К. ЛАРИНА - Очень рада вам представить сегодняшнего гостя. Здравствуйте, Роман Григорьевич, добрый день.
Р. ВИКТЮК - Доброе утро.
К. ЛАРИНА - Пока еще доброе утро.
Р. ВИКТЮК - Категорически.
К. ЛАРИНА - Роман Григорьевич пришел к нам перед рабочим днем, поскольку, вы знаете, у работников искусства, а мы работники искусства
Р. ВИКТЮК - нет выходных дней. И днем, и ночью.
К. ЛАРИНА - Репетиция у Вас начнется через 1,5 часа. И после нашей встречи Роман Григорьевич отправится в свой театр, который отмечает в этом году в новом сезоне свое 5-летие. На самом деле Театр Романа Виктюка как театральное пространство существует гораздо больше, чем 5 лет. Сколько лет, скажите, начиная с первого спектакля?
Р. ВИКТЮК - Я думаю, столетие.
К. ЛАРИНА - Это вечность. А сам Театр под руководством Романа Виктюка, который существует на Русаковской
Р. ВИКТЮК - Государственная единица, бюджетная единица.
К. ЛАРИНА - Предприятие.
Р. ВИКТЮК - Да, как индустриальный цех.
К. ЛАРИНА - Как фабрика грез.
Р. ВИКТЮК - Фабрика грез - 5 лет.
К. ЛАРИНА - 5 лет, а здание-то когда построят уже?
Р. ВИКТЮК - Ксюшенька, я думаю, что в начале очень важно, чтобы были крылья. Крылья эти были 5 лет назад, но, оказывается, что еще требуется летная погода.
К. ЛАРИНА - А шасси?
Р. ВИКТЮК - Шасси есть. Но для того чтобы лететь, надо, чтобы там товарищ, который наверху, на крыше, сказал, что есть сегодня солнце, и можете летать сколько хотите. К сожалению, летать мы в собственном здании собственными крыльями мы подняться пока не можем. Вот уже 5 лет ремонт, который запланирован, упорно никак не начинается. Мы не грустим, мы по этому поводу веселимся, потому что мы уже сумели создать в этой гениальной разрухе великого архитектора Мельникова какой-то уголочек любви, закуточек, в котором мы встречаемся с невероятной радостью. У нас нет уже того ощущения, что там протекает крыша, на лестницах написано, что там обитают бесы, туда приходит дьявол, есть на пятом этаже такой маленький уголочек. Мы как-то внизу, у нас репетиционный зал, один, второй, третий. И с утра мы встречаемся, 4-5 групп, которые занимаются в разных уголках, даже во дворе, даже в фойе. И поэтому энергия нашей любви как бы покрывает, как саваном, как своеобразной восточной майей, всю ту разруху. Она даже как своеобразная декорация. Мне кажется, что это есть ландшафт нашего времени. Я говорю, посмотрите вокруг, и там так, и у нас также, разницы никакой. Но я всегда думаю, что 5 лет - это безумно мало, это почти не возраст. А если поверить притче о том, что перед тем, как мы приходим в этот мир, прилетает ангел и в утробе мамы ударяет нас здесь, под носом, и у нас там остается такая выемка, и мы до прихода в эту жизнь знали все то, что должны знать, на 100 лет вперед. И в ту секунду, когда происходит этот священный удар, мы забываем об истине, добре и красоте, которые должны нас сопровождать все 100 лет. И мы должны опять это искать, опять бросаться в это невероятно сладкое плавание в постижении хотя бы одного из этих трех: истины, добра и красоты. Добро - да, мы друг в друге уже ощутили. Если истина для каждого, конечно, воплощается в совершенно разных ипостасях, то для нас это и Бог, и Всевышний, и вечность, и красота. Когда сегодня видишь, что уже остаются ошметки красоты, ее надо просто спасать, то мы все бросаемся на это спасение. Мы каждый камешек этого здания, я сейчас говорю о доме Русакова, пытаемся сохранить. И тут совершенно недавно на гастролях в Америке мне подарили альбом лучших зданий мира за 100 лет. Ксюшенька, я ночью переворачиваю, разные страны передо мной.
К. ЛАРИНА - Россия есть?
Р. ВИКТЮК - Я те клянусь, предпоследняя страница, лучшее здание конструктивизма ХХ века - наше здание Мельникова. Да, да, да, да, фотография того дня, когда его открывали.
К. ЛАРИНА - А вы показывали этот альбом Лужкову?
Р. ВИКТЮК - И Америка об этом знает. Фонд в Америке по реконструкциям этих памятников готов нам помочь. Уважаемый господин Лужков и по телевидению сказал, что у него две проблемы: Большой театр и наш театр. Мы его обожаем и верим, что мы - его забота. Пришел новый начальник комитета культуры в Москве, и он тоже рад нам помочь. Но в 5 лет разве не веришь? В 5 лет нужно только надеяться. В 5 лет мы еще ищем эту истину, что человек нужен друг другу, что людям нужна культура, театр, нужно, чтобы любовь восторжествовала все-таки, несмотря ни на что.
К. ЛАРИНА - А если никогда этого не произойдет?
Р. ВИКТЮК - Мы будем так же существовать.
К. ЛАРИНА - В полете.
Р. ВИКТЮК - Мы перелетаем из здания в здание, из страны в страну. Самое наивное, что все эти театры принадлежат комитету по культуре Москвы, и каждый театр с нас берет за аренду, допустим, 25 тыс. рублей, задумайся. И перекладываем из кармана в карман. Мы платим честно. Знаешь, то, что происходит в зрительном зале после спектакля, может, окупает все те муки, те тернии, через которые мы должны пройти. Совсем недавно, когда в Израиле был взрыв на дискотеке, то, Ксюшенька, мы были одной из первых трупп мира, которая приехала буквально на следующий день. У нас был сразу же спектакль в Иерусалиме. И было известно, что в Иерусалиме уже запланировано уже 5 терактов. Об этом нас даже предупредили в нашем посольстве.
К. ЛАРИНА - Не испугались?
Р. ВИКТЮК - И в Иерусалиме в наш день отказались играть немцы, перенесли спектакль англичане. Другая труппа вышла на сцену, но главный герой остановил действие и сказал: "Мне страшно". И он попросил машину, и уехали они из страны. Мы в зале, в котором было 4 тыс. мест, играли спектакль. Я тебе должен сказать, что тот энтузиазм и та благодарность зрителей, что мы их не покинули и когда я вышел в конце, и сказал: "Я могу сказать два слова. Мы с вами", знаешь, зал встал, они плакали, вся сцена была в цветах. На следующий день у меня был двухчасовое интервью по радио. Люди так искренне благодарили, что мы в это время там!.. И мы жили даже рядом с этим местом, где произошел этот взрыв. Я общался с ребятами из той школы, из которой и погибли эти ребята. Я разговаривал с директрисой, с учителями. И, может быть, нам так показалось, что все-таки хоть немножко наше тепло, наша поддержка, наше безумие хоть немножко их отвлекло от того кошмара, который произошел. Но это было, это правда.
К. ЛАРИНА - А что играли?
Р. ВИКТЮК - Мы играли "Осенние скрипки" с Алисой Бруновной Фрейндлих.
К. ЛАРИНА - И не испугалась Алиса Бруновна?
Р. ВИКТЮК - Она не только не испугалась, мы даже с ней, даю тебе честное слово, на протяжении, а мы все-таки были не один день, даже не обмолвились словом. И когда люди на улице бросались, и целовали, и благодарили, и только плакали. Они смотрели на нас и молчали. Знаешь, в этом есть какая-то такая, за 5 лет, этих, маленьких, если ребенку в 5 лет вкладывают в его "душевный компьютер" эту любовь и благодарность, ты ж понимаешь, как ребенок взлетает и как ребенок верит в то, что он нужен на этой земле, что есть, наверное, какие-то силы, которые определяют твое назначение на земле. Это потрясающе.
К. ЛАРИНА - Скажите, для Вас имеет значение, в каком зале, на какой сцене Вы работаете?
Р. ВИКТЮК - Никогда. Мне кажется, что там, где доски, там твоя родина, твой мир, твоя колыбель. Ведь театр и начался с этого злосчастного коврика, который два человека или один мог расстелить где угодно. Мы играли, и это сознательно совершенно, "Саломею" в Югославии на развалинах дворца, на открытом пространстве. Там было сделано все специально: и специальный свет, и мизансцены, и все выходили из разных точек этого дворца, и как бы все зрители были включены в это единое действо. Это замечательно, но мы же играли и в Югославии, когда тоже было нехорошо в стране, когда все испугались, все не приехали, кто был приглашен, а мы играли. Я уж не говорю о том, что там так нас проверяли, через такие мы проходили, и зрители в том же числе, рамки, где стояли люди с автоматами во время спектакля и проверяли каждую секунду, чтобы ничего не произошло. Но взрыв, главный взвыв, эмоциональный, взрыв любви произошел в конце спектакля, когда они не хотели уходить. Я тебе скажу, что мы играли "Служанки", даже в те дни, когда на кольце происходили все беды, шли танки, и люди защищали, тот день, который называется Днем Независимости, мы тут же рядом, в АПН, играли "Служанки".
К. ЛАРИНА - Это в 91 году?
Р. ВИКТЮК - Да. Мне казалось, что в зрительном зале не будет никого. Зрительный зал был переполнен. И в конце зрители были так благодарны, и они с нами в фойе провели, мне казалось, вечность. Это было три часа, четыре, они не могли уйти. Потому что они хотели видеть, ощущать этот свет глаз от Коли Добрынина, от Володи Зайцева и т.д. Может быть, это те моменты, которые настолько запоминаются, и которые, может быть, являются проявлением того, что Бог есть, когда он тебя поцеловал, когда он тебя отметил. Он тогда всегда с тобой.
-
К. ЛАРИНА - На наш пейджер в адрес нашего гостя уже пришла масса поздравительных телеграмм. Роман Григорьевич, это все для Вас.
Р. ВИКТЮК - Спасибо.
К. ЛАРИНА - Давайте о грядущем.
Р. ВИКТЮК - С большой радостью. Потому что первая работа, которую мы сыграем уже 29 октября в Театре Моссовета - это будет культовая книга ХХ века, "Мастер и Маргарита" Булгакова.
К. ЛАРИНА - Давайте сразу напомним, Роман Григорьевич, что Вы к этой вещи уже обращались.
Р. ВИКТЮК - Да, я трагически обращался. И Михаил Афанасьевич не отпускает меня, и все время мне напоминает о том, что настолько нужно как бы внутрь этой книжки проникать, так смело, и не бояться нырнуть туда, зная, что ты оттуда не вынырнешь. И то, что ты на той глубине, в этой тайне почувствуешь, постарайся все-таки хоть частицу передать другим людям. Я это говорю с полной ответственностью. Мы пытаемся это сделать, я пытаюсь это передать моим любимым артистам. В спектакле заняты все наши артисты. В главных ролях Коля Добрынин, который играет Мастера, а Воланда играет Дима Бозин, потому что мне кажется, что сегодня Воланд, когда зло торжествует, и когда выходят книжки о том, как увеличивать зло, о науке о зле, то, прежде всего, фигура того человека, который несет зло, выглядит подобием Христа. И это сегодня, мне кажется, для мировоззрения человека, для того чтобы понять, в какой структуре мы существуем, что такое хаос, и почему хаос необходим, как его создают в одной структуре, потом в другой его спасают, а в третьей он опять возникает, и всем этим руководит Князь Тьмы. Так что это книжка, конечно, сакральная, и к ней нужно относиться с невероятной ответственностью. Потому что она мстит, если ты в ней не весь.
К. ЛАРИНА - Инсценировку кто делал?
Р. ВИКТЮК - К сожалению, это не инсценировка. Я ненавижу это слово. К сожалению, это как бы выбросы нашей души через эти страницы.
К. ЛАРИНА - То есть сами выбирали?
Р. ВИКТЮК - Естественно. Слепые, как умеют читать по этим значкам. Так и нужно, открыть любую страницу, закрыть глазки, положить пальцы, и считать, что за этим словом, за этой фразой, за этим текстом. Это не так просто. Но это первая работа.
К. ЛАРИНА - Подождите, подождите. Нет-нет, не отпущу. А скажите мне, пожалуйста, Роман Григорьевич, на Вашей памяти было ли удачное воплощение в кино или в театре булгаковского романа?
Р. ВИКТЮК - Я видел самые последние воплощения в Тель-Авиве, когда они попытались сделать мюзикл. Мне показалось, что это настолько упрощенный вариант книжки, в котором сакральная сторона совершенно иссечена, а опереточная сторона, глупота русских, их никчемность, идиотизм, и как бы естественное наказание за этот идиотизм. И там даже финал сделан как хэппи-энд. Это все вопреки Михаилу Афанасьевичу. Я считаю, что каждый спектакль, который человек делает, может быть, конечно, какая-то частица расшифровки одного слова, одной буквы, все-таки существует, в это надо верить. Но все равно надо начинать все сначала.
К. ЛАРИНА - А любимовский спектакль?
Р. ВИКТЮК - Он был в тот период, когда власть была против этого автора. Но я должен сказать, что я "Мастер и Маргариту" выпустил в Вильнюсе раньше Театра на Таганке. И там, я должен сказать, гениально играла Маргариту рано ушедшая из жизни Валентина Мотовилова. Это была великая русская актриса. Она из Новосибирска, человек удивительный, играла она просто фантастически. Если даже бы в том спектакле ничего не получилось, то ее дух, ее душа оправдывала тот спектакль, он шел там 12 лет, а может быть, больше. Больше, и даже когда уже Сайдис выходил на улицу, баррикады, в этот день играли "Мастера и Маргариту". И зал был переполнен.
К. ЛАРИНА - А кто Маргариту играет в этом новом спектакле?
Р. ВИКТЮК - Леночка Морозова. Она сейчас играла в фильме учителя, о Бунине, и играла, на мой взгляд, замечательно. Параллельно мы репетируем...
К. ЛАРИНА - Подождите...
Р. ВИКТЮК - Я быстро скажу, а то уже время убегает.
К. ЛАРИНА - Подождите, я хочу
Р. ВИКТЮК - Я быстро скажу, что параллельно, потом опять спрашивай. Параллельно мы репетируем, мне кажется, что лучшего американского драматурга, я его знаю лично, меня с ним познакомила великая балерина Наталья Макарова, Терренс Макнелли. Это его пьеса о Марии Калласс. Она называется "Лиссабонская Травиата". Это пьеса, которая прошла по всему миру и имеет невероятный успех. И в этом спектакле будет играть опять с нами мой любимый Фима Шифрин, и Володя Зайцев, и Дима Бозин, и Олег Макаров.
К. ЛАРИНА - А Мария Калласс?
Р. ВИКТЮК - А там нет самой Марии Калласс. В этом же весь фокус. В том, как в жизни, оказывается, есть еще одна форма любви, которую даже не знал Зигмунд Фрейд, которому казалось, что он уже знал на эту тему все. Когда есть фантом, и этот фантом заменяет реальное существо. И этот фантом определяет, или знание об этом фантоме, или любовь к этому фантому заменяет просто чисто человеческие отношения. Это написано безумно интересно, очень тонко, и совершенно неизведанным для нас театральным языком.
К. ЛАРИНА - Но звук голоса будет в этом спектакле?
Р. ВИКТЮК - Категорически да. Естественно, будет сама "Лиссабонская Травиата", которую она пела с Краусом в Лиссабоне. Во-первых, эта запись у меня есть. У меня есть и автограф самой Марии Калласс на одной из ее блестящих фотографий. Я член общества Калласс. В Америке у меня есть почти все подпольные записи Калласс в "Травиате", их штук 25. Поэтому эта пьеса неслучайна, закономерна.
К. ЛАРИНА - У нас идет спектакль, посвященный Марии Калласс. Таня Васильева играет.
Р. ВИКТЮК - Я знаю, потому что эту пьесу тогда привез я, и по телевизору Тане Васильевой вместе с ней я клялся, что я с ней поставлю эту пьесу. Сережа Николаевич перевел первый акт. Но у нее не хватило терпения, и она не дождалась, пока мы доведем работу до конца, решила, что все-таки можно с другим режиссером. Я ее обожаю и жду новой встречи, но чтобы она не убежала опять же к другому режиссеру.
К. ЛАРИНА - А спектакль Вы видели?
Р. ВИКТЮК - Нет, я еще не видел. Я видел разные спектакли в разных странах. К сожалению, пьеса очень трудная, и она требует какого-то особого подхода, а прежде всего, может быть, и безумной влюбленности в эту великую, именно этого фантома. А когда мне рассказала Танечка, что режиссер, который первый начал репетировать эту пьесу, пришел к ней и спросил: "А кто такой Калласс?" Вот тут я умер, потому что уже дальше, я думаю, нужно было бы только заплакать и сказать "до свидания". По-моему, она так и сделала, выбирала второго, третьего. Но они все равно из этого великого произведения выбросили арию Нормы в уникальном исполнении Марии Калласс. Я не хочу об этом говорить, потому что это часть твоей души. Мария Калласс - это сама жизнь, это сам театр. Это просто на протяжении этого века, может, вся ее жизнь, ее гибель есть свидетельство тому, что Бог есть. Мария Калласс - это реальное, зримое существование Всевышнего здесь, на земле.
К. ЛАРИНА - Я еще один спектакль вспоминаю, посвященный Марии Калласс. Это спектакль Аллы Сигаловой, красивая вещь.
Р. ВИКТЮК - Да, она работала замечательно. Это совершенно верно. Теперь следующая работа.
К. ЛАРИНА - Еще не все?
Р. ВИКТЮК - Конечно, нет. А как же?
К. ЛАРИНА - Вы все один делаете?
Р. ВИКТЮК - У нас столько репетиционных залов, сколько пустых мест в помещении.
К. ЛАРИНА - Но Вы же один.
Р. ВИКТЮК - Помещение громадное, и я пока один. Не только один, я не совсем могу так сказать. Мы репетируем "Анну Каренину". Это будет какой-то совершенно свой вариант.
К. ЛАРИНА - Почему опять возвращаетесь к "Анне Карениной"?
Р. ВИКТЮК - Я опять возвращаюсь, потому что Лев Николаевич не дает покоя.
К. ЛАРИНА - Это опять рощинский вариант?
Р. ВИКТЮК - Я репетировал со шведскими артистами. Там играла любимая актриса Бергмана. Потрясающая, молодая, уникальная совершенно. И Людмила Максакова в Театре Вахтангова играла замечательно. Но, по-видимому, каждый век должен возвращаться к тем мифам, которые определяли культуру предыдущего века. Потому что молодежь должна осваивать все те мифы, на которых выросли мы, на которых выросло предыдущее поколение. Но взглянуть нужно на этот миф сегодняшними глазами этих молодых ребят. Поверь, это не так просто. У меня курс молодых режиссеров, они уже четвертый курс, и я в потрясении, как эти двадцатилетние ребята, например, на миф о Дон Жуане смотрят сегодня. И весь семестр у нас был посвящен Дон Жуану в восприятии этого поколения.
К. ЛАРИНА - Другое восприятие?
Р. ВИКТЮК - Совершенно. Оно свободно от всех напластований культурных, культурологических, идеологических, мировоззренческих совершенно. У них есть свой вопль, своя радость, своя боль, свой пик. То, что они вкладывают в понятие Дон Жуан. И это совершенно замечательно.
К. ЛАРИНА - Анну Каренину-то кто репетирует?
Р. ВИКТЮК - Молодец, ты красиво спросила. Ира Апексимова, которая только что замечательно сыграла в пьесе Эдика Радзинского "Наш Декамерон". Она будет очень неожиданной, очень. А самого Вронского будет такая структура, это не потому, что подражание другим театрам. Там будет проба, спектакль будет как бы проба, репетиция, кинопроба, где 2-3 артиста на ту или иную роль могут пробовать свои возможности.
К. ЛАРИНА - Это в канве спектакля будет?
Р. ВИКТЮК - Это сюжет самого спектакля. И Каренин может стать Вронским, Вронский может стать Карениным. Хотя это действительно так, потому что в глубине души Каренин, конечно, Вронский, со всеми задатками Вронского. А может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что это осмысление и попытка, потому что Вронские будут ребята разных поколений.
К. ЛАРИНА - Ваши артисты?
Р. ВИКТЮК - Наши. И поэтому, мне кажется, это интересно. Пробуем. И, наконец, пьесу Фридберга
К. ЛАРИНА - Подождите, не говорите, не говорите...
Р. ВИКТЮК - Пьесу Фридберга "Арена", уже буду не я, а Сережа Векслер, вместе со мной, он выпускает и тоже, я думаю, где-то уже в октябре мы будем играть.
К. ЛАРИНА - Это что такое, "Арена"?
Р. ВИКТЮК - Теперь спрашивай. "Арена" - это пьеса, которую я знаю уже 20 лет. Пьеса, как мне кажется, очень современна именно сейчас. Тогда ее запрещали, ее играть быть нельзя, она считалась антигосударственной. А сейчас на нее можно взглянуть уже глазами совершенно свежими, и просто понять, что это факт искусства.
К. ЛАРИНА - Еще вопрос. Что остается из старого репертуара?
Р. ВИКТЮК - Все.
К. ЛАРИНА - Вы ничего не сняли?
Р. ВИКТЮК - Мы играем все, мы ничего не можем менять. Все остается. Единственное, с Алисой Бруновной Фрейндлих мы планируем, и это обязательно будет, - это пьеса Жана Кокто, которая называется "Трудные родители", мы ее называем "Эшафот любви". И она репетирует потрясающе. А Елена Васильевна Образцова, тоже наша любовь, жрица любви, уже весной начнет репетировать книжку Мазоха "Венера в мехах". Она такая личность от театра, что она уже, будучи на гастролях в Японии, в Америке, и даже с нами, когда была в Америке, на собственные гонорары уже купила все то, что необходимо ей для этой роли. Она ходила даже в эти магазины садомазохизма, где продают эти плетки, черные сапоги. Да, то есть все редороменты, которые требуются для сексуальных пыток, у нее есть. Она, дива ХХ века, для этой роли постриглась, она сейчас бритоголовая.
К. ЛАРИНА - Елена Образцова?
Р. ВИКТЮК - Да, Елена Васильевна. Она считает, что эту роль нельзя играть в том облике и том виде, в котором ее знают и обожают. Это невозможно!... Как не любить их, этих детей безумных, которые ради этого идут на все?
К. ЛАРИНА - Вы сами их такими делаете.
Р. ВИКТЮК - По-другому нельзя. Как для той роли она похудела на эти журналисты меня извели, но это действительно правда. Она похудела на эти 25-26, и она держится в невероятной форме. Только что она опять играла Антонию фон Эльба. Она в великолепной форме. И как она кричит: "Я начинаю жить, потому что я люблю опять", это потрясающе.
К. ЛАРИНА - Остаются буквально считанные минуты до конца встречи. Мы обещали несколько вопросов задать от имени слушателей. Давайте мы это сделаем. "Роман Григорьевич, почему Вы сами не играете в собственных спектаклях? Интересно было бы увидеть Вас в том же спектакле "Мастер и Маргарита" - спрашивает Вас Николай.
Р. ВИКТЮК - Во-первых, я сейчас, "Конец века", фильм снял в Ленинграде замечательный режиссер, Константин Сергеевич. Но и даже вчера мне иностранцы, которые были на "Кинотавре", сказали: "Вы знаете, Вы должны были получить первую премию за мужскую роль. Вы были невероятно тонки и интеллектуальны". А я там играю такого пророка на ХХI век. Кирилл, еще другой режиссер, снял меня в какой-то, с моими артистами, и Наташа Гундарева играет там, и Дима Бозин, и Коля играет главную роль, и я играю какого-то мафиози. Я так хохотал, потому что я был настолько свободен, мне был один черт, что они снимают. Потому что это такая далекая планета для меня!.. А режиссер кричал: "Я Вас обожаю, продолжайте также". Скоро на экранах будет это. Фима Шифрин тоже мне каждый день кричит: "Почему Вы не играете вместе с нами?" Я им всегда говорю: "Обязательно буду". Я постараюсь, но это сон, это мечта, это ответственно страшно. Сейчас я должен ехать на "Киношок", это будет в сентябре. Я был первым председателем "Киношока", и Гаранян, композитор, написал для меня песню, чтобы открыть этот "Киношок".
К. ЛАРИНА - Который сейчас будет?
Р. ВИКТЮК - Да. И я кричу каждый день: "Отстаньте, я не попаду ни в одну ноту, это будет невероятный позор!"
К. ЛАРИНА - Ну, спойте!
Р. ВИКТЮК - Что, с ума сошла? Я последнее расскажу, на съемках этого фильма понимаешь, оттого, что я никак не понимаю, как артисты запоминают текст, это для меня величайшая тайна. Но они его запоминают. Вот, мне начинать, кричат, что уже съемка, весь текст вылетает. Тогда я кричу парню, который был: "Деточка, возьми, пожалуйста, большую фанеру, я на этой фанере буквами, мелом напишу тот текст, который я говорю". И вот, он стоит передо мной, мы репетируем. Чудо, камера едет, я вижу доску, все говорю, играю. Теперь говорят: "Съемка!" Пошел дождик со снегом, и весь мой текст смыло, и исчез. И я только губами что-то говорю, режиссер кричит: "Хорошо, потом Вы будете говорить то, что Вы должны были говорить". Мне кино понравилось. Можно не знать текста, а губами шевелить.
К. ЛАРИНА - Но артистом труднее быть, чем режиссером?
Р. ВИКТЮК - Нет. Там такое удовольствие, такое к тебе почитание, тебя так любят!.. Я им всегда на поклонах говорю, когда им хлопают: "Я вам завидую. Вся слава вам, вся любовь вам". Но иногда, когда выходишь, и зал все-таки на тебя реагируют иногда, то я им поворачиваюсь и кричу: "А сегодня мне хлопают, а не вам".
К. ЛАРИНА - Желаю Вам аплодисментов в будущем сезоне как можно больше. Ни пуха, Роман Григорьевич.
Р. ВИКТЮК - К черту.
К. ЛАРИНА - До встречи. Надеемся увидеться вместе еще и на ваших премьерах в новом сезоне обязательно.
Р. ВИКТЮК - Категорически.
К. ЛАРИНА - "Мастер и Маргариту" очень хочется посмотреть, надеюсь, это все состоится. Не боитесь?
Р. ВИКТЮК - Я боюсь. Но я прощаюсь словами любви, словами добра и надежды, что эта любовь, это добро возвратится в зрительном зале, когда вы придете на спектакль. Ксюша, я Вас обожаю.
К. ЛАРИНА - Спасибо, я Вас тоже. Для Вас песню специально подобрала, слушайте.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Роман Виктюк - театральный режиссер.
26.08.2001
echo.msk.ru
Док. 512256
Перв. публик.: 26.08.01
Последн. ред.: 28.10.08
Число обращений: 277
Виктюк Роман Григорьевич
|
