В лучшие годы его актерской кронкой были нефальшивые "общечеловечные" (а не сугубо советские) интеллигенты - с их экзистенциальной силой, но и с земными, порой забавно-трогательными особенностями. Будь то циничный, но и ребячливый остроумец физик Илья из "Девяти дней одного года" или нелепый, сверхпорядочный математик-меломан Фарбер, защищавший Сталинград в фильме "Солдаты". Любимцем же народа сделал Смоктуновского благородный жулик Деточкин из "Берегись автомобиля", а мировое признание принес интеллектуал Гамлет.
Иннокентий Смоктуновский - это как система Станиславского. Вроде бы атавизм, над которым многие иронизируют, но отменить этот атавизм никому не под силу. Кстати сказать, хотя в последние годы жизни артист работал в колыбели этой самой "системы", то есть во МХАТе, но к собственно классической методе лицедейства не имел ни малейшего отношения. Прославленный Гамлет из одноименного фильма Козинцева, казавшийся восхищенным иностранцам символом русской психологической школы, на деле был самоучкой. Из красноярского театрального училища юного Иннокентия вышибли за драку, и больше он никуда не поступал. (Кстати, факт молодецкого мордобоя не вяжется с образом человека не от мира сего, каковой культивировался артистом на старости лет. Впрочем, похоже, эта манера была притворной, поскольку, по словам одного из друзей юности, еще смолоду Иннокентий Михайлович любил прикидываться.) По поводу недополученного образования есть и другая версия: Смоктуновский был страшно скован и из студии изгнан за профнепригодность
Как ни странно, патентованный экранный "интеллигент" был родом из деревенской семьи, чудом перебравшейся в голодный год в город Красноярск, где удалось выжить. Его отец нашел работу грузчика в красноярском порту, а матушка - сытную должность на колбасном заводе. (Нужно же было кормить ораву отпрысков!) Что касается дальних предков, то существует легенда, будто прадед артиста был егерем-поляком по фамилии Смоктунович и в Сибирь был сослан из Беловежской пущи за, что называется, внеплановый отстрел зубра, то бишь за браконьерство. Впрочем, сам Иннокентий Михайлович почему-то называл себя даже не поляком, а белорусом. В любом случае природным аристократизмом (каковой критики со временем обнаружили в даровании артиста наряду с его же язвительным сарказмом, иронией и даже мужественной простотой, не говоря уж о "самопожертвовании") от родословной Смоктуновского даже не пахло.
На заре туманной юности увлечение театром не помешало Кеше поучиться на киномеханика и даже на фельдшера. Но все же лицедейство перевесило. Правда, дебют по объективным причинам был отодвинут на несколько лет: началась война. Свою солдатскую эпопею Смоктуновский закончил в Гревесмюлене под Берлином - причем на фронте не получил (равно как и в партизанских лесах) ни единой царапины. Похоже, его вела и охраняла некая сверхъестественная сила. Во всяком случае, в годы актерского триумфа сам артист эту версию радостно пропагандировал.
Столичные штучки
Чтобы добиться безоговорочного признания, нашему герою пришлось изрядно помучиться: в годы беспечной безвестности Смоктуновский много скитался по периферийным театрам. Между прочим, в Норильске, куда он добровольно уехал (и где, кстати, изменил фамилию "Смоктунович" на общеизвестную - не то ввиду кампании против космополитизма, не то чтобы не загреметь в лагерь, поскольку побывал в плену), молодой артист познакомился со ссыльным Георгием Жженовым. А Жженов со временем сподвиг приятеля выбраться из этой дыры, поскольку "Сталин уже откинул копыта", а значит, бояться было нечего. Больше того: Георгий Степанович написал Кеше рекомендательное письмо к Аркадию Райкину, с которым сам-то был накоротке: в институтском общежитии оба принадлежали к одной ватаге озорников и хулиганов. Впрочем, ехать в Ленинград Смоктуновскому все равно было не на что. И тогда тот же Жженов одолжил 15 тысяч "оборотного капитала" на покупку штатива и фотоувеличителя, выдал в аренду остальные причиндалы и научил, как заработать нелегальным бизнесом -фотографией. Две недели спустя довольный Смоктуновский, разбогатев, вернул долг и в единственном лыжном костюме отправился покорять Питер. Увы - сходу не получилось, и он оказался в Махачкале, потом поработал в Сталинграде, где ненадолго женился на актрисе Римме Быковой. (Если кто помнит фильм "Дневной поезд" о том, как герой Валентина Гафта ездил из Москвы в Питер неудачно свататься к героине Маргариты Тереховой, то милую зануду - матушку героини - сыграла в нем именно Быкова.) Союз Смоктуновского и Быковой был недолговечным, но женщины всегда любили Иннокентия Михайловича.
Однако рано или поздно все пути приводят в Москву. Вот и Смоктуновский добрался до столицы. Здесь будущий кумир обегал несколько театров (ночуя при этом на подоконнике одного из домов на Кропоткинской). Но все, чего добился, - это разовые выходы в Ленкоме. Правда, именно в костюмерных мастерских театра он встретил красавицу Суламифь. Бесстрашную Соломку (так он стал ее называть) не отвратила аура неминуемой нищеты, овевавшая образ мечтательного бродяги актера. Она вышла за него замуж, дала пристанище (а главное - столичную прописку!) и родила двоих детей - Машу и Филиппа. Да к тому же - как небезосновательно уверяют знающие люди - обеспечила мужу благополучный быт, предоставив полную свободу творчества. Очень похоже, что именно Соломка "сделала" его своими советами, а может, и непререкаемыми распоряжениями.
То ли собственная влюбленность в сочетании с заботой подруги так подействовала на легкомысленного дервиша, то ли просто время пришло, а только нашему герою нечеловечески повезло и в профессии. Товстоногов взял Смоктуновского на роль Мышкина в спектакле БДТ "Идиот". Так на Иннокентия Михайловича рухнула слава. Пока - в одном отдельно взятом городе Ленинграде (после киношного "Гамлета" это случится и "в мировом масштабе"). Кстати, неправда, что Товстоногов где-то его увидел: просто запил артист, репетировавший безгрешного князя, и пришлось искать замену. Смоктуновского порекомендовала ассистентка режиссера с "Ленфильма". Он показался - и подошел. Весь Питер потом бегал смотреть на неслыханно одаренного новичка.
Необыкновенно восприимчивый, артист примерил на себя образ Мышкина и больше этой личины уже не снимал. Ни на сцене, ни в жизни. Этакая голубиная кротость, иррациональная странность, способность говорить тихим голосом (но так, что все прислушивались), отвечать на вопросы лишь рассеянной улыбкой, будто мысли его витают в горних высях - все эти актерские приемы стали фирменными чертами маски, которая со временем, кажется, срослась с его истинным лицом. Потому как, если бы не срослась, то мог ли бы он на полном серьезе отождествляться со своими фантомными персонажами, чувствуя себя их делегатом в реальной жизни? Мог ли риторически вопрошать интервьюеров: "Стоит представить: что такое было в этих персонажах, не будь в них моей жертвенной сути, природы самозабвения и исповедальности"? Забавно, что за своих отрицательных героев артист порой впадал прямо-таки в публичное покаяние, доверительно сообщая интервьюерам, будто сам он, Иннокентий Михайлович Смоктуновский, ничем не лучше, к примеру, монстра Иудушки Головлева. Как видим, артиста не только вело по жизни таинственной внешней силой, но порой несло - в словесном отношении. Несравненный Иннокентий Михайлович договаривался до того, что всерьез связывал достоверное существование в образе с болями в затылке "от принудительного принуждения" и даже с "оголенным ощущением стенок собственного желудка".
Причуды гения
Преисполненный сознания высокой миссии и свято уверовавший в собственную гениальность, этот необученный самородок мог даже худруку МХАТа Ефремову, пригласившему его на священные подмостки, ласково заявить, что, мол, Олег-то Николаевич - актер неплохой, но уж сам Смоктуновский - так просто космический! Выглядело все это диковато, но в некотором смысле было объяснимо. Ведь когда на фронте Смоктуновского контузило и засыпало землей, то, чудом вернувшись к жизни, он перестал узнавать себя в зеркале: ему все казалось, что видит кого-то другого. Вполне вероятно, что и собственный успех он как бы наблюдал со стороны. То есть священным оракулом и непререкаемым авторитетом чувствовал себя не он, Кеша Смоктунович из Томской губернии, а тот самый двойник - таинственный и благородный Иннокентий, за которым Кеша с изумлением наблюдал в зазеркалье еще во времена своей контузии
Обнаружив, что о гениальности этого важного гражданина критики пишут открытым текстом, Смоктуновский испытал вполне простительное, но неотвязное желание получать от его лица других артистов. Естественно, полезные советы гения мало кого умиляли. К примеру, Нахапетов рассказывает, что Иннокентий Михайлович очень хотел исполнить роль Каренина в фильме Зархи. А когда она досталась первоклассному вахтанговцу Николаю Гриценко, стал захаживать на съемочную площадку и поучать Николая Олимпиевича, как надо играть, пока тот не выдворил "ментора" из павильона. Так что десять лет, начиная с 67-го года, эти артисты между собой не разговаривали. А помирил их хитростью тот же Нахапетов на своем фильме с символическим названием "Враги": каждому сообщил, какие комплименты якобы расточает в его адрес "недруг". Естественно, оба растаяли.
Об эксцентричности Иннокентия Михайловича можно слагать легенды. В самом деле: "Кто заставлял его убирать вместо дворника снег в своем дворе по утрам? Зачем искал и привез, а потом волок через всю нашу поляну перед домом на Икше огромный камень на свою клумбу; а потом, когда клумбу "запретили", увез этот камень с поля? Да пусть бы и оставался там. Что заставляло его браться за самую черную работу?" - вспоминает Алла Демидова. Та же Демидова, с нежностью и почтением написавшая о Смоктуновском целую книгу, признает, что в его словах была уйма противоречий. И действительно: переменчивый, как ночное светило, артист-легенда в разных версиях одних и тех же событий реагировал на них неодинаково. Скажем, порой вспоминал, как был растроган, оказавшись через пятьдесят лет в родной деревне Татьяновке: его будто бы умилила толпа расплодившихся за годы разлуки родственников, вышедших ему навстречу. Однако в другом случае признавался, что впал в раздражение, когда орава внучатых племянников стала называть его, в ту пору пятидесятилетнего, "дедушкой". Кстати сказать, одна из деревенских родственниц артиста как-то проговорилась, что, за неимением большой фотографии земляка, толпа родичей вышла тогда встречать Смоктуновского, вооружившись портретом Александра Калягина. Что, само собой, не могло не задеть трепетного самолюбия артиста.
Бытует мнение, что умер Смоктуновский из-за того, что не долечился после микроинфаркта: надорвался, преждевременно отправившись на съемки. Причем злопыхатели утверждают, будто артист не отказывался ни от какой работы, поскольку был патологически скареден. Неизвестно, есть ли в этих слухах хотя бы доля правды, но очень похоже, что, если бы Смоктуновскому и вовсе не платили, он продолжал бы актерствовать задаром. Такова уж прихотливая природа русского Гамлета. В отличие от своего шекспировского прототипа, который перед смертью сбросил-таки маску малахольного шута, Иннокентий Михайлович "и бездны мрачной на краю" от сладостного лицедейства не отступился.
Коллеги об артисте:
Светлана Светличная, актриса:
- Я очень жалею о том, что мне не довелось сыграть со Смоктуновским ни в одном фильме. И эта возможность уже не представится. Я общалась с ним только один раз, очень давно - где-то в 1970 году. Мы встретились на отдыхе в Пицунде. Помню, что я угощала Иннокентия Михайловича чаем с молоком, мы беседовали.
Что я могу сказать о нем как о творце? Настолько самобытного актера такого уровня у нас уже больше никогда не будет Мне никогда не надоест пересматривать фильмы с его участием. Может, это не самое лучшее сравнение, но Смоктуновский был для российского кино как Пушкин для нашей поэзии. Я не могу сказать, что люблю какой-то один из фильмов с участием Смоктуновского. Я люблю его как актера, а это значит, что мне близки все его роли. Творческий и актерский дух никогда не умирает, он вечно живет. Поэтому Смоктуновский как актер все равно жив
Нина Русланова, актриса:
- Что я могу сказать о Смоктуновском? Он гений - по-моему, это очевидная вещь. После его смерти кто-то из актеров сказал: "Умер король!" Здесь даже добавить нечего Я ничего не могу выделить из его работ. Все роли, сыгранные Иннокентием Михайловичем, гениальны, даже небольшие. Любое его появление на экране - это шедевр. Больше мне нечего сказать
Евгений Данилец, зритель:
- Мало актеров, которые вошли в историю кино. Кого я могу назвать? Баталов, Миронов, Папанов Иннокентий Смоктуновский - это целая эпоха. Он в чем-то определял "лицо кинематографа" несколько десятилетий. Говорить о том, какие фильмы с участием этого актера нравятся, а какие не очень, я считаю вообще некорректно. Могу только сказать о том, какой фильм произвел большее впечатление. Из комедий - "Берегись автомобиля", "Мертвые души" - из трагедий. Жаль, что даже гениальных актеров забывают. У меня есть ребенок, ему семь лет. Хотелось бы, чтобы он тоже Смоктуновского знал. А то уходит эпоха, меняется время, и забывают любых актеров, как бы знамениты они не были при жизни
Ия Саввина, актриса:
- О Смоктуновском я не могу говорить мало. О нем надо говорить или много, или ничего. Не хочу "поверять алгеброй гармонию", но творчество Смоктуновского - это гармония. Мы, актеры, играем различные характеры. Он играл это - и еще немного. Это "немного" и есть самое драгоценное и непонятное в его творчестве. Поэтому все роли Смоктуновского бьют по одним струнам сердца и заставляет звенеть и дрожать другие. Одна из лучших его ролей - князь Мышкин. Играл ее Смоктуновский в 50-х годах в ленинградском Большом драматическом театре. Я по себе знаю, что очень сложно ставить в кино или в театре Достоевского. А когда Смоктуновский играл Мышкина, то литературный герой куда-то пропал и появился человек. Кстати, многие критики Смоктуновского тогда за это упрекали.
Очень давно я спросила у Иннокентия Михайловича, не помню, по поводу какой роли: как он так играет? Вопрос, как сейчас понимаю, - глупее не придумаешь. Он засмеялся и сказал: "Я хитрый!" Я думаю, что Смоктуновский обладал своим собственным секретом профессии. Он говорил: "Роли надо играть от вкуса". Наверное, это значит, что от интуиции актера, по вдохновению. Чтобы не образ властвовал над актером, а актер над образом. Это могут немногие.
Римма Маркова, актриса:
- Первый раз я увидела Кешу в драматическом театре города Махачкалы, по-моему, в пятидесятом году, где я и мой брат Леня гостили у наших родителей - актеров того же театра. Смоктуновский нас поразил! Как он играл в "Ревизоре!" Такого Хлестакова мы еще не видели. Я и Леня пересмотрели все постановки театра, где был занят Кеша. Я видела актерские способности Смоктуновского, да и не я одна. Но тогда это был провинциальный актер без какой-либо серьезной актерской школы. В то время жил Кеша очень бедно. Помню, Смоктуновский подрабатывал фотографией - снимал всякие торжества, делал портреты людей. На этом тогда можно было заработать, ведь актерам платили копейки
Татьяна Рассказова
08.08.2006
http://www.peoples.ru
