Николай Чиндяйкин: Сниматься в кино никогда не поздноНазад
Николай Чиндяйкин: Сниматься в кино никогда не поздно
Играя бизнесменов и бандитов, известный актер думает о Сократе и Платоне.
Иногда на творческих вечерах его представляют зрителям как "главного мафиозо страны". Однако киношный образ имеет мало общего с реальным человеком. Николай Чиндяйкин - режиссер, актер, педагог - родился 58 лет назад в семье механика и санитарки, вырос в шахтерском Донбассе. Последние 18 лет работает в театре Анатолия Васильева "Школа драматического искусства". Он постановщик многих спектаклей, в том числе "Плач Иеремии" (лауреат премии "Золотая маска"). В кино снялся в 50 фильмах и сериалах, среди которых "Мама, не горюй", "Каменская", "Нежный возраст", "Империя под ударом", "Дальнобойщики", "Мужская работа", "Дневник камикадзе", "Дети Арбата", "Диверсант"...
- Николай Дмитриевич, ваш дебют в кино состоялся лишь в 43 года. Не поздновато?
- Сниматься в кино никогда не поздно и никогда не рано. Большая часть моей жизни была связана с театром. В театральное училище я поступил в 17 лет. Играл в Ростовском молодежном театре и в театре Омска. В 1983 году поступил на режиссерский факультет ГИТИСа. Театр мне всегда представлялся явлением гораздо более глубоким и трудным для понимания, нежели кинематограф. А в кино у меня не было желания сниматься. И даже мысли не возникало, что на улицах меня будут узнавать, просить автографы или сниматься в обнимку с "почитателями". В 1988 году режиссер моего первого фильма "Морской волк" уверял, что в Одессе, где проходили съемки, мы просто отдохнем три месяца. Но работа растянулась на три года... За это время я, что называется, втянулся в процесс, увлекся. И с тех пор я - киноактер.
Настоящая известность пришла с комедией "Мама, не горюй" Максима Пежемского. Картина вышла на экраны восемь лет назад, но видеокассеты с ней до сих пор пользуются спросом. Я люблю народное кино. И всегда мечтаю попасть в такой проект, который будет интересен миллионам зрителей. Поэтому с удовольствием снимаюсь в сериалах. Из последних работ - многосерийный телефильм Дмитрия Месхиева "Принцесса и нищий".
- Считается, что сериалы - это не кино, а ремесленничество...
- На этот счет у меня есть свои доводы. Назовите мне хоть несколько фильмов последних лет, достойных называться настоящим искусством. А картин требуется много. В основном же они состоят из набора штампов и "поделочных" сцен. Примерно то же самое и в сериалах. Но мне кажется, что с появлением конкуренции качество телевизионного кино стало заметно повышаться. Например, сериал "Парни из стали" Мурата Алиева. Эта работа получила неплохой рейтинг и стала определенной вехой в моей биографии. Теперь Первый канал хочет снимать продолжение. Я объясняю продюсерам, что это невозможно хотя бы потому, что все герои погибли. Но продюсеры настаивают. И скоро начнутся съемки.
- У вас нет желания попробовать себя в роли ведущего на ТВ?
- Меня сильно раздражают все эти ток-шоу. Не могу понять их природу. Зачем нужно рассказывать всему миру о том, что тебе изменяет твоя "вторая половина", и какие чувства ты при этом испытываешь? Это же пошлость! А телеведущие пытаются изображать из себя артистов, расточая перед камерой бездну эмоций. Но ведь невооруженным глазом видно, что человек мечтал стать актером, но не получилось. А теперь он "играет". Но, как правило, игра эта ужасно фальшива. На ТВ процветает такая вымученная наигранность, что кажется, будто мы живем в королевстве кривых зеркал. Сегодня Станиславский кричал бы на всю страну: "Не верю!!!"
- Вы много лет дружите с известным театральным режиссером Анатолием Васильевым. Скажите, а возможна ли настоящая дружба в искусстве?
- Конечно. Мы с Васильевым знакомы еще со студенческих времен, много лет работали вместе. Я был его правой рукой, вместе вели курс, ставили спектакли в России и за рубежом. До сих пор числюсь режиссером в его театре. Правда, режиссером, ушедшим в творческий отпуск. В кино и театре различная творческая атмосфера. За один съемочный день актер может услышать о себе массу добрых слов: "Старик, ты мастер, гений!" Столько ему не говорили в театре и за несколько лет работы. Я, например, по пальцам могу пересчитать те случаи, когда Васильев говорил, что я хорошо играю. В театре - как в семье: пока сам себя не похвалишь, никто не похвалит. А вот в кино ты как будто с любовницей. С ней проще и любви больше.
- Раньше как-то не приходилось слышать о вас в связи с вашей театральной деятельностью...
- Это и неудивительно. Театр - замкнутое сообщество. В России даже имя Анатолия Васильева широкой, нетеатральной публике мало что говорит. И я тоже пример подобной дискриминации. Сорок лет напряженных трудов в театре, ненормированная педагогическая работа, а СМИ меня в упор не видели. Но как только мое лицо появилось в "ящике", я стал интересен журналистам. Они теперь ищут встречи со мной, звонят по любому вопросу днем и ночью. Я сначала сильно удивлялся, потом понял: талант здесь ни при чем, просто мое лицо замелькало в телеэфире.
- Кинорежиссеры в основном эксплуатируют вашу мужественную внешность применительно к образам криминальных авторитетов или рисковых бизнесменов, что часто одно и то же. Не обидно, что в вас не видят персонажей умных, утонченных, добрых?
- Платон был маленького роста, и само его имя означает "дубовая башка". Внешне он больше походил на борца, нежели на философа. Да и Сократ не блистал красотой. По этому поводу они нисколько не переживали. Беру пример с них. Кстати, из всех моих киногероев отрицательных только треть. Остальные - более чем достойные люди. Например, в фильме "Под Полярной звездой" я сыграл советского начальника Владимира Стрижева, которому, между прочим, за его заслуги перед страной установлен памятник в Надыме.
- В Интернете встречались ваши стихи. Поэзия - это хобби?
- Что-то вроде этого. Я не считаю себя профессиональным поэтом. Но стихи сочинял все время, сколько себя помню. Как, наверное, и многие другие люди. Что-то из написанного мной сохранилось, и в этом году мои друзья издали скромный сборничек. Поэзию я любил всегда. В нашей дворовой компании была в ходу такая игра. Тебе называли имя поэта, а ты должен был прочитать наизусть "из него" хотя бы одно четверостишие. По этой части я был настоящим докой, мог часами декламировать Пушкина, Тютчева, Блока, Маяковского, Есенина, Рубцова, Заболоцкого... Потом сформировал целую программу. Одним из первых начал читать с эстрады Шукшина. Сейчас этот жанр, к сожалению, переживает не лучшие времена. Даже такой признанный мастер, как Сергей Юрский, зачастую не может собрать зал. А что уж говорить о менее именитых чтецах. Кстати, дома для души я читаю философскую литературу. Очень люблю Достоевского.
- Вы можете в нескольких словах выразить философию вашей жизни?
- Слова эти просты: верить, надеяться, любить, прощать.
