- Космонавты, которые летают в космос сейчас, видят Землю совсем не такой, какой увидел ее впервые Юрии Гагарин. Наша планета выглядит уже гораздо хуже... Могу судить даже по своим полетам: первый в 1975-м, последний в 1985 году. Моря раньше были чистыми, теперь - сплошь в нефтяных вышках, там сейчас море огня. Летали над Аральским морем - оно раньше было совсем другим... Ну а когда во время войны в Ираке горела нефть, черный шлейф дыма, говорят, стелился вокруг всего земного шара. Следы пребывания человека-покорителя видны повсюду, и это жуткая картина. С Землей мы творим сущее безобразие. Человечеству давно пора призадуматься, где ему предстоит жить...
Космонавт Георгий Гречко знает, о чем говорит, - изменения в состоянии планеты он имел возможность наблюдать собственными глазами. Не так давно Георгий Михайлович побывал в Оленегорске. С Севером многое связано в его жизни: в юности будущий космонавт работал в заполярной геолого-разведочной партии - искал с геологами железную руду и закалял характер. Изменения, которые произошли в местах его молодости, гораздо больше пришлись по душе Гречко, чем грустные метаморфозы нашей планеты. Ведь в 1947-м, когда судьба занесла его сюда, здесь была лишь железнодорожная станция Оленья. Ну а еще - оленеводы, геологи и бескрайняя тундра.
- Сейчас мне 73-й год и я приехал сюда, где работал, когда мне было 16 лет, - вспоминает Георгий Михайлович. - Тогда, получив паспорт, я прямиком отправился в Ленинградский геологический институт и устроился рабочим в геолого-разведочную партию, которая уезжала на Кольский полуостров. В те годы страна оправлялась от войны, разворачивались грандиозные стройки. Нам, пацанам, хотелось доказать и себе, и другим, что мы чего-то стоим.
Уже много позже, размышляя о жизни, о том, как я пришел в космонавтику, я понял, что заполярная тундра сыграла-таки свою роль. Ведь когда шел отбор в космонавты, я думал, что не пройду, что в космонавты идут исключительно, как сейчас говорят, супермены. А я, хотя и был мечтателем и романтиком, оставался человеком городским, привыкшим ходить по асфальту. Но решил попробовать, потому что мне было интересно испытать себя. Думаю, я был принят в отряд отчасти и потому, что меня закалила работа в геологической экспедиции. Это была очень хорошая школа жизни. Здесь я выучился ходить по болотам с тяжелым рюкзаком за плечами, переносить лишения, большие физические нагрузки, здесь ковался характер.
- Что вспоминается сейчас из тех времен?
- Воспоминания, как все из юности, остались очень яркими. Во-первых, это, конечно, тундра и, как оказалось, очень мало романтики - одни комары чего стоили! Дорог как таковых здесь просто не было, помню дорогу-лежневку, выложенную поперечными бревнами. Рассказывали, что ее строили заключенные еще в 1941 году, так что бревна были полусгнившими. Помню, однажды, собираясь в путь с образцами породы, я услышал разговор, что якобы на том направлении видели медведицу с медвежатами. Всякого зверья в те годы в тундре было много, так что я и не удивлялся, а вот бояться - боялся. Поэтому сначала старался ступать по бревнам осторожно, чтобы не трещали под ногой, ну а потом плюнул и припустил во всю мочь, топая как слон. И успокаивая себя тем, что со мной старенькое ружьишко.
Помню, что не хватало еды, было голодно. Помню, как мне выдали ботинки - американские, желтые, красоты невероятной... И как они мне растирали до мяса кожу на сгибе. Чтобы облегчить страдания, перед выходом на маршрут я выбирал лужу, садился около нее и опускал туда ноги в ботинках - таким образом размачивая их. Какое было счастье, когда получил старенькие, разношенные солдатские...
- И как же после всего этого вы попали в отряд космонавтов?
- Отряд космонавтов был много позже, в 1966-м. Сначала я серьезно изучал ракетостроение в Ленинградском военно-механическом институте.
Потом строил ракеты под Москвой, и уже было понятно, что эти ракеты когда-то станут космическими кораблями. Если честно, когда мы их строили, я не думал, что полечу сам. Когда мы стали строить трехместные корабли, Королев сказал, что для полета не нужны три военных летчика, а вот знающий технику бортинженер - это то, что требуется. Тогда более 200 человек пошли на медкомиссию - я, к своему удивлению, оказался в числе 13, которые были признаны годными к полету в космос.
- В те годы очень значимой считалась идейная платформа - состоять в КПСС было обязательно?
- Кандидатов для полетов Королев отбирал сам, но, естественно, у нас были и профкомы, и парткомы. Я был коммунистом и без космонавтики, и ничуть об этом не жалею. Не берусь судить за Политбюро и прочие верхи, но мы, на своем рядовом уровне, неплохо решали производственные и социальные вопросы. Так что я ничуть не стыжусь, мы делали хорошее дело.
Кстати, силой космонавтов в партию не тянули: например, у нас космонавт Феоктистов не был коммунистом - так и полетел в космос беспартийным.
- Космонавтика сделала вас знаменитым. Вы чувствовали себя избранным?
- Ну, не знаменитым, а скорее известным. Вот Юрий Гагарин - это действительно знаменитость. А я расценивал космические полеты, в которых участвовал, преимущественно с научной точки зрения: для меня это была возможность проводить очень интересную научную работу в космосе. Пафосная сторона этой деятельности меня мало волновала. Ну вот, к примеру, в 1978 году в самом длительном космическом полете в мире мы с Романенко установили 16 мировых рекордов - я до сих пор их не знаю, мне это не интересно. А вот научные эксперименты, которые я тогда провел, до сих пор актуальны для науки, и меня очень интересует их развитие. Так что если вы имеете в виду "звездную болезнь", меня это не коснулось абсолютно. Спасибо за это моим родителям, они меня хорошо воспитали. Для тех времен. Сейчас бы у меня были к ним претензии - они не научили меня врать, "кидать", красть и т. д. С ужасом думаю, что сейчас без этого невозможно жить...
- Георгий Михайлович, как вы, ученый, отнеслись к уничтожению космической станции "Мир"?
- Мы с коллегами протестовали, высказались категорически против. Я считаю, что это преступление, потому что таким образом уничтожили национальную программу, и теперь мы полностью зависим от американцев. Китайцы, в отличие от нас, пошли другим путем. Между прочим, перед тем как утонить "Мир", станцию отремонтировали, она могла продержаться в том виде еще года два-три. Скажите, вы бы стали делать ремонт своему автомобилю прежде, чем его выбросить? Нет. Но со станцией поступили именно так.
- Как вам живется сейчас?
- Об ощущении страны скажу коротко - за державу обидно. У меня, космонавта, пенсия хорошая - вместе со всеми "наградными" выходит около 600 долларов. А каково другим? Ведь рядом с большинством наших стариков я почти олигарх...
Беседовала Татьяна ПОПОВИЧ
("Мурманский вестник", N 53, 20 марта 2004 г.)
http://www.rtc.ru/
Док. 514578
Перв. публик.: 20.03.04
Последн. ред.: 03.11.08
Число обращений: 186
Гречко Георгий Михайлович
|
