В последние годы Российская Федерация предстала перед остальной Европой в качестве нового игрока. Однако на Западе уже давно привыкли к тому, что в разные исторические периоды Россия, выступая на мировой арене, меняет собственные роли. Поэтому каждый раз европейским стратегам приходится разрабатывать очередную схему поведения относительно России, пытаясь смикшировать новые геополитические вызовы, идущие с Востока.
Учитывая данное обстоятельство, вряд ли стоит сильно удивляться тому, что Запад, страхуясь от возможных проблем, так настойчиво пытается "удушить" Россию "кольцами анаконды" А. Мэхена или "буферными кордонами" Зб. Бжезинского. И действительно, территория, воплощающая в себе большую часть современной РФ, в разные годы объявляла себя то "Третьим Римом", то "Колыбелью мировой революции", то "Страной перестройки", а потом "Демократической Россией". Наконец, в начале XXI века она обозначила себя как "энергетическая держава".
Образ "энергетической державы" затребовал для себя целый набор различных реквизитов. Так, за последний год в отечественное информационное поле прочно вошли такие речевые операторы, как "Энергетическая Хартия", "СЕГ", "СРП", "Штокманское месторождение", "БТД", "Голубой поток", "Сахалин-2".
В то же время российскому обществу ярко продемонстрировали, что энергоресурсы можно использовать и в качестве политического оружия, например в отношении некоторых стран СНГ. Несмотря на то, что "Энергодержава" имеет ценный ряд потенциально экспортных направлений - атомная энергетика, электро- и гидроэнергетика, нефть, уголь - на сегодняшний день своеобразным "политическим оружием" стала все-таки не сверхдорогая нефть, а природный газ. Не случайно, "смотрящим" за газом от государства был назначен наиболее вероятный на сегодняшний день преемник президента Дмитирий Медведев, а кадровые перестановки, произошедшие недавно в "Газпроме", сразу попали в ранг "топовых" российских новостей.
В итоге, газ, рентабельные месторождения которого, в отличие от нефти, встречаются гораздо реже (Россия, Норвегия, Катар, Ливия, Алжир, Каспийский регион), благодаря не только своей естественной ценности, но и искусному пиару - обратим внимание на то, что главным актором вышеприведенных речевых операторов является природный газ, - стал полноправным геоэкономическим ресурсом современной РФ.
В результате, даже "великие" европейцы, осознав страх перед таким "энергетическим оружием", стали постоянно обсуждать на формальных и неформальных саммитах проблемы экспорта российского газа. Очень показательно, что каждое подобное мероприятие (Сочи, Лахти), на котором представители ЕС отчаянно пытались загнать агрессивную тактику экспорта российского газа в принятую в интересах европейцев Энергетическую Хартию, заканчивалось провалом.
Таким образом, в течение каких-то двух лет, бренд "Газпрома" стал вызывать латентный страх и раздражение у европейских потребителей. К примеру, строительство Северо-Европейского газопровода некоторыми государствами расценивалось не иначе как энергетическая оккупация, осуществляемая посредством европейской "пятой колоны" под предводительством Герхарда Шрёдера.
Причем европейцев пугает не сам экспортируемый газ, а тот возможный энергетический финансовый монстр, в который переродится российская компания. Однако "Газпром", поймав в паруса попутный ветер, совсем не собирается прислушиваться к "пожеланиям" европейцев и не желает останавливаться на достигнутом. Понимая то обстоятельство, что деньги есть не только у европейцев, российский монополист продолжает поиск новых путей транспортировки газа не только в Европу, но и в Азию.
После анализа таких проектов, создается впечатление, что свою цель менеджмент "Газпрома" видит в скорейшей продаже больших объемов газа в момент, когда на рынке сложилась благоприятная ценовая конъюнктура. Получается, что монополист, благодаря своему эксклюзивному положению, обретенному в середине 1990-х годов, пытается добывать и экспортировать такое количество газа, которое может уместиться в транзитные газопроводы.
Конечно, не дело общества учить менеджеров "Газпрома" продавать российский газ. Но, с другой стороны, если менеджер торгует произведенной частным лицом пластмассой, целлюлозой или цветной капустой, то пусть продает столько, сколько ему вздумается, но газ - продукт "народный", особенно в то время, когда он стал "геополитическим ресурсом", такой ресурс автоматически становится ценностью всей общественной системы. Поэтому общество обязано принимать участие в судьбе российского газа. В противном случае, вполне возможен вариант, при котором через десять лет кто-то грустно объявит: "Газ закончился, и в этом случае уже станет невозможным отыграть несколько шагов назад.
Поэтому общество должно взять на себя нелегкую задачу - понять, какие объемы газы могут экспортироваться так, чтобы не были нарушены интересы будущих потомков, а также получить представление о том, каким образом граждане могут получать пропорциональную часть увеличивающейся с каждым годом экспортной выручки.
По-видимому, инициативу в этом вопросе, в силу понятных причин, должны взять на себя члены Федерального Собрания, а также представители Общественной Палаты. В идеале хотелось бы, чтобы совместная комиссия Государственной Думы, Счетной и Общественной палаты провели детальный аудит месторождений природного газа. Правительство РФ составило бы план оптимальной эксплуатации месторождений и стратегию газового экспорта, а в последующем Государственная Дума одобрила бы эти инициативы, оформив их юридически. В этом случае современный "закрытый" характер борьбы "Газпрома" с Энергетической хартией приобрел бы уже общенациональные, а не "внутрикорпоративные" контуры. Кроме того, по поводу стратеги экспорта "геополитического ресурса" хотелось бы услышать мнения большего количества независимых экспертов.
В конце концов, кто сказал, что продавать больше газа в сложившейся ситуации выгодно для России? Нефтегазовые компании-экспортеры действительно получают сегодня максимальные прибыли, государственные дивиденды уходят в специальный Стабилизационный фонд, тратить средства из которого Правительство РФ не может (по словам Алексея Кудрина, российская экономика этих денег не заработала, и трата их внутри страны приведет к новым виткам инфляции). Однако если российское общество не может воспользоваться экспортной прибылью, тогда есть ли смысл вообще стремиться строить новые газотранспортные сети? Те же США почему-то не спешат выбрасывать существенные объемы техасской нефти на международные рынки.
А если Россия, наоборот, уменьшит поставки газа в страны Европы, то это, возможно, приведет не только к пропорциональному увеличению цены на "голубое топливо". Что в этом случае будут делать европейские потребители? Конечно, алжирского и норвежского газа хватит, чтобы отопить жилые помещения, но что делать промышленным гигантам?
Стратегам транснациональных корпораций тогда придется искать новые места дислокации для собственных предприятий. И если Россия перестанет экспортировать за свои пределы природный газ, то ТНК придется переносить собственные мощности на территорию РФ, так как в этом случае, наличие газа может в некотором роде уравновесить высокие тепловые издержки, имеющие место в современной России.
Таким образом, России представится уникальная возможность скоррелировать внутренние высокие производственные издержки, и сделать существенный шаг в сторону создания конкурентоспособной, не ориентированной на экспорт сырья экономической системы.
В связи с этим российскому обществу было бы крайне важно получить от экспертов упомянутый "энергетический баланс", а также стратегию экспорта газа, учитывающую, прежде всего, общегосударственные интересы.
2006-12-15
http://www.apn.ru/
Док. 516886
Перв. публик.: 15.12.06
Последн. ред.: 08.11.08
Число обращений: 112
Бардин Максим Григорьевич
|
