В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Никита Михалков: Ельцин - это серьезная, реальная эпоха в жизни страны Назад
Никита Михалков: Ельцин - это серьезная, реальная эпоха в жизни страны
В связи с уходом из жизни первого президента России Бориса Николаевича Ельцина его вспоминают многие видные общественные и политические деятели. Свое мнение о роли Ельцина в новейшей истории России Российскому информационному каналу высказал известный кинорежиссер, председатель Союза кинематографистов России Никита Сергеевич Михалков.

- Никита Сергеевич, здравствуйте. Вы общались с Борисом Николаевичем. Скажите, что вы можете вспомнить из этого личного общения, какие чувства, какие эмоции вызывал у вас Борис Николаевич?

Довольно сложные отношения у нас были, потому что Борис Николаевич был человеком определенным, и как бы для него личная, что ли, привязанность и личная верность имели большое значение. Я думаю, что в определенном смысле, так сказать, некая сложность в отношениях была связана с тем, что я дружил с Руцким, и просто вне зависимости от того, что происходило в 93-м году, я сказал, что я выбираю друзей не по их принадлежности, так сказать, партийной, не по должностям, а по человеческим качествам, поэтому я отрекаться от этой дружбы, в общем, не собираюсь. Это вызвало определенного рода осложнения, так сказать. Но как бы это, в общем-то, частность. Я думаю, что Борис Николаевич - это серьезная, реальная эпоха жизни страны, и думаю, что есть два поступка, которые, на мой взгляд, говорят о нем как об очень сильной, масштабной и такой цельной личности. Хотя, наверное, можно было бы наблюдать в его биографии разного рода, так сказать, повороты. Это то, что, не имея никаких гарантий, он нашел в себе силы, будучи несогласным, положить партийный билет на стол и покинуть съезд. Это поступок, я думаю, со времен 17-18 годов был, в общем, первым. Тем более что ему ничего не грозило, и покинуть эту элитную часть нашего общества добровольно

- Первый секретарь горкома Москвы.

- Да. Для этого нужно иметь очень большое мужество, и для этого нужно еще иметь к тому же очень большую внутреннюю уверенность в том, что как бы не хлебом единым жив человек. И один этот поступок уже говорит о нем как о человеке, о котором можно сегодня скорбеть, когда он ушел. И второй поступок, конечно, один из самых неожиданных, когда человек добровольно уходит со своего поста, что, в общем-то, было действительно впервые со времен тоже Великой Октябрьской революции. Понимаете, мы, к сожалению, все-таки еще страна с непредсказуемым прошлым, как говорится. И очень многое зависит от того, как будет развиваться страна. Потому что, если она, не дай бог, начнет развиваться по другому сценарию, то Борис Николаевич может оказаться, так сказать, в числе имен, которые будут, так сказать, поносимы народом, не дай Бог. А если она будет развиваться естественным путем, если преемственность будет основой нашей отчизны, преемственность, я имею в виду, так сказать, если хотите, идеологическая, хотя это слово сегодня немодно, то его имя, оно и так уже вошло в историю, но оно будет освящено как раз всем тем, что сегодня к нему относится как к человеку, который повернул ход истории страны. И вот я думаю, что противоречия будут долго еще сопровождать его имя, и противоречивые мнения, безусловно, потому что все-таки такая реконструкция страны, она не была ожидаема никем. И то, что на нее пошел, это поступок реформатора. Как говорил Че Гевара: "Я авантюрист, но я из тех авантюристов, которые рискуют своей шкурой, а не чужой". Я не хочу назвать Бориса Николаевича авантюристом, но он рисковал собой. Он рисковал, в первую очередь, собой.

- Брал ответственность на себя.

- Да. И это, конечно, у меня вызывает огромное уважение, огромное уважение. И то, что этот выбор, который был им сделан, и то, что он привел в Кремль нового президента, и в течение уже достаточного количества лет, почти восьми, рейтинг этого президента не искусственным путем, а естественным путем остается на очень высоком уровне, это провидение. Я не знаю, что это - провидение либо это я не знаю что. Но это величайшее, я считаю, завоевание, и личное завоевание Бориса Николаевича.

- 90-е годы были очень непростыми для нашей страны, были разные события. На Ваш взгляд, что, какие основные поступки, какие основные деяния можно выделить из того, что сделал Ельцин для страны, вот на Ваш личный взгляд?

- Вы понимаете, перекраивать такую страну как Россия, это, мало того, что это невероятный труд, но это еще и страшная опасность, страшная опасность. Вы понимаете, в стране, где утеряно понятие, как говорил, писал мой двоюродный дед Кончаловский, историк, он писал, что в стране, где утеряно понятие греха и стыда, порядок может поддерживаться только полицейским режимом и насилием. И, в принципе, понятие греха и стыда постепенно вытравлялось естественным путем, потому что, так сказать, однопартийность и абсолютная безоговорочность тех решений, которые принимались и не всегда принимались во благо народа, они развратили в определенном смысле наше общество. Переделывать такое общество - это труд, прямо скажем, не то, что тяжелый, но еще и, так сказать, опаснейший. И вот то, что он пошел на это, это во многом, конечно, определило энергетику, в которой все происходило. Вы понимаете, то, что происходило потом, при том менталитете народном, при иждивенчестве огромном, когда, так сказать, были шутки, что правительство делает вид, что нам платит за работу, а мы делаем вид, что мы работаем. При том, что огромное количество людей понимали то, что происходит, на кухнях беседовали друг с другом, рассказывали анекдоты, но ни одному человеку не приходило в голову, что это вот так вот за три дня может обломиться, а это рождало, конечно, абсолютно невероятный эффект и невероятную опасность. А обломилось все потому, что держалось-то в результате - король-то был голый - держалось-то на страхе. И представить себе, что это может вот так вот рухнуть, мы еще думали, Господи, еще и внукам хватит всего этого. Нет, упало. Упало почему? Потому что стержень страха выдернули, и вдруг выяснилось, что держаться не на чем, потому что веры-то настоящей нет. И вот то, что Борис Николаевич в этом смысле абсолютно бесстрашно пошел на вы, пошел на эти преобразования, пошел в гласность, на абсолютную открытость, на тяжелейшую, я думаю, возможность сдерживать натиск, который был на него со стороны прессы, и читать про себя все, что пишут, я уж по себе знаю, насколько приятно в кавычках. Да, это конечно преобразование, которое требует огромного, то, что называется, "терпежа" и силы воли. Я думаю, что кроме понятия личной собственности, появившейся в народе, понятие, ощущение, что это твое. Да, это привело к другим перекосам, которые мы сегодня имеем, когда алчность, скажем, и мера всего на деньги тоже превалирует и превращается в свою противоположность. Но мы все равно будем проходить этот процесс. Не бывает так, чтобы такую страну разворачивать, и чтобы это происходило без, так сказать, каких-то сдвигов титанических, без того, чтобы были перекосы и так далее, и так далее. Но мне кажется, что верна та пословица восточная, которая гласит о том, что, если караван поворачивает назад, то первым становится хромой верблюд. И в этом смысле, конечно, Ельцин тащил на себе этот воз, и когда при сложных отношениях, которые у нас были, когда ко мне обратились относительно возможной помощи на выборах вторых

- 1996 года.

Да. То я согласился на это, потому что я не видел альтернативы, ее не было. Если бы, вы поймите, такую страну, как Россия, невозможно подкидывать наверх как "орла-решку". Когда есть возможность, когда есть опасность, что не просто фотография жены и ребенка сменилась в кабинете в Кремле, а сменился цвет стяга, сменился строй, это всегда в России приводит к кровопролитиям. И то, что все-таки относительно малой кровью обошлось, то, что происходило, а могло превратиться действительно в реальную катастрофу, в новую гражданскую войну, это конечно решимость Ельцина. Хотя, повторяю, это малое утешение для тех людей, чьи родственники были убиты и погибли в те ужасные, тяжелые дни.

- Борис Николаевич в одном из последних интервью сказал, что по-настоящему счастливым почувствовал себя только после того, когда 31 декабря 1999 года сказал, что он уходит, попросил прощения, вот именно после этого, по его словам, он почувствовал себя счастливым человеком, несмотря на то, что перед этим была жизнь более чем наполненная всевозможными событиями. Как Вы думаете, с чем это связано?

- Я не думаю, что это правда. Я думаю, что тут есть доля лукавства. Такой характер, как ельцинский, это характер лидер. Он мог устать, но я не знаю, чем вызван его добровольный отказ от власти, но для таких людей, как он, жажда борьбы, жажда схватки, лидерства, взгляд опасности в глаза, это питательная среда. И я не хочу ничего сказать по поводу того, насколько искренен он был, но мне кажется, что в определенном смысле его столь ранний уход связан во многом с тем, что вот та энергия, которая у него была, ей не было того выплеска, который ему был необходим.

- А то, что он прощал очень многое своим недругам, участникам событий 1993 года? В принципе, практически ничто не последовало, никаких серьезных последствий для них. Это какое свойство политика?

- Вы знаете, я думаю, что это вот то самое подсознательное христианство, это то самое, все-таки он человек с Урала, он ведь человек все-таки из великой русской провинции. И вне зависимости от того, был он воцерковлён или нет, генетически это живет в человеке - и желание прощения, и желание быть прощенным, и радость от того, что простил. И я помню наш разговор с ним довольно жесткий, но когда я сказал ему, что, когда я просил за "Фонд культуры", а он только что потерял мать, я сказал ему, что человек становится сиротой, когда теряет мать. У меня больший опыт сиротства, чем у Вас, Борис Николаевич, потому что я потерял мать раньше. Но культура - это мать народа, поэтому я прошу Вас не оставить наш народ сиротой, без помощи нашей культуре. И я увидел, как вам сказать, что называется пробил, когда я почувствовал, что вот эта связь и родство, родство-сиротство, да, потерявших мать, как-то внутренне нас на какое-то мгновение очень сильно сблизило. Я не могу сказать, что это продолжалось долго, но я понял, что он человек, который не только может слушать, но и слышать. Это очень важное качество.

- Лучшие из Ваших фильмов были сняты как раз в те годы - "Утомленные солнцем" (1994 год), "Сибирский цирюльник" (1998 год) - это как-то связано с этой эпохой, с тем, что было больше свободы, больше свободы самовыражения?

Да, конечно, ну конечно. Я думаю, что, хотя я не думаю, что, скажем, "Цирюльник" мог бы быть положен на полку, просто, наверное, он бы не в той степени был бы, так сказать, русским что ли, если можно так сказать, и воцерковлённым. Безусловно, возможность говорить открылась совершенно иная. Другой разговор, что я никогда не пользовался этим так огульно, как бы снимая то, что нельзя было снимать раньше только потому, что было нельзя. Меня это просто мало интересовало. Но то, что эти картины могли выйти - и "Урга", и "Утомленные солнцем", и "Сибирский цирюльник" и "Анна: от 6 до 18" - это конечно же результатах тех возможностей, которые пришли вместе с Ельциным. Там другое. Вы понимаете, какая вещь, очень часто бывало так, что что-то допускалось, потому что было запрещено другими раньше. То есть тут был тоже определенного рода, так сказать, противовес, вот я даю вам это, потому что те вам этого не давали. Это политика. Не всегда это бывает, так сказать, на пользу. Но в данном случае это было на пользу, конечно же. Вы понимаете, я думаю, что прав поэт, когда говорит, что лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии. Чем дальше будет идти время, тем больше будет проявляться, как на фотографии, образ и деяния Бориса Николаевича. Вы знаете, Антон Павлович писал, что русские обожают свое прошлое, ненавидят настоящее и боятся будущего. Была бы довольно печальна эта формула, если не подумать о том, что то будущее, которого ты боишься, постепенно превращается в то настоящее, которое ты ненавидишь и в то прошедшее, которое ты обожаешь. И очень может быть, что те люди, которые сегодня, скажем, имеют основание относиться негативно и нелицеприятно, и не принимать образ Ельцина, через какое-то время, когда время будет уходить, и образ его будет отдаляться, он будет приобретать другие черты и как бы иное значение. Все зависит от того, как будет развиваться страна. Если страна будет развиваться поступательно, созидательно и позитивно, если ее внутренняя энергия будет накапливаться, мы будем расправлять плечи и подниматься с колен, то неминуемо эта заслуга будет отнесена на счет Бориса Николаевича Ельцина.

Никита Сергеевич, спасибо за то, что нашли время ответить на наши вопросы. Напомню, о роли Ельцина мы говорили с председателем Cоюза кинематографистов России, режиссером, народным артистом России Никитой Михалковым.



http://old.vesti.ru/interviews.html?id=13352&tid=45410

24 апр 2007

Док. 509348
Опублик.: 21.10.08
Число обращений: 16

  • Михалков Никита Сергеевич

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``