|
|
Владимир Долинский: Когда жена из тюрьмы не дождалась, был на грани самоубийства
Назад
|
Владимир Долинский: Когда жена из тюрьмы не дождалась, был на грани самоубийства
|
Адский труд - готовить перед камерой
- Что-то необычное увидели за границей во время съемок "Большого кулинарного путешествия"?
- Я был в Италии, Греции, Венгрии. Но поскольку работал 20 часов в сутки, что в Тоскане, что в Улан-Удэ - все едино. Мне проще заработать денег, поехать в ту же Италию специально на экскурсию и с удовольствием ее посмотреть. Когда вышел из кулинарного проекта, сразу легче себя почувствовал. Потому что съемки на 40-градусной жаре, софиты, пламя конфорок плюс незнание языка и разгильдяйство администрации, которая вовремя не нашла переводчика, и ты уже сам на пальцах вынужден объяснять, что хочешь спросить, - все это адский труд!..
Уйдя с ТВ, я с огромнейшим удовольствием снялся в фильме "Тупой жирный заяц" режиссера Славы Росса, выпускника ВГИКа! Это картина о провинциальном пожилом актере, который в детском театре играет вонючего тупого жирного зайца, а ему хочется Гамлета, Лира. Очень трогательная, смешная история.
- Сюжет, похоже, вас задел, но к вам-то он не имеет никакого отношения - вам же всегда везло на роли в театрах.
- Не скажите. Не такая уж у меня и богатая театральная биография. Подолгу я нигде не держался, характер дурной: то уходил сам, то меня выгоняли. Дольше всего служил в театре у Марка Розовского. Сейчас с большим удовольствием играю в антрепризных постановках: "Слухи", "Второе дыхание", "Место, похожее на рай", "Мужчины на час". Александр Анатольевич Ширвиндт не так давно пригласил в Театр сатиры, но я согласился только на роль в одном спектакле "Ни сантима меньше!" - подгадывали его к 80-летию Ольги Александровны Аросевой.
- Ваши отношения с Театром сатиры складывались драматично - Плучек вас выгнал, но потом, когда попали в тюрьму, бывшие коллеги вас поддержали.
- Да, они помогли. С их помощью мне скостили год в порядке помилования, после возвращения помогли с пропиской.
- Вот если б сейчас вернулись в труппу, было бы красивое завершение истории.
- Да так, по сути, и получилось. Если мужчина вернулся к женщине, какая разница, зарегистрировали они свои отношения в загсе, пошли к священнику или просто живут вместе?
- С Плучеком общались после того, как он вас уволил?
- Нет, не видел больше и не любил его никогда. Но Ширвиндт - совсем другое дело. Мне было лестно и приятно, когда он меня пригласил в "Сатиру". И тем не менее я вернулся в театр на договорных условиях. Почему? А потому, что, если работаешь в труппе, вывесили приказ - изволь репетировать роль, даже если она не нравится. Когда происходит становление актера, ему дом-театр необходим - чтобы засветиться, прорваться. А мне-то зачем постоянное место службы? Мне это уже неинтересно. Я в антрепризе каждый раз схожусь словно на ринге со спарринг-партнером. Татьяна Васильева, Смирнитский, Стеклов, Ильин - надо что-то "украсть" у них и удивить самому. Ну где бы еще я встретился с таким количеством замечательных актеров?!
Еще я снялся на "Мосфильме" в мюзикле "Бедная крошка" ("Дюймовочка") Евгения Гинзбурга. Жаба - Аронова, Крот - Джигарханян, Жабенок - Гальцев, Мышь - Рутберг, а я - Болотный президент. Симпатичная компания, и музыка замечательная.
В ШИЗО пел Галича
- Когда Брежнева в "Красной площади" играли, сугубо личные чувства к нему испытывали? Все-таки он олицетворял режим, от которого вы пострадали.
- Почему я пострадал?
- Четыре года в тюрьме и на зоне за продажу валюты - сегодня это выглядит абсурдом. Ведь не убили, не ограбили, в конце концов.
- Ну и что? Ходорковский тоже никого не убил и не ограбил. Я нарушил закон, который был в стране. Сейчас он кажется смешным и нелепым, а тогда... Это было то же, что убить, ограбить.
- И в то время вы так же рассуждали?
- Я знал, на что шел, но думал, что проскочу, обойдется. Когда брал валюту за рубль, а продавал за два, казалось, возмездие где-то далеко. Но однажды в шесть утра раздался звонок, за дверью сказали: "Откройте, старший следователь по особо важным делам майор Шестеркин" - тут у меня и запотело одно место.
- Неужели перепродажа валюты была так выгодна?
- Рядом со мной работали Ольга Аросева, Михаил Державин, зять Буденного, - зрелые актеры, достаточно обеспеченные по тем временам люди, в отличие от меня. И поэтому, когда я купил один раз валюту по дешевке - для поездки за границу, а она сорвалась, - подумал: дай продам. И продал. И сразу наварил две театральные зарплаты за несложную процедуру. Понравилось. Решил попробовать еще. И допробовался. На пятый раз взяли того, у кого брал, а потом и до меня очередь дошла.
- Слышала, в тюрьме и на зоне вы много читали. Что именно?
- В Лефортово, где просидел год и 17 дней, перечитал всего Некрасова почему-то. Помню, тревожился о жене - дождется или нет. В тюрьме прочел поэму "Русские женщины" про жен декабристов: "А сверху мне муж по-французски сказал: "Увидимся, Маша, - в остроге!" Еще запомнился Маршак: "Когда, как темная вода, лихая, лютая беда была тебе по грудь, ты, не склоняя головы, смотрела в прорезь синевы и продолжала путь Я думал: это о моей жене, она не склонит, будет ждать...
- Дождалась?
- Да ну, о чем вы говорите! Отобрала квартиру, распродала вещи - и все пироги. Тогда это было очень тяжко - я балансировал на грани самоубийства.
- А стихи помните до сих пор.
- Знаете какая интересная штука - в критические моменты наша память выдает такие вещи! Я же не пробовал вспоминать это. В Лефортово меня посадили в штрафной изолятор за систематическую симуляцию - я там себе периодически резал вены, хотел через дурдом уйти, это представлялось единственным выходом. В 6 утра в камере поднимают нары к стенке, на полу - слой ледяной воды, и ты в тоненьком белье весь день ходишь по кругу. Я там пел песни, читал стихи - оказалось, что столько всего знаю! Советские песни, Галича, Вертинского, Высоцкого... Декламировал стихи и думал: "Вот если бы меня сняли на камеру и увидели, как блестяще я это делаю!"
- То есть и в аду вы оставались актером... А ведь к тому времени вы уже выходили на сцену с настоящими звездами - Папановым, Мироновым, Татьяной Пельтцер.
- С Пельтцер очень дружила моя мама. Они резались в карты, в преферанс - накрывали на стол, готовили разные закусочки, ставили коньячок. В комнате мат-перемат, дым от папирос. Есть замечательная история: как-то они собрались вчетвером - Татьяна Ивановна, мама, Оля Аросева и Валентина Токарская. А мама только вернулась с зоны, со свидания со мной. Пельтцер спрашивает: "Ну что, была у этого засранца?" - "Была, Танечка. Ты не представляешь, он вышел на вахту, худой, вот такие плечи, бритая голова, грудь нараспашку, на ней снежинки лежат, глазищи горят... Словом, красавец!" - "Ну, е..ть, прям Бестужев-Рюмин!" - сказала Пельтцер.
Мама умерла 14 лет назад, царство ей небесное. Нелегкая ей досталась судьба - еще до отца она была замужем за наркомом связи Берманом, которого расстреляли в 1939 году. После смерти папы вся ее жизнь сосредоточилась на мне. Ей пришлось выдержать пять моих жен - она очень переживала наши расставания, больше, чем я и мои супруги. С ними со всеми мама оставалась в чудных отношениях, кроме той, которая тогда продала меня задешево.
Папа не дожил до моего выхода на сцену. Он был главный инженер Литфонда СССР, строил, в частности, писательский поселок Красная Пахра. В общем, я из хорошей детской был и непонятно, в кого такой уродился... Дрался ужас как! В 10-м классе меня не принимали ни в одну школу района. Папа отправил в Питер, но и оттуда выгнали, правда, дали возможность сдать экзамены. Потом сразу поступил в Щукинское.
- Никто не помогал?
- Помогла тетка, она работала секретарем дирекции Театра Вахтангова и попросила у Этуша, Шлезингера и Львовой, чтобы, когда они будут в Ленинграде на гастролях, я им почитал. И если есть смысл мне поступать, пусть скажут. Я читал стихи Симонова и страшно шепелявил: "Ты помниф, Алефа, дороги Фмоленфины?" Они меня послушали и решили: "Переживаний полный лифчик, но дикция никуда не годится. Если справку принесет, что дефект речи можно исправить, пусть поступает, потому что у мальчишки явный талант". Мало того, что я принес такую справку, так еще два месяца позанимался и к моменту поступления почти не шепелявил. Меня приняли, а в конце первого курса выгнали за драку - год я провел в геологической экспедиции, на буровой, потом Захава снова взял со словами: "За одного битого двух небитых дают".
Дочке обещал выдернуть ноги - если закурит
- Научились вспыльчивость контролировать?
- Я вообще, конечно, взрывной, но отходчивый. Очень на меня повлияло рождение дочери. Стал чаще сдерживаться, понял, что нужен кому-то. Я уже не скажу: "Будь что будет!" Надо сделать так, чтобы дочке было хорошо.
- Полина поздний ребенок. В 45 уже не каждый решится впервые стать отцом - слишком большая ответственность.
- Что такое для мужика 45? Время просвистело, как пуля у виска - фьють! - и не заметил, как Полине уже 17. Она студентка Щепкинского училища, юная женщина, красотка. Я попросил людей, которым доверяю - Володю Иванова из Щукинского, Юлю Рутберг ее послушать. "Обязательно девка должна поступать", - сказали они хором.
- Что-то свое находите в дочери?
- Внешне - ничего общего. Она очень похожа на маму мою покойную - у нее русское лицо, такое курносое, овальное. (Достает мобильник и показывает фото дочери на экране.) Мама-то у меня русская, папа - наполовину еврей, наполовину поляк. Но отчество все равно Абрамович. Правда, особых сложностей с "пятым пунктом" не возникало.
- Вы суровый отец?
- Я очень люблю Полину и поэтому бываю жесток. Я ей сказал: "Закуришь - ноги из жопы выдерну. Как только об этом узнаю - а я обязательно узнаю, - считай, что больше в институт не ходишь, а пойдешь на маляршу учиться. Я тебя сам устрою, сниму комнату и буду давать тысячу рублей в месяц". Ей известен мой характер, и она обожает институт, поэтому для нее это серьезно.
- Сразу вспомнила, как отец отправил вас на буровую вместо съемок в "Войне и мире", которые вам тогда подвернулись.
- Я ему до сих пор за это признателен.
- Думала, наоборот, обижены.
- Нет. Тогда обиделся, а теперь понял, что это был единственный вариант, иначе я никогда вообще не вернулся бы в театральный. Потому что где съемки, там и гульба, и пьянки. А в геологической экспедиции только и жил тем, чтобы получить хорошую характеристику и вернуться к любимому делу. Думаю, и Поля будет благодарить меня за то, что я так резко с ней обхожусь. Она с детства знает, что такое слово "нет", знает, что я никогда ей не позволю обидеть мать - нечего во мне поддержки искать в этом случае. Поля в 16 экстерном закончила школу - и в этом большая заслуга и моя, и моей жены. Дочь молодец, она мне вообще нравится, у нее крепкий характер. Вокруг нее объединяются.
- А жена чем занимается?
- Она про себя говорит: "Я была актрисой". Однажды решила, что два актера в семье - слишком жирно. У Натальи была очень трудная жизнь, она долго мыкалась по углам. Ее бывший муж - прекрасный человек. Но они такие одинаковые, что им нельзя жить вместе - оба неприспособленные к жизни, слишком светлые друг для друга. Когда мы с Наташей сошлись, я очень скоро понял, что она - моя женщина. К этому пришлось долго идти - все получилось не сразу и не вдруг, и романы у меня были, но она мне многое простила. Хотя порой обижаемся друг на друга. И это дорогого стоит. Намного хуже, когда мне было все равно, как на меня посмотрят, что скажут. Свежесть отношений присутствует, тьфу-тьфу, не сглазить. Мне всегда с Наташей интересно, сейчас вот закончу спектакль и с такой радостью поеду домой - буду жаловаться ей, как болит ребро после съемок, обижаться, что она не приготовила мой любимый салат.
- Правда, что на шпагат садитесь?
- Сажусь. Когда-то занимался вольной борьбой, плаванием. Я не то чтобы спортивный, но крепкий, растянутый. Мне и самому приятно, что я могу сесть на шпагат в свои 60 с хвостиком. Зрители всегда аплодируют, когда я это делаю на сцене.
- Комфорт любите?
- Смотря какой. Я больше люблю на газетке граненый стаканчик, баночку кильки в томате и хлебушек, чем шикарный ресторан. И хотя у меня есть возможность туда пойти, больше всего люблю, когда жена дома готовит. У меня есть возможность одеваться лучше, чем я одеваюсь, но мне так удобно в этих джинсах и свитере! Недавно построил очень небольшую дачу - деревенский домик из бруса. Не люблю кирпичные дома и огромные участки. Так что сейчас я, тьфу-тьфу, своей жизнью очень доволен. Я даже боюсь иногда, что все так хорошо.
- Это вам воздалось за ваши суровые испытания в юности.
- Да ладно... Ну и хрен с ним, что отсидел, подумаешь - четыре года из шестидесяти, а ведь это тоже багаж жизненный: два романа случилось там, с одной - в зоне, с другой - на поселении, и драки были, и радость встреч с матерью, и горечь расставания с ней, и счастье возвращения. Это все жизнь...
- По принципу "есть что вспомнить"?
- Конечно! Я во многом интересней стал после этого опыта. Уходил одним, вернулся другим. Научился трем вещам, которые не понимал в молодости - ждать, терпеть и догонять. Я столько раз поднимался и падал и снова догонял своих более успешных друзей и знакомых. Догнал, а многих и перегнал.
- Говорят, судьба - это характер, по-моему, это про вас.
- Может быть... Еще я очень тщеславный. Мне надо, чтобы жена и дочка могли мной гордиться.
Надежда Келлер
23.03.2006
http://www.peoples.ru
Док. 517327
Перв. публик.: 23.03.06
Последн. ред.: 09.11.08
Число обращений: 114
Долинский Владимир Абрамович
|
|
|
|
|
