В эфире радиостанции `Эхо Москвы` программа `Театральная площадь`
Гость студии: Роман Виктюк - режиссер
Эфир ведет: Ксения Ларина
К.ЛАРИНА: Открываем `Театральную площадь` мы сегодня с театром Романа Виктюка. Роман Григорьевич Виктюк в нашей студии. Здравствуйте.
Р.ВИКТЮК: Добрый день.
К.ЛАРИНА: Повод у нас замечательный. Такой проходит сейчас фестиваль в Москве, открывается, лучших спектаклей Романа Виктюка. Это все будет происходить: Я сейчас сразу все скажу, Роман Григорьевич, потому что я знаю, как с вами общаться. Мы ничего не скажем:
Р.ВИКТЮК: В Доме музыки. Нет-нет, я сегодня буду молчать. Я буду спрашивать сегодня вас, Ксюша.
К.ЛАРИНА: В Доме музыки, в Театральном зале. Кстати, сейчас вот скажете пару слов, что это за зал.
Р.ВИКТЮК: Замечательный зал.
К.ЛАРИНА: Замечательный? Потому что я знаю, что вокалисты, которые выступают в Большом зале, они как-то жалуются.
Р.ВИКТЮК: Это не Большой зал. Это другой, это Театральный зал. С удивительной акустикой, свет, аппаратура. И так в зрительном зале распределены места, что видно отовсюду. Нет, там очень удобно, амфитеатром все поднимается. Так что для зрителей там удивительные условия.
К.ЛАРИНА: Скажем теперь, какие спектакли вы будете играть.
Р.ВИКТЮК: Ну, во-первых, много:
К.ЛАРИНА: Сколько?
Р.ВИКТЮК: Ксюша, мы начинаем завтра - `Саломея`, потом `Нездешний сад` о Нуриеве, потом `Эдит Пиаф`, потом `Мастер и Маргарита`, потом Фима Шифрин играет `Путаны`, потом французская комедия, которая называется `Мою жену зовут Морис` и такой творческий вечер певицы Нуцы и пьеса под названием `Давай займемся сексом`.
К.ЛАРИНА: А `Заводной апельсин`?
Р.ВИКТЮК: И `Заводной апельсин`:
К.ЛАРИНА: А что такое:
Р.ВИКТЮК: Я не докончил.
К.ЛАРИНА: А что такое `Любовницы любви`?
Р.ВИКТЮК: Вот это и есть концерт Нуцы. Этот концерт она как бы создала, потому что она автор этого концерта. После наших гастролей с `Эдит Пиаф` в Америке - я человек скромный, но должен сказать, что у нее был, ну, фантастический успех. И она использовала то, что она делает в спектакле. Я тоже там буду участвовать и о ней скажу несколько слов. Она замечательная джазовая певица, она тем более еще и живописец, художник. Так что будут в фойе выставлены ее работы. Она личность многогранная и очень интересная. И она заслуживает, безусловно, внимания. Она удивительный человек. И я ее очень люблю. Я даже когда первый раз ее увидел. Это было вот рядом здесь у вас на Арбате, в этом ночном клубе, балерина Ананиашвили пригласила меня, у нее был какой-то такой скромный день рождения. И вот я сижу за столиком, и рядом столик другой. И на меня потрясающе смотрит девушка с горящими глазами. Я подумал: `Боже, какая поклонница`. И только она подходит, объявляют, что я иду на сцену. Я пошел на сцену, поздравляю, а все время ощущаю вот ее горящие глаза и безумную энергию. Я прихожу быстренько на свое место, в это время вызывают ее. Она кричит: `Сейчас, я сейчас. Я так люблю! Не забудьте, что я вас люблю!` Она спела песню Эдит Пиаф. Когда она пришла, ну, поверь, что это у меня родилось только во время того, когда она пела замечательно:
К.ЛАРИНА: Что надо спектакль делать, да?
Р.ВИКТЮК: Да. И когда она подскочила, я сказал так: `С завтрашнего дня ты приходишь. Пьесы у меня нет. Но идея есть`. Я давно думал о том, что нужно посвятить спектакль Эдит Пиаф. Был в Париже на ее могиле - безумно скромной, простой. Это невероятно совершенно. Все, она пришла на следующий день. И с Ксенией Драгунской мы буквально:
К.ЛАРИНА: :сочинили:.
Р.ВИКТЮК: :сочинили эту пьесу под названием `Эдит Пиаф`. И вот так началась счастливо судьба Нуцы на драматической сцене. А поскольку со мной, с нашим театром была связана и великая Наталия Макарова - первая балерина мира, и первый голос мира сейчас - Елена Образцова в спектакле, то я безумно счастлив, что какие-то происходят какие-то повороты в их жизни. Потому что Елена Васильевна тоже никогда в драме не играла. Она после `Саломеи` прибежала и сказала: `Я подаю заявление к вам в театр`. Я говорю: `Пишите`. Она написала. Но пьесу я опять уже знал. И о ней я не думал, потому что не думал, что она решится на такой смелый шаг. И Наташа Макарова, которая после 17 лет того, как она не была в стране, она вернулась сюда как драматическая актриса, и в Петербурге в Театре Пушкина мы играли `Двое на качелях`. И, знаешь, я этот день забыть не могу по очень простой причине. Телефон в гостинице `Октябрьская` у меня вот просто красным был, потому что звонили пенсионеры - люди, у которых нет денег и купить билеты они просто не могли. И они просто говорили: `Можно мы хотя бы постоим на балконе?` И я по доброте своей говорю: `Да, конечно, конечно. Приходите все. Служебный вход, знаете где?` - `Знаем` - `Я буду ждать вас в театре в половине седьмого`. Директору театра Савченко я сказал: `Вот здесь на служебном входе со мной пройдут только пять человек`. А билетов нет. Милиция, кони. Ну, невероятное что-то. К театру подойти нельзя. И я говорю: `Вот пять человек только со мной мимо служебного входа пройдут, а вы закройте глаза и вы не будете видеть`. Он был очень строгий - Юрий Александрович, директор. Когда я вышел к служебному входу, Ксюша, я увидел человек 250. Возраста 70-80-90.
К.ЛАРИНА: И что делать?
Р.ВИКТЮК: Которые бросились ко мне и сказали: `Только вы могли нас пригласить`. Я говорю: `Так беритесь за руки`. Я говорю: `Вы помните `Синюю птицу` Станиславского?` - `Помним!` Я говорю: `Что пели Тильтиль и Митиль?` `Мы длинной вереницей, - они хором, хором, - пойдем за Синей птицей!` Я говорю: `Так, я первый. Никто не должен, - я говорю, - из этой цепочки отстать`. А там в этом театре такие катакомбы вниз. Теперь, можете себе представить, стоит директор театра - на пять человек он закрыл глаза, потом он начал открывать один глаз, второй:
К.ЛАРИНА: :а они не кончаются и не кончаются:
Р.ВИКТЮК: :идут и идут. И он ошалел от того, что все говорят какое-то заклинание: `Мы длин-ной вере-ницей пой-дем за Си-ней:`, - и, знаете, еще поправляют друг друга, чтобы попасть в ритм ноги, в ритм текста. Когда я их всех привел в фойе, то последним за руку взял бабушку 90-летнюю уже, самую старенькую директор театра, и вот я начинал это шествие и сказал: `Так, теперь по всем балконам, в партере, садитесь на ступеньки, стойте, но если вас будут выгонять, говорите - нас провел директор театра Сащенко`. Они выучили фамилию Сащенко. И, знаешь, то, как они стояли в конце, как они: они даже не аплодировали. Они смотрели на нее как на божество, знаешь, на мечту, которая сбылась. И в конце они мне сказали: `Ну вот, спасибо вам. Мы ее увидели, теперь можем умереть`. Знаешь, это вот такие какие-то удивительные совершенно вещи. И также и в этот же период я снимал фильм о войне в Керчи. И там было так много старух нищих, бедных, голодных, в каких-то древних черных одеяниях, в платках, узкие улицы, они из окна в окно переговаривались. И я сказал директору картины: `Так, не воровать - мое первое условие. Но, сколько возьмете лишнего, столько отдайте мне в массовку`. А массовка мне не нужна была. И мы объявили, что вот старухи-женщины возраста 70-90 лет приглашаются на съемку. Вот они пришли. И я понимаю, что я должен говорить только какие-то слова благодарности, что они пришли. Я им сказал: `Вы знаете, вы не будете сниматься`. Они: `Как?! Как?!`, - закаркали. Я говорю: `Ну, не будете сниматься, но в последний день я вас всех обязательно сниму, когда вы будете провожать на фронт своих мужей, детей и так далее. Но каждый день вы будете приходить вот сюда и получать ту сумму, которая вам положена`. Мы снимали месяца два, они получали свои деньги. И когда я шел по городу, они из окна в окно кричали: `Дывысь! - это значит `смотри`. - Святой идет`. Вот, знаешь, вот эта энергия обожания и благодарности - это потрясающе. Я их снял, но эти кадры никуда не вошли, потому что мне не надо это было совершенно.
К.ЛАРИНА: Но у вас была и другая история.
Р.ВИКТЮК: Ну.
К.ЛАРИНА: Когда вы пытались пригласить путан на спектакль `Путаны`.
Р.ВИКТЮК: Да, это было, знаешь, так, у тебя воспоминания. Это спектакль, который играет Фима Шифрин. Кстати, умер уважаемый автор этой пьесы, самый последний из могикан итальянского кино - вот Феллини, Висконти - и он умер буквально где-то дней 20 тому назад. И этот спектакль, конечно, будет посвящен ему. И я решил, что поскольку путаны - это `путти`, это такие дети света, с крылышками, которые видят грушечки, яблочки, которые висят на деревьях и вот-вот упадут, потому что такие спелые плоды, но они подставляют руки и говорят: `Падайте, падайте нам на руки. Мы вас немножко приласкаем`. И я тогда решил, что можно вывесить такой на Тверской, как у нас теперь модно:
К.ЛАРИНА: :растяжку:
Р.ВИКТЮК: :растяжку, где было написано - премьера такая-то, такая-то и внизу было, что все путаны приглашаются на спектакль бесплатно. Да. И вот они, конечно, пришли.
К.ЛАРИНА: Много было?
Р.ВИКТЮК: Много было, много. Это в Театре Эстрады, слава Богу, большой театр. Мы их даже посадили, все было замечательно. И:
К.ЛАРИНА: Целевой спектакль, как раньше говорили.
Р.ВИКТЮК: Целевой, целевой - нет, в зале были интеллигенты. Нет, они вели себя потрясающе. Они пришли, как на светский раут. Это было потрясающе. У них даже глаза не бегали, не искали вот эту грушечку, которая упадет. Они были так счастливы, что к ним отнеслись, посадили. И еще Шифрин им кланялся и посылал поцелуи. И я к ним обратился, поблагодарил. И я решил, что на телевидении, конечно, было бы замечательно, чтобы встретиться ну хоть несколько человек, которые бы в прямом эфире поговорили. И разговор был бы не унизительный - а их тогда вот эти машины ездили у меня по улице Горького, их заталкивали, увозили, ночью им рассказывали, как это плохо и как они должны к утру уже образумиться, а они обратно выходили на работу. И я предложил. Они согласились. И никто не пришел. Понимаешь?
К.ЛАРИНА: Испугались.
Р.ВИКТЮК: Или их начальство сказало, что этого категорически делать нельзя, потому что они, наверно, как бы хотели легализовать свое подпольное существование. Не знаю. Но один раз вечером, вот где Телеграф на Горького, вот эта лесенка, подземный переход. Я иду от Людмилы Васильевны Максаковой, народной артистки - она живет там недалеко. Снежок такой, никого нет. Только вот стайка стоит ночных бабочек. Я так деликатно поднял воротничок, иду, по этим ступеням спускаюсь - пр-пр-пр. Сзади голоса: `Роман Григорьевич, доброй ночи`. Я думаю, где здесь Роман Григорьевич, оглядываюсь. Понимаю, что я один. И вот они все - человек 50, по этим ступенькам чух-чух-чух - голодные, холодные, глаза затравленные, несчастные спустились и сказали: `Как мы вам благодарны за тот вечер`. И говорят: `Вот там есть, - тогда там было кафе-мороженое, - мы вас очень просим в это ночное кафе вы можете с нами войти?` Я говорю: `Зачем?` А они говорят: `А вы не понимаете, что у нас цены сразу будут выше?` Я говорю: `Идем, девочки!` Но, к счастью или к сожалению, кафе в это время уже было закрыто. Они сказали: `А завтра вы придете, вы же живете в этом доме?` Я говорю: `Девочки, да, если не улечу. Вот мы встретимся, если я не улечу куда-нибудь, я буду вместе с вами`. Ну, вот есть какие-то, знаешь, факторы, которые запоминаются дороже. Или глаза ребят, которые молодые, 16-17 лет, которые впервые сталкиваются с театром. Владивосток, Хабаровск. Мы начинали со `Служанок`, `М.Баттерфляй`, и я тогда ребятам сказал: `Так, вас побьют. Там уже дальше другие страны, там океан`. И все было наоборот. Каждое утро телевидение начиналось с того, что кто-то из артистов из `Служанок` приходил.
К.ЛАРИНА: Выступали.
Р.ВИКТЮК: Ну, конечно. И, не то, что переполненные залы - это даже не то слово. И когда на последнем спектакле я вышел, а - ты же знаешь - в городе нет ни воды, ни того, перебои:
К.ЛАРИНА: Света?
Р.ВИКТЮК: И в зале 70% молодежи. И я говорю: `Где вы берете деньги?` Хохот был. А в зале сидел мэр города. Я говорю: `Ну, правда, скажите громко, где вы берете деньги?` И опять был хохот. И потом эти ребята подошли и сказали: `Мы год копили деньги, чтобы попасть на спектакль`. Мэр сказал, что, давайте, вы еще останьтесь на два дня. Я говорю: `Вы что, а билеты?` Он говорит: `За это не беспокойтесь`. За два часа на два дня все билеты были проданы. Это была чистейшая правда.
К.ЛАРИНА: Тем чудовищней те самые обманы, которые позволяют себе делать многие столичные звезды, которые пишут свои имена на афишах, приезжают, представляя как бы спектакль - вот говорю `как бы театр и как бы спектакль` - за бешеные деньги. Вот это, конечно, просто преступление.
Р.ВИКТЮК: Да, Ксюшенька, но я тебе скажу, что к счастью это все меньше и меньше удается.
К.ЛАРИНА: Да?
Р.ВИКТЮК: Ну, конечно, это чес бесстыжий.
К.ЛАРИНА: Народ уже разбирается?
Р.ВИКТЮК: Они уже все понимают. Они не хотят, чтобы на сцене было два стула, стол и кровать, и этим бы все и заканчивалось. Правда, это не только здесь. Потому что у нас чес был и по Израилю, и по Америке, и по Германии. Мы объездили:
К.ЛАРИНА: Давайте, давайте прочту, интересные здесь телеграммы. Это Казань: `Я вас люблю и плачу от вашего рассказа. Мы вас любим`, - пишут нам из Казани.
Р.ВИКТЮК: Я тоже люблю. Я в Казани не был. Но поскольку мы поставили о Нуриеве:
К.ЛАРИНА: Надо приехать показать спектакль в Казани.
Р.ВИКТЮК: Обязательно. Поскольку мы о нем поставили, я ему обещал, что обязательно это реализую. И вот прошло 10 лет после его смерти. И спектакль в день его смерти мы играли. Что еще?
К.ЛАРИНА: `Господин Виктюк, к сожалению, я не путана, а учительница. Но мне почему-то тоже хочется нарядиться и придти на ваш спектакль`, - пишет Елена.
Р.ВИКТЮК: А почему вы думаете, что надо плохо наряжаться? Надо красиво. Они, кстати, изысканно одеваются. Там нет такого, знаешь, шокирующего и глупого - то, что в кино так показывают их, уничтожая вот это уважительное к ним отношение, по-видимому, и имело значение.
К.ЛАРИНА: Сидите спокойно, только вот дорогой свой портфель уберите, пожалуйста, а то там сейчас, да-да, Ксюша пришла новости читать. Роман Виктюк у нас в гостях. Мы сейчас после выпуска новостей продолжим нашу творческую встречу.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Продолжаем разговор. Роман Виктюк в нашей студии. Повод для нашей встречи еще раз повторю - фестиваль лучших спектаклей Романа Виктюка, который будет проходить, начиная с завтрашнего числа, в московском Доме музыки в театральном зале.
Р.ВИКТЮК: На протяжении месяца, даже больше.
К.ЛАРИНА: Вот вы называли спектакли, Роман Григорьевич, но все-таки что-то в этом неправильное. Лучшие спектакли - вот даже наши слушатели говорят - а как же `Служанки`, а `М.Баттерфляй`, которую вы упоминали, а `Лолита`, а `Рогатка`? Это разве не лучшее?
Р.ВИКТЮК: Ну, если я начну все спектакли перечислять. Мы так хотим сделать, что даже МХАТовский спектакль будет включен, который идет 20 с чем-то лет. И думаю, что мы сыграем зоринскую пьесу о царице `Царская охота`.
К.ЛАРИНА: Ах, да вы что?
Р.ВИКТЮК: Да. Вот такой вариант какой-то нужно:
К.ЛАРИНА: А как же без Маркова это сделать?
Р.ВИКТЮК: Ну, понимаешь, нет, есть средства, когда это возможно, понимаешь, можно придумать во всяком случае. Конечно, переиграть его нельзя - это бесполезно совершенно. Но тогда этот объем спектаклей о любви, он будет просто, знаешь, таким светом, вспышкой, а, может быть, даже я бы сказал, что это должен быть спазм. Потому что любовь - это краткосрочный спазм. Спазм обычно нам кажется, что это больное что-то, но оказывается, что в любви - это невероятная сладость. И когда этот спазм нас разочаровывает, то он - любовь - исчезает. И тогда наступает другая фаза - дружба, там уже другие совершенно, если ты помнишь, взаимоотношения. Вот этот спазм любви между публикой и между артистами - это самое потрясающее, что есть в жизни. Ничего другого нет.
К.ЛАРИНА: Ну, кстати, вот еще одна форма, которую вы однажды продемонстрировали, мне кажется, это очень интересно.
Р.ВИКТЮК: Что - скажи?
К.ЛАРИНА: Это такое типа открытой репетиции, мастер-класса.
Р.ВИКТЮК: Да, мы это в Америке играли на протяжении полутора - да, где-то, да - 45 дней. Мы играли во всех громадных точках, начиная в Нью-Йорке:
К.ЛАРИНА: То есть вместе с вами?
Р.ВИКТЮК: Я, я, я, к сожалению, все это вел. Но должен тебе сказать, что форма была такова, что ребята, артисты не знали, что они будут делать. Потому что все задания, все темы, конечно, зрительный зал им предлагал.
К.ЛАРИНА: То есть такие египетские ночи?
Р.ВИКТЮК: Это была одна-две секунды. Они между собой уже на непонятном для меня языке договаривались. В это время уже Люда Платонова готовила пленку. Понимаешь, это какой-то такой магический сеанс, я даже не знаю, как это называется, но, знаешь, есть такая потрясающая притча. Можно рассказать?
К.ЛАРИНА: С удовольствием.
Р.ВИКТЮК: Был такой, ну, в тех, в Гималаях певец Тансен и он служил у Акбара у правителя, и он пел потрясающе. И Акбар спросил: `Кто твой учитель?`. И он говорит: `Я безумно хочу его услышать. Это невозможно, потому что он к богатым, к правителям не имеет никакого отношения, открыто сказать ненавидит`. Он сказал: `Хорошо, я тогда переоденусь. Ты будешь правителем, а я буду нищим. Ты будешь на лошади, а я буду сзади`. Вот они поехали в эти горы, приехали к правителю: к правителю музыки. Тот, конечно, догадался, потому что он был умен, но он пел. И как бы вибрировали деревья, природа, солнце. Он как бы вершил какой-то невероятный такой, знаешь, пир абсолюта, души, духа, любви. Когда они вернулись, и он говорит: `Ты знаешь, ты поешь хорошо. Но нет того, что есть у твоего учителя. Ну, скажи мне честно только, в чем тут дело?` И Тансен говорит: `Знаете, в том, что я пою перед властью. Я не получаю ничего от власти, никакой энергетики. Вы только поглощаете, вы не отдаете. Мой учитель поет перед Богом. И он - тот редкий человек, когда Бог его слышит`. Вот это молитвенное состояние, знаешь, это есть самое главное, что сегодня, когда это исторгается и все мы кричим, что Бога нет, планета оставлена Богом, что мы в одиночестве, - вот весь этот трагический как бы срез нашего состояния, он как бы диктует, что нужно заниматься вот в этом нашем нижнем бытовом ряду, это не называется даже чернухой, но мы должны как бы копаться, выкапывать друг из друга, из себя все те червоточины, всю эту черную энергию, которая есть. И, кажется, тогда произойдет спасение. Конечно, это лживая установка, потому что только вот этот единственный порыв, но в этом порыве весь зрительный зал и сцена попадают в один купол. И организмы зрителей начинают так же светиться, как организмы артистов. И в финале зрители аплодируют не артистам, они аплодируют себе, что у них есть еще и способность, и потребность любить, что они вот то эмоциональное, как я говорю, меньшинство на планете, которое сообщается совершенно невидимыми, непонятными путями. Ни одна наука, ни ум не может это определить, потому что уму кажется, что любовь в его руках, но ум всегда в дураках. Вот это такое соединение людей, которые и удерживают земной шар, не давая ему исчезнуть в этой бездне, в которой мы находимся, благодаря только этим творческим, эмоциональным натурам. И все спектакли обращены именно к тем, кто способен видеть сердцем, и должны придти только те, которые так настроены на жизнь.
К.ЛАРИНА: Я хочу просто одну рекомендацию дать нашим слушателям - тем, которые любят театр. Когда вы приходите в театр и спектакль очень хорош, что вы не можете оторвать взора от сцены и от артистов, обязательно сделайте над собой усилие и посмотрите тихонечко вокруг себя, посмотрите на людей, которые сидят и окружают вас в зрительном зале. Это потрясающее ощущение. То, о чем говорит сейчас Роман Виктюк, вы сами ощутите.
Р.ВИКТЮК: Да. Да. Солнышко, когда я выхожу в конце, я человек скромный, и, знаешь, когда в одном порыве - не то, что я направляю какие-то колдовские чары - они встают, это невероятно.
К.ЛАРИНА: А вы сами когда-нибудь испытывали такие чувства как зритель?
Р.ВИКТЮК: Да. Ну, конечно, конечно. Как это можно не быть. Ну, вот буквально Галя Степаненко - замечательная балерина в Большом театре фантастически танцевала, ну, фантастически, понимаешь? И есть в балете такое недозволенное - когда балерина крутит 32 фуэте, то повторять нельзя. И руководитель балета, вот, например, Акимов, чудный, милейший человек, знает - когда я в зале, то она будет повторять 32 фуэте. И никто ей выговор на доске не напишет.
К.ЛАРИНА: А почему нельзя повторять?
Р.ВИКТЮК: А нельзя. Вот нельзя. Вот, понимаешь, есть такой закон, который не поддается уму. А она может 32, понимаешь? И она второй раз это делает еще грандиознее. Они не понимают, что в этом не участвуют ни ноги, ни руки, ни голова - сердце. Это энергия сердца, которая управляет ее телом. Ну, я, например Алисе Бруновне Фрейндлих после тяжелого спектакля, который она с нами играет `Осенние скрипки`, перед началом она говорит: `Ой, как я устала, это невозможно, Боже, что же я делаю, зачем, уже надо перестать играть`, - и так далее, и так далее. Вот она играет спектакль фантастически, в конце, ну, например, в Израиле, где четыре тыщи зал, все орут ей, вся сцена в цветах. Это было и в Америке, в Атлантик-Сити, в том помещении, где Алла Пугачева тоже собирала эти тысячи людей. И она стоит на сцене - девчонка. Я говорю: `Алиса, стыдно быть такой молодой!` А потом без паузы, а люди кричат, хлопают, я говорю: `А слабо сейчас сыграть сначала?` Она говорит: `Конечно`. И можете себе представить, я потом выхожу, что-то, скажу какие-то слова и говорю: `Ну, вот, а теперь готовьтесь к самому невероятному`. Она уже, значит, внимательно меня слушает. Я говорю: `Мы начнем спектакль сначала`. И она первая кричит: `Да! Да, мы начнем сначала!` Понимаешь, вот это есть та непонятная совершенно структура актерской души, когда никакие научные элементы, мне кажется, понимаешь, потому что в эту тайну нельзя вникать, ее расшифровывать, нужно только знать: театр - магия, артист - тайна, режиссер - к счастью, должен быть колдуном в лучшем случае или экстрасенсом, который тоже может повелевать не только артистами. Знаешь, я - последнее, можно тебе рассказать?
К.ЛАРИНА: Да.
Р.ВИКТЮК: Ой, есть еще чуть-чуть времени - я внимательно смотрю на цифры.
К.ЛАРИНА: Давайте.
Р.ВИКТЮК: Когда во МХАТе играла Андровская в спектакле `Соло для часов с боем`, я в это время ставил там пьесу Михаила Рощина. Я видел невероятное. У нее был рак - последняя стадия, она лежала в больнице. Ее привозили на носилках. Лежа ее одевали. На носилках приносили за кулисы. Там такой был пятачок и выход на сцену в филиале МХАТа. Ксюня, только начиналась музыка ее выхода, она сама вставала без помощи врачей. Выходила на сцену - хрупкая, светлая, энергии в ней было море света, света, я подчеркиваю. Она проводила финальный танец, бросала рюмку, рюмка разбивалась, она выходила за кулисы и падала замертво. И ей тут же делали уколы. Это невероятная сила духа.
К.ЛАРИНА: Аркадия Исааковича вспомните, Райкина.
Р.ВИКТЮК: Да.
К.ЛАРИНА: То же самое. Подводили две костюмерши наши старушки, подводили его к кулисам - старый, дряхлый старик.
Р.ВИКТЮК: Это в `Сатириконе` - да.
К.ЛАРИНА: И вдруг выскакивал на сцену бабочкой.
Р.ВИКТЮК: И память возвращалась, энергия окрыляла. И артист всегда есть артист. Поэтому я так люблю своих молодых ребят, и не только молодых.
К.ЛАРИНА: Вот вы любите: столько сегодня назвали звездных имен. Сегодня наверняка звезды за вами ходят косяками, особенно женщины, которые тоже желают своей славы получить из рук Романа Виктюка. Неужели ничего сейчас больше не делается?
Р.ВИКТЮК: Елена Образцова позавчера уже звонила: `Когда мы начнем репетировать?`
К.ЛАРИНА: Когда вы начнете?
Р.ВИКТЮК: Ну, начнем. У нас есть пьеса Захер-Мазоха `Венера в мехах`.
К.ЛАРИНА: Это тоже с Образцовой?
Р.ВИКТЮК: Удивительная книжка. Да, это с Леной. Ирочка Соколова ленинградская, фантастическая актриса, которая вот сыграла в спектакле об Элеоноре Дузе, которую я пьесу ставил в Ленинграде. Я уж не говорю об Аде Роговцевой, которая просто тоже такая небесная невеста, как и они все остальные. И с Алисой Бруновной: А вообще, я мечтаю их свести вместе - Елену Образцову, Наталию Макарову и Алису Фрейндлих.
К.ЛАРИНА: А Маргариту Борисовну Терехову?
Р.ВИКТЮК: Да. Ну, вот видишь, вот эти уже были непосредственно в наших спектаклях, и Альдо Николаи - замечательный итальянский драматург приехал в Петербург и их всех троих увидел. Он сошел с ума. Он такой человек любвеобильный, он любовник любви - вот я бы так сказал. У него много-много-много было увлечений, и замечательных, и трагических, и потрясающие дети у него - все сыновья. Его жена - мама четырех мальчишек - ушла в монастырь. И их забыла навсегда. И он один их воспитал. Он гениальный человек, тонко чувствующий. Он написал пьесу о трех актрисах, которые в доме для престарелых. И каждая из них считает, что, конечно же, она была гениальнее нежели ее соседка. И у них оказался один человек, которого они, оказывается, все и любили. И вот тот спор, кто больше, и кто вложил в него, и что он отдал каждой из них. Вот пьеса такая тончайшая о человеческой любви, замечательная.
К.ЛАРИНА: Вообще, конечно: Я еще одну актрису назову - Татьяну Васильевну Доронину.
Р.ВИКТЮК: Конечно.
К.ЛАРИНА: Я каждый раз вспоминаю, что она хозяйка театра, она играет весь репертуар. Но каждый раз, когда у нее есть возможность говорить, вот как мы сейчас с вами разговариваем, она всегда называет свою любимую работу уже много-много лет:
Р.ВИКТЮК: И она столько лет играет - 14 или 15 лет:
К.ЛАРИНА: :`Старая актриса на роль жены Достоевского`.
Р.ВИКТЮК: Я должен тебе сказать, вот сейчас у нее была такая дата радостная и грустная, такая юбилейная - она, конечно, играла старую актрису. И когда до этого у нее был еще такой праздник, она, конечно, попросила, и я не мог отказать, мы поставили пьесу Теннеси Уильямса. И она играла замечательно.
К.ЛАРИНА: Почему вы кино не снимете?
Р.ВИКТЮК: Я снимал:
К.ЛАРИНА: Вот `Восемь женщин` фильм, наверняка вы его видели.
Р.ВИКТЮК: Конечно.
К.ЛАРИНА: Вот такой ряд шикарных актрис, который мы сейчас с вами назвали.
Р.ВИКТЮК: Это надо сделать, Ксюшенька.
К.ЛАРИНА: Только вы это можете сделать.
Р.ВИКТЮК: Это надо сделать. Потому что, понимаешь, вот я когда-то снял `Игроков` гоголевских, где играет и Терехова, и Калягин, и Валя Гафт. Я боюсь перечислять:
К.ЛАРИНА: Филатов.
Р.ВИКТЮК: :потому что это все звезды второй половины XX-го века. И эта пленка фантастическая, она не теряет совершенно сегодня и своей какой-то все-таки светоносной структуры. Все-таки она есть. Или `Манон Леско` - Терехова играет просто гениально. И это осталось навсегда. Это, понимаешь, надо какие-то, да, наверное, ты права. Но все равно, есть шеренга все-таки детей. Потому что каждый спектакль - это ребенок. И каждый ребенок хочет есть и хочет писать-какать, и каждый из них кричит: `Я первый пойду! Я первый пойду! А пусть вот он дальше!` `Саломея` пусть, хорошо, будет, но `Мастер и Маргарита` пусть немножко подождет, ой `Нездешний сад` бы уже и так далее, понимаешь? И эти дети, они удивительные совершенно, они не знают возраста. Это их счастье. `Саломея` по возрасту самая-самая взрослая. А `Нездешний сад` - спектакль о Нуриеве, он последний. Знаешь, и он очень дорог - во-первых, потому, что я пообещал Нуриеву это сделать. Вообще, мы мечтали с ним сделать `Учитель танцев` Лопе де Вега. Он должен был играть учителя танцев, Наташа должна была играть маму дочки и так далее. Но это как-то не реализовалось. Миша Барышников должен был с Ирой Метлицкой и с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским играть `Анну Каренину` - был такой у нас вариант, Вронский, Анна и Каренин.
К.ЛАРИНА: Это вот пьеса?:
Р.ВИКТЮК: Нет, это был вариант, который я:
К.ЛАРИНА: Другая?
Р.ВИКТЮК: :я человек скромный - сам придумал.
К.ЛАРИНА: Сам придумал.
Р.ВИКТЮК: И когда впервые получил фотографию Иры Метлицкой, которая так рано ушла из жизни, Миша Барышников, он закричал: `Это она!` - и эта фотография до сих пор у него на столе. Поэтому, знаешь, сам Нуриев - это как бы такая молния, которая вечна, известно и непостижима. Мы до сих пор не можем расшифровать, в чем это колдовство, магия этого человека. Мне кажется, что он покрыт такими лебедиными перьями, которые от дождя не теряют цвет и не принимают грязь. Он - избранник судьбы, он - счастливый человек, хотя это феноменальное одиночество, космическое было в этом человеке. И я помню эту Флоренцию, этот театр, где он танцевал спектакль `Шинель` по Гоголю с маленькими молодыми танцорами итальянцами. Они танцевали чудовищно. У него уже не было сил. И двое местных богатых написали письмо, подали на него в суд, что он им испортил вечер, что это не тот Нуриев, на которого тратили деньги. И после этого он остановил свою деятельность и начал заниматься учебой дирижирования. И вот тогда я зашел к нему в гримерную. Знаешь, обычно же к нему не пробиться, толпа в коридоре. Никого. Я постучал. Он с радостью закричал: `Да!` - и не отпускал. И вот тогда я сказал, что обещаю, что такой спектакль будет. Он на меня посмотрел так внимательно: `Верю`, - хотя мимикой и поведением говорил, что не верит. Он мне дал этот шанс выбора и все-таки добить и найти автора, артиста. И вот пришел уже много лет, его Наташа Макарова как бы открыла, Дима Бозин, который, ну, фантастически, поверь - в нем есть что-то удивительное. Вот эта форма души Нуриева в нем происходит. Есть места, когда он похож стопроцентно на Нуриева, которого он не видел никогда. Вот еще одна тайна, таинство - разгадать невозможно. Вот фотография Нуриева, и снимают Диму - вот это как бы родной его брат. Не может быть этого. Может быть! Кто не верит, приходите и увидите. Я уже не говорю, что `Мастер и Маргарита`, которую я ставил четыре раза, потому что Михаил Афанасьевич так требовал оттуда сверку, чтобы к этому возвращаться. Вот последний вариант - это `Сны Ивана Бездомного`
К.ЛАРИНА: А каждый нужно вытаскивать что-то одно.
Р.ВИКТЮК: Ну, по-другому невозможно совершенно, понимаешь? Нельзя возвращаться к той глупости, которую ты делал, допустим, 10 лет назад, когда ты в первый раз ставил в Вильнюсе, где тогда можно было поставить. Потом ты делал в Таллине, где тогда можно было поставить. Понимаешь, а сейчас какой-то другой должен быть ход. И вот я выбрал эти сны. И мне хотелось расшифровать, что же Иван Бездомный оставил вот нашей вот этой вот плебейской действительности в своих снах от встречи с удивительным Мастером.
К.ЛАРИНА: Получится, как вы думаете, сериал, который сейчас запустил Владимир Бортко?
Р.ВИКТЮК: Ты задаешь провокационный вопрос, но я каждый раз отвечаю очень просто, что в этой книге, культовой книге XX-го века есть тайна, есть шифр, который пока еще ждет того человека, который к нему прикоснется. Это колоссальная разница - не приоткроет, прикоснется. Это какая-то: я верю в то, что такая душа, потому что это душа, которая будет послана из той второй реальности, которая над нами, по-видимому, от самого Булгакова. Я в это верю, потому что все ушедшие великие души: - вот вчера было сообщение, что умер Марлон Брандо - и вот количество нежности, которое они оставляют после себя, а это энергия светлая, окружает земной шар, и там в этой нежности есть окошки, и они приоткрывают и говорят: `А вот ты. Послушай меня, давай сделай вот это`, - и ты обязан это сделать, потому что это не голос, это не текст, я не сумасшедший человек, который говорит: `Я слышу эти голоса`, - может иногда во сне и слышу, понимаешь? То, что этот свет выволакивает из тебя все самое хорошее, это так, вот как икона. Ты смотришь - светская живопись, ты думаешь: `Боже, а я, может, и лучше`. А когда икона проецирует свой свет на тебя и тебя просвечивает, тогда ты говоришь: `Боже, я недостоин. Я должен еще и еще служить абсолюту до потери сознания`.
К.ЛАРИНА: Спасибо большое. Роман Виктюк - наш сегодняшний гость. Приходите в театр. Не забудьте, спектакли Романа Виктюка играются в Театральном зале Московского международного дома музыки в течение целого месяца. Спасибо.
Р.ВИКТЮК: Пароль: `Любовь - краткосрочный спазм`.
ПЕСНЯ
03.07.2004
echo.msk.ru
Док. 512248
Перв. публик.: 03.07.04
Последн. ред.: 28.10.08
Число обращений: 173
Виктюк Роман Григорьевич
|
