил Виктор Станицын, где работали такие педагоги, как Е. Морес, С. Пилявская, О. Герасимов - уже был знаменитым провинциальным артистом и сыграл Ленина, многие другие серьезные роли, а в детских спектаклях играл Бабу Ягу - представляете, какой диапазон! Пришел он учиться мастерству, а главное, чтобы иметь диплом об окончании высшего учебного заведения - в то советское крепкое время это было нужно. К тому же его товарищ по цеху, его коллега по провинциальным театрам - Евгений Евстигнеев - уже такую акцию совершил и уже Школу окончил. Кашпур пришел учиться сразу на второй курс, и вдогонку должен был сдавать все зачеты и экзамены, а так как он был старше нас всех, то ему это было тяжело, да и семья его в то время была во Владимире. Тем не менее он успешно вошел в коллектив нашего курса. Он приобретал вкус, широту общеобразовательных знаний, которая имеет громадное значение для личности артиста. Он был очень способным студентом с точки зрения наших педагогов, хотя теоретики относились к нему снисходительно. Он свой талант в Школе-студии огранивал, гранил, как камушек.
Потом пошла жизнь производственная, актерская, он попал в кинематограф. И всегда это было убедительно, удачно. По своим внешним данным он не представлял из себя людей академически-профессорского плана. Лицо Кашпура было лицо солдатское, крестьянское. Такие роли он и играл. Однако он не только типажно представлял собой интерес. Его актерское дарование выводило его всегда в ряд отмечаемых критикой и зрителями актеров. Потихоньку так пошло и в театре. Он не имел ролей больших - главных или заглавных, но играл всегда роли значительные, играл убедительно и хорошо. Он очень хороший товарищ - я это слово употребляю как одно из ключевых слов громадного актерского цеха России (у Островского артист артисту мог сказать: "Руку, товарищ!"). Он замечательный актер. Приобретенное это или врожденное - не важно. Факт тот, что он такой, и я, его соратник, могу это ответственно отметить.
Он очень театральный человек в настоящем понимании этого слова. Он очень школьный, я имею в виду слово школа не в прямом смысле, но как Школа Художественного театра. И его одаренность позволила ему влиться в Школу, несмотря на то, что он был уже опытным артистом. Важно, что и Школа его приняла сразу - это не со всеми было. У него не стирается принадлежность к Школе. По-моему, это хорошо. Он не на работу приходит, а служить в театр приходит. Он артист серьезный. Это не значит - с насупленными бровями, но он серьезным делом занимается, не позволяет себе кривляться на сцене. Он стремиться из каждой роли сделать шедевр, поэтому я и говорю, что он серьезный артист. У меня ни разу не возник вопрос по отношению к тому, что он на сцене делает: "А зачем это?". Это хорошо, это правильно. Это МХАТ.
