Мгновения 1-9: о кино, о семье, о себе
1. Про "Утомленных солнем-2"
Это очень большая картина. Очень тяжелая. Вообще должен вам сказать, что я никогда не предполагал, что может так измениться представление о том, чему учили, когда ты погружаешься в историю Великой отечественной войны. Я посмотрел около 40 часов хроник и прочитал огромное количество воспоминаний, не исторических исследований, а воспоминаний людей. Невозможно понять, как это происходило. Почему идет по лесу 8 человек, один отошел пописать, шестеро прошли дальше, упала мина, и никого не осталось в живых? Почему именно он отошел? Почему он остался в живых? Или 56 ранений. У мальчика, молодого солдата, его выхаживают всем госпиталем 8 месяцев, через 8 месяцев он в новой форме едет на фронт и на глазах всего госпиталя в машину, в которой он едет, попадает заряд и он гибнет. Или человек, который бежит в атаку и в него попадает три осколка: один срезает на пилотке звезду, другой пряжку ремня, а третий каблук. Или человек, у которого осколок распорол живот, кожу, но не задет внутренние органы, и у него вывалились кишки, и он 40 км в чемодане перед собой несет эти кишки. Всю требуху свою. И доносит в госпиталь. Причем, он абсолютно здоров, он теряет кровь, но не так, как если бы это было внутреннее ранение. Он доходит. Почему? Почему судьба решала именно так? И в какой-то степени в фильме мы пытаемся на это ответить. И это очень увлекательно и очень сложно. Хотя вообще более-менее хорошо делать что-то сложно, а по уровню, я думаю, этот фильм должен быть помощнее, чем "Сибирский цирюльник".
2. Про "Оскар"
Оскар? Оскар Соломонович - главный парикмахер Кемеровской области. Я вообще никогда в жизни не снимал и не делал фильмы с расчетом на какие-то премии. Радость замечательна нечаянно. Когда человек делает что-то ради того чтобы получить, то когда он получает, это его уже не удовлетворяет, а если не получает, значит, он зря работал. Для меня это, к счастью, не имеет значения, то есть имеет, но не является самоцелью. Даже когда я пересматриваю свои картины, я думаю: "Как я это сделал?" - понять не могу. И очень счастлив, потому что убежден, что человек - не хозяин дарования, что если ему Господь его дал, то человек - только проводник. Как только он начинает думать, что это его, он совершено неожиданно просыпается никем и звать его никак, даже если у него есть знаменитое имя. И он не понимает, что изменилось, он думает, что это общество стало дурным и пошлым. А это он сам стал таким, он потерял талант, так как решил, что это его собственность. Много я знаю таких моих коллег, которые до сих пор не понимают, что они стали никем. А это очень важно. Все же написал еще Александр Сергеевич:
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
3. Про славу
Я глубоко не уважаю многих людей, добившихся славы, которые тяготятся тех, ради кого они работали. Это крест. Конечно, приятно, когда тебя узнают. Не всегда. Бывают места, в которых лучше бы тебя не узнали, бывают ситуации, в которых лучше бы тебя не знали. Слава, узнаваемость, они обоюдоостры. Я помню потрясающее признание Олега Янковского. Я вел три или четыре раза "Смехопанораму", и он рассказывал мне про то, как снимался у Тарковского в Риме. Он говорит: "Я испытал шок, я вышел на улицу - и меня никто не узнал. Я испугался". Я помню свою стыдную историю в Венеции, когда я шел по площади Святого Марка и двое молодых людей восторженно подошли ко мне с фотоаппаратом и говорят: "Можно?" Я отвечаю: "Ну конечно" - они: "Нет, ВЫ нас сфотографируйте". А там же тебя никто не знает.
4. Про русский Голливуд
Развитие кинематографа здесь напоминает Аляску времен Золотой лихорадки. Например, 10 лет назад бокс-офис со всеми русскими фильмами, которые были сняты тогда, составлял 8 тысяч долларов. Сегодня это почти миллиард. Мы выпускали "Сибирского цирюльника" - было только 32 кинотеатра с Dolby Stereo Surround. Сейчас почти 1500. То есть, развитие кинематографа - это в первую очередь привлечение денег, на которые можно строить. Когда выпустили "Сибирского цирюльника - открылось окно в Европу, в мир, а нам вставили канализационную трубу, и слили туда все, что они не потребляют. Потом люди разобрались. Но на этом уже сделали гигантские, немеренные деньги. И мы пришли с "Цирюльником" в момент невероятной жажды: он был на русским языке, про русских людей. Я для себя придумал одну формулу: я абсолютно не хочу быть понятным, я хочу быть понятым. Быть понятным, это опуститься до уровня continental breakfast. В любой стране, когда ты просыпаешься с похмелья (в Токио или в Амстердаме) - он везде одинаковый. А я хочу здесь есть пельмени, а в Токио есть суши. Пока зритель сам не скажет: хочу родную речь, хочу без перевода, хочу про себя. А мы: "Бандитский Петербург", менты - куча крови. Зритель говорит - больше не хочу. Хочу чего-то человеческого, хочу понять - бац - и невероятным успехом пользуется картина "Остров". 10 лет назад - какой "Остров"? Им нужен был "Рэмбо". И это, опять же, естественный процесс. Нужно понять, что на таких просторах, на таком масштабе любой резкий поворот - это разрушение, сразу гибель. Поэтому развитие требует самого главного - приверженности корневой системе. Традиции - это не значит патриархальная старость, пенсионное бормотание. Уверяю вас, можно снимать кино про витязя в тигровой шкуре - это будет современнейшая картина. Голливуд - это движение в технологиях, которое будет отражать, так ли иначе, то, что нас с вами волнует. Например, фильм "Волкодав". Я готовил Лебедеву Коле, режиссеру: "Те же деньги, те же технологии - "Тарас Бульба" или "Илья Муромец" - уверяю тебя. Лом будет. Лом"! Мы хотим заполнить сейчас ту нишу, которая из нас вытравлена.
5. Про "Жмурки"
Что касается Балабанова, уважаю человека, потому что у него есть своя точка зрения, и это личность. Про "Жмурки": я просто снял эту личину, которая есть у меня и стал таким, какой я есть. На самом деле это такая очистительная клизма, простите меня за сравнение. Для того чтобы снимать этот налет серьезности, заштампованности что ли, эту патину, я очень люблю сняться в "Жмурках" или в "Мне не больно". Это терапевтическое действие. Когда Балабанов предложил мне сыграть этакого пахана, серьезного, я сказал, что мне это неинтересно. И это все импровизации. Понимаете, когда ты ловишь образ, ты летишь. Но Балабанов, сам человек талантливый и рисковый, не думал вообще, что я на это пойду. Это же его прощание с этим жанром. Это Тарантино русского пошиба. Зачем Балабанов снимает в таком жанре? - он сам над собой издевательски посмеялся и закрыл тему. Люди, которые понимают это, хохочут при просмотре. Это же совершенный стеб над стебом.
6. Про Меньшикова
Меньшиков - замечательный артист. Люблю его. Я не считаю удачными его последние работы (в "Золотом теленке" и "Докторе Живаго"). Но это совершено не говорит о том, что он кончился. Я очень надеюсь, что мы начнем снова работать и вернемся к тем творческим отношениям, которыми я очень дорожу. Меньшикову, как любому настоящему артисту, нужен режиссер. Он может играть сам, но он играет сам ровно в тех пределах, в каких ему это доступно. Для того чтобы выйти за эти рамки, ему нужен глаз со стороны, внимательный энергичный. Взгляд с любовью, который может помочь. И тогда он взлетает. Тогда он раздвигает эти рамки. Если этого не делать, то можно конечно завязнуть. Это большая опасность.
7. Про отца
Сейчас он, к сожалению, лежит в больнице. У него было воспаление легких, но, к счастью, это миновало. Вообще, знаете, это феномен. Вы не видели мою картину, маленькую, там 2 фильма: "Отец" и "Мама"? Я сделал картину к столетию со дня рожденья моей матери и к девяностолетию со дня рождения отца. Он ведь младше матери на 10 лет. Это своего рода исповедальные картины. Там отец говорит такое, что люди не говорят вслух. Он был абсолютно откровенен. Уникальность этого человека в том, что, кем бы он ни был, у него никогда не было альтернативы: предать - не предать, посадить - не посадить. Хотя я убежден, что при сложившейся "любви" к нему, когда открыли архивы КГБ, там перерыли все. Тем не менее, это не помешало ему в 90-е годы написать про Сталина: "Я ему верил, он мне доверял". Для этого нужно иметь мужество и сознание того, что он так жил, что он действительно верил. Второе, то, что абсолютно отличает его от других детских писателей - он остался психологически на уровне тринадцатилетнего мальчика. Это говорила еще моя матушка. У него никогда не было сюсюканья с детьми и про детей. Он этого терпеть не может. Как дети не любят друг друга. Они могут играть, но через минуту стукнуть по голове. У него и литература из детства: "Я уколов не боюсь, если надо - уколюсь У него, например, абсолютно детский взгляд. Невероятная личность. Реакция Мухаммеда Али в лучшие годы его военной жизни, мгновенная. Когда его спрашивают про зависть, говорит - ну, пусть лучше завидуют, чем сочувствуют.
8. Про зависть
И я так считаю. Поэтому сам никогда не завидую и жалею тех, кто завидует.
9. Про воспитание
Да никак меня не воспитывали! Я думаю, как бы ни воспитывали, та атмосфера, которая была в доме, передалась той атмосфере, которую мы культивировали со своими детьми. И, надеюсь, которую они создают у себя в доме. Это аура. Это ж не значит - пороть по субботам. Хотя меня пороли. Затрещины летели только так. Знаете, летишь, бывало, мимо шкафа, а там: Толстой, Гоголь, Достоевский. В этом нет ничего такого. Русский человек так устроен. У нас же нет свободы, нет, у нас есть воля - это совсем разные вещи. Чередование кнута и пряника - очень важно. Но еще важнее знать, когда что применить. Я знаю только одно: существует доверие и недоверие. Существует уважение или отсутствие его. Существует душевно-духовная связь. Ты можешь не видеться с родными месяцами и не испытывать тоски, потому что они в тебе. Это больше, чем просто писать открытки на именины и на день рождения и обижаться, когда не получил. Иммунитет, который должен быть в человеке, должен даваться родителями. Это значит, что им нужно появляться, когда нельзя не появиться. И не тащить за руку в профессию или в институт. Когда ты нужен и там, где ты нужен, ты должен оказаться. Бывают ситуации, когда твоя помощь необходима.
Мгновения 10-17: о политике, о религии, о России
10. Про политику
Мои взгляды политические просты: я монархист. Я совершенно уверен в том, что для России (я понимаю, что окажусь здесь в одиночестве) придет время, когда иначе быть не может. Менталитет русского человека - анархический, поэтому ему необходим монарх. Именно поэтому. Русский человек не терпит закон, который ему напишет другой русский человек, а тем более не русский человек. Он не верит закону. Жить по закону русскому человеку очень скучно. Смертельно скучно. И вы сами это по себе прекрасно знаете. В картине "Двенадцать", которую я сейчас снимаю, есть такая фраза: "Русский человек по закону жить не может. - Почему? - Да потому что скучно ему жить по закону. В законе ничего личного нет, а русский человек без личных отношений - пустоцвет: ни украсть, ни покараулить". Но это правда. Закон, перед которым русский человек всегда склонял голову, это закон Евангелия. Когда говорили не "нарушить", а "преступить" закон.
Я убежден, что человек, который отвечает за будущее страны перед своими детьми - у него другое отношение к этой стране. Невозможно раз в 4 года подкидывать на орла-решку такую страну как Россия. Это бред. Опасный бред. В Европе или в Америке смена правительства - это в лучшем случае смена фотографии жены на столе. Но не может быть, чтобы она приводила к смене режима, когда появляются другие символы, другие флаги. И те, кто был раньше силен, вдруг будут объявлены врагами. Невозможно подкидывать такую страну как Россия на такой выбор. Вы посмотрите, кто становился и становится губернаторами, кто появляется в государственной Думе. Откуда они? Что за люди? Как они туда попали? Но мы же понимаем это? Понимаем. В результате, так или иначе, мы сейчас находимся в такой ситуации, при которой политическая система может качнуться в любую сторону. Как говорится, когда караван поворачивает обратно, первым становится хромой верблюд. Я считаю, что основа стабильности - это последовательность. Основа стабильности - это преемственность. Кто был никем, тот станет всем - потрясающе. Как он может стать? Либо научиться, либо уничтожить. Так поступили большевики. Вот почему я и считаю, что это вещь, которая должна рождаться. И она рождается. Глупо ходить с хоругвями. Но ведь есть дети, маленькие, которые там что-то колготяться, дерутся, их бьют по попе в церкви, они плачут. Но в них втекает на сакральном, подсознательном уровне эта тысячелетняя мудрость. Это то, что слышали наши предки на протяжении тысячелетий: Александр Невский, Дмитрий Донской, Пушкин, Достоевский, Чехов - единый стержень, единая преемственность. И вот этим не мешать, не надо им помогать, не мешать - через 15 лет это другая страна, другие люди на выборах. Это другие люди. Но это и естественный процесс, его нельзя форсировать. Загонять в церкви палкой так же бессмысленно и безжалостно, как выгонять. Почему я ратую за введение в школах православной культуры? А что случилось? А почему так испугались? Не Закон Божий, не пороть по субботам. Это значит, что эти дети не будут требовать перевод слов божественной литургии на русский, удобопонятный язык. Это принципиально важно. Это тихое, мерное, глубокое дыхание и поступательное движение. Причем там, где исповедуют ислам, нужно вводить то же самое. Я повторяю, это лично мое мнение. Потому что единственный мост, реальный мост, между Востоком и Западом - это Россия, которая соединяет их естественным путем. Такой же котел как Византия. Но мы котел, в котором переваривают эти культуры, в котором возникает в результате сама Россия. Ни одна другая страна на это не способна. Диаспора такая-то, такая-то. А у нас все переваривается: широта, вороватость, абсолютная безнаказанность, полное равнодушие к ценностям. Это же тоже география. Если такая система существует на протяжении столетий, значит, она естественна.
11. Про православие
Я, к счастью, был приобщен к православию с детства. Я был благословлен матушкой. Что касается отца, он обладал тактом и умом, чтобы не разрушать этого движения. Когда его спрашивали в ЦК, он говорил: "Ну что я могу сделать - она на 10 лет меня старше, как я могу выбить это их нее, она в 3м году родилась. Как я могу сделать ее атеисткой?" И это позволяло маме подобным образом нас воспитывать. Это воздух. Так у Бунина женщина в "Жизни Арсеньева" говорит: "Я для тебя как воздух. Его не замечаешь, но без него не можешь". Так и православие. Причем, это совершено другое значение у нас имеет, нежели в Европе. В воскресенье в храм, обед с родителями - у них своеобразное исполнение законов. У нас же это наполнено страстью. Причем, я убежден, что в настоящее время православие - это самая молодая религия в мире. Какой она прошла путь? От закатывания под асфальт до прорастания сквозь. Как это все могло прорасти? Я повторяю - движение корневой системы.
12. Про русских
Здесь мы должны говорить о русском мире. Русский - это сознание души. Абсолютно считаю русским любого, кто ценит, понимает нашу культуру. Вообще, я считаю, что патриотизм - это когда человек любит свое и предлагает любить и ценить свое. Не когда он говорит, что мое лучше, чем твое. В данном случае я убежден, что русским может быть любой человек, кто на сакральном уровне воспринимает то, что называется русскостью. Левитан был евреем. Ничего выше с точки зрения понимания русского пейзажа - а по нему одному можно судить о человеке - ничего выше никто в России не создал.
13. Про будущее
Резкие повороты для России губительны. Дело в том, что для таких масштабов как Россия это естественный путь Я считаю, что в определенном смысле принадлежу к просвещенным консерваторам. Просвещенный консерватизм - это, собственно, тот устой, та база, на которой должна стоять Россия. И когда меня спрашивают что такое монархически строй (я про базу говорю сейчас, не про монархию), я отвечаю: это вооруженная эволюция. Не революция вооруженная, а эволюция. Вооруженная. Эволюция должна быть защищена. Вооруженная эволюция - это значит силой и мощью удержать эволюционный процесс. Обыватель ценит и любит ум и власть, но боится и ненавидит силу и волю. Потрясающе. Ум может быть коварным, власть подлой, но сила, умноженная на волю - это значит не обидеть слабого. Когда я говорю про вооруженную эволюцию - это значит мощью государства удержать эволюционный процесс.
14. Про партию
Бог рассудил так, что я никогда не был членом партии. Мне не приходилось что-то сжигать перед телекамерами, доказывая свою приверженность. Для этого я написал на себя донос в ЦК. Ну так, чтобы не посадили, много написал, много выдумал. А было время, когда тянули туда очень сильно. Молодежь особенно. Партком меня вызвал. Дали испытательный срок. И я левой рукой карандашом написал на себя донос. Что вот такой и такой недостоин. Потом часть вычеркнул. Решил, это будет слишком. Проходит 2 недели меня не зовут, проходит 3 - не зовут. Я прихожу - говорю. Ну что? Мне отвечают: "Да ты Никита не беспокойся. Все нормально". В общем, не взяли. И это не о том, что я какой-то герой. Просто не хотелось. Что-то щелкнуло. Тем более, что я никак не связывал свою карьеру с этим.
15. Про президента
Я думаю, основное качество лидера страны - точное понимание дыхания этого огромного пространства. Я вам должен сказать, что беда и трагедия Горбачева в том, что он научился водить жигули, а ему достался камаз с шестью прицепами. Вроде и руль тот же, и педали, и тормоз, но только, чтобы повернуть жигули, достаточно сделать легкое движение рукой, а чтобы камаз, нужно заехать на 8 метров налево, чтобы не сбить автобусную будку справа. Поэтому ощущение масштаба страны - одно из очень важных, качеств. У нашего президента за 8 лет очень изменилось отношение к этому. Я просто знаю, потому что откровенно общаюсь. Очень серьезная метаморфоза. Очень серьезная. Я считаю, что это режиссура, по большому счету, только других масштабов. Других размеров, другого качества. А государь должен улетать на самолете во Владивосток и на велосипеде возвращаться домой, останавливаться, разговаривать с людьми, старушку за руку подержать. Ощущение масштаба страны очень важно.
16. Про государство
Конечно, я хотел бы видеть Россию мощной. Но основания к этому должны быть. Не щеки, которые можно надуть, а размер ботинок 48, кулака, головы 63. Ощущение силы. Умноженной на мудрость. Лучше не сказать. На мой взгляд, это всегда была Россия. Именно мудрость - это и созидание, послушание, смирение, щедрость, прощение, сострадание. Но сострадание сильного, потому что он может сострадать, а не сострадание слабого, потому что у него ничего кроме сострадания нет. Сам придумал, честно: настоящая сила, настоящая власть, настоящее богатство - это возможность как можно реже этим пользоваться.
17. Про современную литературу
Я столько не прочел из той литературы, что стараюсь восполнять это. Хотя что-то читаю. Вы понимаете какая штука. Когда снимаешь кино, ты живешь в системе координат и ты вылавливаешь то, что так или иначе может войти в копилку. Не могу сказать, что я испытываю такое негодование по поводу современной литературы, как многие. Но могу сказать, что отсутствие той самой системы, о которой мы говорили, лишает вот эту литературы живого. Она может быть стебной, она может быть модной, она может шокировать, она может взбудоражить, она может вызвать адреналин. Одна женщина, которая мне прислала письмо - она меня, кстати, ругала, написала мне гениальную фразу: "Настоящее искусство - это то, что хочется услышать, прочесть или увидеть еще раз". Если вы перечитываете современную книжку второй раз, а вы этого не делаете, значит, она чего-то стоит.
17 набросков - и целая жизнь. Полная размышлений, сомнений и часто разочарований. Не каждому дано, не всем удается.
http://cinema.gogol.ru/articles/mihalkov
29 май 2007
Док. 509356
Опублик.: 21.10.08
Число обращений: 18
Михалков Никита Сергеевич
|
