Геннадий Хазанов: `Зрители - это каннибалы...`Назад
Геннадий Хазанов: `Зрители - это каннибалы...`
Бывает, судьба насмехается над человеком, долго водит его за нос, прежде чем дает возможность найти свое призвание. Чем только не занимался Геннадий Викторович Хазанов! Выступал на эстраде, участвовал во всевозможных "Огоньках", снимался в кино... И только теперь он с уверенностью заявляет, что наконец-то нашел свое место в жизни - на театральных подмостках.
Психологическая усталость
- Еще со времен учебы в эстрадной студии при МГУ меня интересовала только одна вещь самоопределение. Я всегда ставил перед собой задачу выразить настоящее в максимально четких и ясных образах. 20-30 лет назад это было возможно только в форме монолога. А где можно читать монологи? Только на эстраде. Бегство туда было своеобразным протестом против ужасающего консерватизма тогдашних театров.
- Что же Вас заставило сменить эстрадную самодостаточность на "командную" работу в театре?
- Эстрада, в которой я начинал, была плоть от плоти шестидесятников. То была эстрада с большой буквы. Может быть, сегодня эстрада и не стала хуже; а просто заняла свою, подобающую ей нишу. Из дворцов спорта, со стадионов она переместилась в рестораны и ночные клубы. Только мне как-то не к лицу опускать планку своего творчества: рассказывать скабрезные анекдоты среди порхающих стриптизерш и снующих официантов. И слышать вместо аплодисментов чавканье. Так что сегодня у меня к эстраде отношение самое отрицательное.
- А может, все дело в возрасте?
- Не могу с этим спорить. С возрастом у меня появилась психологическая усталость. Я уже не могу повторять одно и то же изо дня в день. Я с ужасом осознал, что мое творчество стало превращаться в конвейер.
"Дебют легче освистать"
- В театре Вы себя чувствуете как рыба в воде?
- Знаете, когда в 1997 году впервые вышел на театральные подмостки (это случилось как раз в Петербурге в спектакле "Ужин с дураком"), я был изумлен и ошарашен. Никогда не забуду тех ледяных взглядов и той гробовой тишины, которыми одарила нас публика, привыкшая ходить в БДТ. Я долго не мог понять, в чем же дело, что не так. А потом сообразил: публика, считающая себя элитарной, из какого-то глупого снобизма к любому коммерческому успеху относится с презрением.
- Вы смогли определить, в чем причина этого презрения?
- Наверное, здесь сказываются особенности российского менталитета. Слишком долго в этой стране существовало крепостное право, профессия артиста была презренной. И по сей день зрители относятся к нам, артистам, как к крепостным. И если мы не оправдываем их ожиданий, они считают своим долгом негодовать.
- Вы ощутили такое отношение на себе?
- Да. Меня все знали, как студента кулинарного техникума. И вдруг я заявлен как драматический артист! Да и роль чуть ли не трагическая! Естественно, зрителям сложно сразу перестроиться. Им легче освистать мой театральный дебют, чем поломать собственные стереотипы восприятия. Ведь для этого нужна определенная духовная работа. А в театр у нас, в большинстве случаев, ходят не для того, чтобы думать, а для того, чтобы развлечься.
"Зрители - это каннибалы"
- Вас это огорчает?
- Конечно! Отсутствие взаимопонимания в зале - это прокол артиста. Утешает одно - в этой беде я не одинок. Помню, примерно год тому назад после премьеры "Старосветских помещиков" мне позвонила Лия Ахеджакова и буквально зарыдала: "Нас так обложили - просто жить не хочется!"
- Вы позлорадствовали?
- Ничего подобного! Я просто понял, что быть мишенью - крест артиста. Каждый раз, выходя на сцену, я боюсь, потому что выход на сцену для меня - это вхождение в клетку с разъяренными тиграми. Только теперь я осознал, кто такие зрители. Зрители - это каннибалы, которые питаются нашей кровью. И не успокаиваются до тех пор, пока не раздирают нас по косточкам.
"Мне не хватает телекамеры"
- Может, стоит распрощаться с этим неблагодарным ремеслом и податься в кино?
- Убежать от проблемы - вовсе не значит разрешить ее. Я не такой. Что касается кино, то я никогда не был его большим поклонником. Я снимаюсь только в том случае, если меня об этом просят друзья. В любом случае, ни за что не стану заниматься тем, что мне не по вкусу.
- А телевидение?
- Это совсем другое дело. Мне очень понравилось работать с Леонидом Парфеновым. Понравилась возможность создать своеобразную, абсолютно тенденциозную летопись эпохи - рассказать о тех великих и малых событиях, свидетелем которых я был. Вообще, телевидение - это ужасный наркотик. Во время репетиции спектакля "Труп на теннисном корте" я постоянно ловил себя на мысли, что мне не хватает телекамеры.
