Друзья мои, я предлагаю вам, чтобы наша с вами сегодняшняя встреча избежала двух крайностей: одна крайность - чтобы я говорил какую-нибудь речь, доклад. ...Не будет ничего готового, я не приезжаю с готовой речью. Но и вторая крайность - вы задаете вопросы, а я отвечаю: вопрос - ответ, вопрос ответ - это тоже крайность. Пресс-конференции я тоже не провожу. Наша с вами встреча, так как я их проводил в самых разных аудиториях, великолепно себя оправдывала - это беседа.
И беседа вот как строится и в чем состоит. Ведущий будет приглашать желающих - кто хочет взять слово. Вы выступаете и говорите минутки три-четыре, о чем хотите, любые вопросы, идеи, которые вас занимают, волнуют, пугают, тревожат или вызывают надежды, соображения, какого угодно масштаба - вашего местного или нашего общероссийского, или общемирового осмысления жизни и еще о чем-то. Вопросы задавать не запрещено... То, что вы скажете, уже вызовет у меня отклик. Я буду сейчас только исключительно секретарствовать ...Я буду молчать, а вы говорите совершенно свободно. Если я буду каждому отвечать, у нас получится дробность, которую невозможно охватить.
...Здесь много молодежи, ее мнение мне особенно важно и интересно, потому что все мнения современников мне важны, всех соотечественников моих. Но молодым предстоит, это ясно, наше будущее, и поэтому их вопросы, тревоги или установки и мнения твердые сформировавшиеся, это уже рисунок нашего будущего, это уже будет нам немножко показывать, что нас ждет - какие направления. Так что, пожалуйста, давайте чувствовать себя совершенно нестесненно. Эти три-четыре минуты вы скажете, а потом у меня бывало много выступающих - бывало двадцать человек, бывало и тридцать человек. Нестесненно говорите, пожалуйста, для меня это очень важно. Я потом все эти данные обрабатываю, располагаю по картотекам. Так что, когда где мне предстоит выступление или беседа важная, я уже обращаюсь к этой картотеке...С этим я являюсь представителем той части огромной аудитории, которая не может вместе со мной туда попасть...1
...При всем многообразии вопросов, прозвучавших сегодня здесь, вернемся к первому выступлению. Не потеряли ли мы - Россия - какой-то важной возможности, почему все пошло так плохо? Да, выход из-под коммунизма произошел у нас почти во всех отношениях самыми худшими, нелепыми и неудачными путями. Какую бы область сегодня мы не взяли, посмотрев сейчас по государственной поверхности или по поверхности общественной, государственность наша больна, тяжело больна. И общество наше больно и тяжело больно.
Если говорить о государственности, я должен сказать, что весь стиль ведения государства от коммунистического времени не изменился. Последние десять лет прошли впустую. Осталась та же ненаказуемость любого человека за преступления, за промахи, за ошибки, за разворовывание страны - ненаказуемость. Кто ответил за преступления? Кого судили, кого разоблачили, кого наказали - никого. Безответственность - какая была, такая и осталась. Государственные люди за свои поступки не отвечают. Нигде не отвечают ни за что. В крайнем случае очень мягко скажут - были допущены небольшие ошибки. Так мы же знаем, что они и при Сталине были допущены, но совсем небольшие - несколько миллионов людей вырезали, но так это же маленькие ошибочки...
Кто сказал, что произошли грехи, преступления, кто раскаялся? Я еще в год высылки написал статью "Раскаяние и самоограничение...", где призывал к раскаиванию. Кому раскаиваться - это вопрос сложный и долгий. Я не хочу сейчас уйти далеко в глубь. Скажу только так: невиновных людей вообще на земле нет, но мера вины бывает разной. Я призывал раскаиваться главным образом людей, которые прикладывались к насилию, прямому насилию, палачеству или косвенному насилию - голосованию на партбюро, голосованию на собраниях. А есть еще такая вина - равнодушное соприсутствие. Вот он видит, что везде творится что-то плохое, но молчит - и так молчали поколения. Поколения и миллионы. Римский историк Тацит сказал: говорить опасно, молчать бедственно. Так вот мы молчали и не только в прошлом времени, но и сейчас молчим. И сегодня, в общем-то, говорить опасно, а молчать бедственно.
У нас демократия не начиналась, у нас строй олигархический. Правит олигархия, то есть малое число избранных лиц, которое всем руководит и ни пред кем не отчитывается в общем. Наши избирательные кампании - дешевые спектакли, которые разыгрываются на огромные деньги с огромными злоупотреблениями.
Речь идет о болезнях общества. Мы отказались от коммунистической идеологии, слава богу, и стали искать что-то новое. И на этом пути - сколько ошибок. Я коснусь немножечко. Например, есть понятие борьба за права человека, движение за права человека, ассоциации по охране прав человека, а слышали ли вы когда-нибудь борьбу за обязанности человека - Ассоциация обязанностей человека. Ведь права и обязанности - это как два легких. Нельзя сказать им: правое - дыши, а левое - замри.
Если глубоко смотреть, мы имеет самые смутные представления о путях общественного развития. Свобода - какое великое слово, как мы его любим употреблять. А что такое свобода и как ее понять? Есть свобода внутренняя. Есть свобода внешняя. Свобода внутренняя заложена в нас самих, и свободы внутренней никто не сможет лишить. Свобода внутренняя дает человеку возможность действовать прямо против враждебной ему среды. А свобода внешняя, которую так воспевают, это не цель человечества. Это только форма, в которой можно лучше проявить свои качества, чтобы сделать их полезными для других. Свобода только тогда имеет смысл, когда над нами есть нравственная задача. Если свобода для выполнения нравственных задач - это свобода добрая, а если свобода без нравственной задачи - тогда это разврат и та разнузданность, которые сейчас разлились.
Нам объявили свободу. А в чем свобода? Свободы политической - нет, свобода слова - тоже нет, потому что все на привязи у тех, кто платит. А вот свобода проявления нашей собственной души... Нравственные задачи должны стоять выше.
Итак, мы попали в плен новой идеологии. Говорят - рынок. Рынка я пока еще, честно говоря, не вижу, потому что - сплошной грабеж разбросанного национального добра. Хватай национальное добро, кто хочет, и продавай за границу - приватизируй за 1 за 2 процента стоимости. Это не рынок. Был в России начала ХХ века прекрасный рынок, без всяких теорий рынка, без всяких насадителей рынка. Все работали, процветали купеческие города. Это и был рынок - и в той же самой Твери. А вот рыночную идеологию, зверскую идеологию, мы уже переняли. Вот это мы схватили. После коммунистической - рыночная: если можно родителя потопить, ради своей жизни - топи, а уж соседа - тем боле топи.
Если свобода выше нравственности, то мы вообще животные, а не люди. Нравственность должна быть выше. Конечно, должно быть у всех у нас правосознание - понятие о законе. Нашему народу, как никакому, не хватает правосознания. Романовские столетия не дали нам правосознания, они нас лишили правосознания. Но и когда у нас правосознание появится, то надо же понимать, что закон не знает таких понятий, как благородно и подло. А у нас ведь, если по закону хотя бы чуть-чуть нормально, есть адвокат - то не подкопаешься... Если нет понятия благородности, подлости, честности (а в законах этого нет), то надо понять, что правосознание - это еще недостижимый уровень для нашего народа. Даже в таких основных понятиях мы плутаем, мы не можем себе выбрать стройного миропонимания. А мировая цивилизация, которая настолько нас обогнала, она ведь развивается в вакууме уже третий век. И именно духовности не хватает мировой цивилизации, всему человечеству не хватает духовности.
Очищение нашего государства не произошло в 1991 году, когда был исторический шанс, но очищение состояло не только в том, что можно было полностью ликвидировать КГБ, нет, далеко не в этом. Мы в те три роковых дня, звездных дня, нагромоздили себе вперед такие валуны, через которые не перелезем.
В те три дня пресс-секретарь президента осмелился заикнуться, что нам союзные республики не нужны. И быстро появились такие оборотни, вроде Кравчука, которые некогда были первыми коммунистами. А в 24 часа проявилось, что украинские националисты ненавидят коммунизм и сразу объявили независимость. Так поступили все восточные сатрапы - там сейчас деспотии везде, чистые восточные деспотии.
Все объявили себя независимыми, а мы объявили еще раньше. От кого мы объявили себя независимыми в России? 25 миллионов наших соотечественников оказались отрезанными в 24 часа. 25 миллионов человек, которые недавно приехали туда, в первом поколении, а некоторые и в 3-ем, 4-ом поколениях. Люди привыкли, живут на родине, и вдруг им говорят: "Вы - иностранцы, убирайтесь вон, вы - собаки, вы - рабы. Уходите с постов, изучайте наш язык, уходите нищими, ничего не берите". Что сделало наше правительство? Было заявление пресс-секретаря президента: мы оставляем за собой право еще оспорить границы. И какой шум поднялся, и откуда - от радикально-демократических кругов Москвы больше всего: "Это тиранство, опять империализм, опять проклятый русские империализм...".
Какой народ, какая нация может спокойно бросить шестую часть свою, оставить за порогом? А мы струсили, наше правительство струсило и предало их. Так вот, где там было самое большое предательство в августе 1991 года - это еще надо разобраться. Много чего мы наделали, когда тогда сразу отреклись ото всего. Украинские националисты, воспитанные в Галиции, в Австрии, воспитанные из поколения в поколение в ненависти к москалям, говорили: "А иначе - война...". Почему иначе война? Какая глупость... Нет! Просто мы не признаем этих границ, мы считаем, что пять русских областей там у вас, мы считаем, что там у нас 12 миллионов русских. Мы об этом будем ставить вопрос при каждых переговорах. Начинаются переговоры, они приходят и просят - дайте нам нефть, мы не даем... Почему? Позвольте, а как наши? Просто мы говорим на каждых политических переговорах, о чем бы ни был разговор, как вы даете им свободное культурное развитие, как вы даете им право объявить себя нашими соотечественниками, в чем вы их стесняете и так далее. Не только на Украине, но и в Казахстане есть 7 с половиной миллионов русских. В этих двух республиках мы потеряли 19 миллионов из 25. Ничего не сделано правительством, абсолютное равнодушие. Послушайте, что нам передают из высоких уст, с высоких трибун. Слышите вы там чистозвонные слова правды - любви к народу, заботы о народе. Слышите ли вы когда-нибудь? Никогда...
Украина - это моя такая боль. Мне очень больно говорить. Вот как Германию рассекли после войны, и они жили разрезанные на два куска и соединились через 40 лет. Так и мы - не знаю через сорок лет соединимся или нет. Столько загублено! Можно было бы отстаивать Крым, в том смысле, что там вообще сплошное русское настроение и население почти что русское, лишь небольшое количество татар.
Сейчас слово Новороссия никто не знает. Одесская и Херсонская области - это Новороссия, которая никакого отношения к Украине никогда не имела. Все, что от Мелитополя - юг, Донбасс и Крым никакого отношения к Украине не имеет. Но Ленин нарезал границы для того, чтобы успокоить украинцев, чтобы они коммунизм не подавили. Но в одночасье, в одну минуту внутренние административные границы нашей страны стали государственными. То есть мир с радостью признал их государственными, с радостью - наконец-то Россия - это страшное государство - разваливается. Вплоть до того, что американский госдепартамент заявляет - Севастополь принадлежит Украине. Ну откуда он знает... На каком основании он вмешивается. Севастополь никогда не принадлежал Крыму, он прямо Москве подчинялся. Крым Хрушев подарил, а Севастополь? Так вот - Вашингтон дарит Севастополь Украине, а мы молчим. А мы все время только флот делим и делим. Он скоро вообще никому не нужен будет, устареет. Украина и Казахстан... - много там бедствий, но так как в мире радуются нашему ослаблению, то восточные деспотии сегодняшней Средней Азии на Западе считаются демократиями. И Украину считают образцом демократии. А вот у нас демократия под сомнением. И правильно под сомнением - какая же она демократия...
Я написал работу "Русский вопрос к концу ХХ века" и там ответил на многие вопросы. В течение трех столетий при династии Романовых народные силы тратились не на то, что нужно. Мы безмерно устали к концу XIX века. Мы провели восемь войн с Турцией, пробивались к Черному морю, и в 24 часа, как корова слизнула, все это похоронили. Восемь войн наши предки воевали, сколько было положено сил, сколько крови пролито и ради чего? Например, нужно Силезию защитить от Пруссии. Но зачем нам Силезию защищать от Пруссии? А мы ввязываемся в семилетнюю войну. Семь лет воюем - нам не жалко. Король английский потерял княжество Ганновер в Европе. Ах, какой бедняжка. Он остался без княжества. Тридцать тысяч русских топают через всю Европу помочь английскому королю сохранить княжество Ганновер. Вот так мы себя растрачиваем. Советская дипломатия - жесточайшая, зверская - была выгодна для своего государства, а русская дипломатия всегда была полна каких-то идеалов.
...Вот Грузия и Армения - христианские государства, им со всех сторон грозит мусульманство. Ну, как нам им не помочь. Шлем, шлем на помощь. При Борисе Годунове уже послали корпус на помощь Грузии, который разбили около Дербента, и с тех пор все время. А потом Грузия и Армения попросили братскую помощь, мы их защитили. Но вдруг получается Кавказский хребет и кавказские народы. Если бы мы подумали вовремя, что ж тогда будет с Кавказским хребтом... Да ведь нам бы его потом завоевывать не надо было, если б мы не взяли Грузию и Армению. Из-за них мы ввязались в пятидесятилетнюю войну с Кавказом, абсолютно ненужную. Кавказцы всегда разоряли Северный Кавказ, но казачьи линии великолепно могли держать защиту.
Сейчас у нас многонациональное государство. Русские составляют 82 процента населения, остальные - 18 процентов. Нормально, можно так жить. И в Российской империи, которую прокляли как "тюрьму народов", последние десятилетия все народы жили дружно и те же кавказцы составляли шесть великолепнейших полков русской Императорской армии, так называемую "дикую дивизию". Они воевали отчаянно за Россию. А потом произошла ленинская национальная политика, нарезали искусственных автономий, когда меньшинство управляет большинством (это антидемократия). И теперь эту антидемократию насаждают, и русский народ раздроблен так, что он, мало того, что лишился национального сознания в ходе этих десятилетий, но он лишен и национальной государственности. Русский народ как таковой совсем не хозяин у себя в стране.
Да, конечно, мы многоверное государство, многонациональное и надо бы жить в дружбе, но русский народ имеет право, если его 82 процента, на унитарное, а не на федеративное государство. Казахов было 37 процентов, Назарбаев наскреб еще три, стало сорок, и они создали унитарное государство. Сорок процентов казахов и шестьдесят не казахов - в результате государство казахской нации, казахское единство и язык. А мы - 82 процента русских - федеративное государство. И русский язык не обязателен, республики наши могут иметь свои конституции и своих президентов. Вот и отношение бывших народов Советского союза. Можно жить мирно, но все-таки надо немножко и своих не забывать тоже.
Вот тут я перейду еще к другой студентке. Она сказала: "Ну, что же вы, Солженицын, вот когда-то вы говорили такое, о чем все молчали, а сейчас вы говорите то, что все говорят". Какой поверхностный вывод оттого, что у нас все разорвано культурно. У нас нет культурного пространства, вообще многое неизвестно. Я с этой студенткой хочу вместе подумать. Вот меня сослали, оторвали меня от страны, участвовать прямо в жизни страны я не мог. Я потратил 18 лет на "Красное Колесо" - историю российской революции, как она произошла. Цель моя была и страх мой был - если бы эту книжку прочли раньше, если бы ее прочли... Ведь будет опять февраль, повторится трагедия февраля.
Что я написал в этой книжке? Я могу заверить, что не то что в Твери, а в самых ученых московских кругах вы мало найдете людей, которые знают историю 17 года по-настоящему. Все знают или не все? Просто никто. Заверяю - никто. Для многих большое удивление представляет, что февральская революция сама себя изжила в несколько недель, что большевики никакого переворота почти не устраивали, а взяли из грязи власть, которую либералы и демократы просто бросили в страхе, в отчаянии, в отвращении. Никто этой истории не знает. Я думал, хотя бы успеть... Ничего не успел, я был запрещен, я опоздал.
Я написал "Как обустроить Россию". Не знаю, известно ли об этом студентке. Но Горбачев задавил обсуждение. А многие сказали: "Ну, что он там из-за океана может знать". Но я-то опирался на русскую историю, я видел вперед, как будет, я давал пути. Но и сегодня не преступили к той программе, которую я предложил. Благодарю вас студентка, я сказал то, что все знают. Я написал о русском вопросе. Вы это знаете, студентка? Как три последних столетия использовали русский народ...
Теперь я появляюсь здесь, я еду через всю страну, проехал 25 областей. Всюду и везде мне говорят: "Там скажите, скажите, скажите о том, о том, о том, о том...". Какое сердце надо иметь, чтобы сказать: "Стоп, я художник, публицистикой не заниматься, заткнитесь вы, не надо вашей боли, я буду лучше писать роман". Нельзя остановиться, выбора нет. Я не мог не стать публицистом, я не мог ни заняться публицистической работой. И вот я стал выступать по телевидению. Из провинции получаю одни благодарности. В столице фыркают: ну что он говорит, четыре передачи о школе, ну кому это нужно, какая скука... Да, все все знают.
Я сделал передачу к пятидесятилетию войны, хотели ее сразу замять, потом пустили через две недели после пятидесятилетия и день переменили, чтобы ее никто и не видел. Потом - передачу о Чечне. И было решено - заткнуть его, хватит. Значит, интересно, что предлагает мне эта студентка? Да, остается еще независимое телевидение - НТВ. Вот перед выборной кампанией мне говорят: "Скажите нам, скажите!". Я отвечаю: "Я вам скажу, но только такие условия - или все или ничего, то, что я скажу - десять минут". Я дал свою оценку предвыборной кампании, позорной нашей предвыборной кампании между первым и вторым туром. НТВ - оно же тоже на крючке, оно же тоже служит, посмотрели - и в мешок. А студентка этого не видела, вот поэтому я все время говорил о том, о чем все знают. Показали два раза по полминуты, ничего вообще нельзя было понять.
Вот и спрашивается, что же делать? Мне шлют люди письма с просьбой заступиться, этим письмам нет конца. Я могу сердце ожесточить и отказаться - не надо. Мне шлют - изучите проект спасения России. Накопляется много и есть очень разумные. А кому их еще приносить? Я выступал в общественных местах. Я был на государственном совещаниии по местному самоуправлению, был в Совете Федерации, а что толку? Мне шлют проекты спасения человечества, технические изобретения и нигде не могут их пробить. Но вы-то пробейте! А сколько мне шлют стихов, рассказов, романов. Прочтите! Ну, как вы могли, я три месяца назад послал, а вы до сих пор не отвечаете. Вот пусть эта студентка скажет, что из этого можно сделать. Тут сразу скажу о фонде. Когда мы с женой выехали, "Архипелаг ГУЛАГ" имел очень большой успех по всему миру. Я все гонорары за "Архипелаг ГУЛАГ", а это 80 процентов вообще всего, что я заработал, отдал в Русский общественный фонд, он сейчас известен как Фонд Солженицына. Он отчитывается перед Швейцарией, а работал сперва для семей заключенных, а теперь просто для стариков, бывших заключенных и на культурные цели. Почему сняты мои передачи? Потому что правды боятся... и есть им, почему бояться, потому что я слишком много сказал такого, что высшая власть не может вынести. Только поэтому.
Когда говорят мне сделать своей темой язык. О, Боже мой, с удовольствием. Да я русским языком больше всего и занят, я сорок лет составлял словарь, который тоже до сих пор почти никому еще не пригодился. Еще люди не привыкли, не освоились с тем, какое у нас богатство под ногами, что мы не используем. Я собираюсь сейчас снова восстановить контакты с Институтом русского языка. Я печатаю по этому поводу свои статьи в педагогической литературе, но гаснут они и тоже никуда не идут. Разорвано культурное пространство, у нас нет единой страны. Раньше было известно: вот, напечатан, и всюду можно было подписаться, прочесть и узнать, а сейчас ничего, все разорвано. Все читают по местам областную свою прессу и это и понятно, потому что центральную никто не довезет.
Был такой наивный вопрос, пишу ли я свои путевые записки. Друзья мои, если бы у меня не было готовых книг, которые еще никак не могут издаться, а они есть, уже несколько готовых томов, то можно бы было подумать сесть писать путевые записки. Какие путевые записки? То, что я сегодня слышу от вас, в других местах я прихожу и обрабатываю на картотеки. То есть по темам по вопросам, где слышал и что. Каждое важное весомое мнение я разношу. Эти картотеки у меня многочисленны, на маленьких листиках, а они лежат в папочках небольшого размера, а те в папках по большой теме - Школа, Земельный закон, Самоуправление, Национальные республики, Федерация, Земство и так далее. И потом, когда мне нужно разговаривать, я беру эти материалы и использую их. Куда уж там писать... Есть уже целые жизни, если бы издались те книги, которые у мня написаны. А уж чтобы их еще прочли при моей жизни и сказали: "Следующую книгу давай...". Я, конечно, пишу, есть рассказы, но кто их видел. Здесь, уже вернувшись, я написал семь рассказов, так называемых двучастных. Это такая особая форма, когда два рассказа чем-то соединены. Ну и много ли их прочли, кто этот "Новый мир" видел? Никто почти. Сейчас в Кургане, в далеком Кургане издали книжечку, где эти рассказы поместились. Нет, не время сейчас для путевых записок - не только у меня времени нет, но и некогда людям будет читать.
Вопрос был тут такой забавный, что я ненавижу. Могу ответить. Ненавижу я: первое - ложь. Лжи у нас сейчас я бы не сказал, что уменьшилось от большевистского времени, ну, может быть, уменьшилось немного. Лжи у нас полно - и в государстве, и в людях, и в прессе, и где угодно. А второе - ненавижу пошлость. Когда что-то высокое, что-то величественное, что-то качественное сводят до низкого кривлянья, до цирка. Пошлость - это сегодняшнее телевидение. Оно на 90 процентов состоит из пошлости.
Конкретно о Чечне хотели от меня услышать. О Чечне я четыре раза публично выступал, а еще гораздо раньше четыре года с лишним назад президенту по телефону говорил. Как только Чечня зашевелилась, что она хочет независимости, я сказал: "Сейчас же дайте...". Дайте, это будет полный образец для Чечни и для сохранения государства. Только отдайте без казачьих земель, потому что Хрущев в пьяном виде подписал (бедные чеченцы только что вернулись) дать им казачьи земли. А еще недавно в Совете федерации я сам впервые узнал, что в том, что входит собственно в Чечню, тоже есть казачьи земли. Открыли сейчас приказ Орджоникидзе выселять казаков из Чечни до Сталина. При Ленине Орджоникидзе выселял казаков из тех же Самашек. Так и Грозный был тоже русским городом, а не чеченским. Ну ладно, пусть останется у Чечни, так хотя бы казачьи-то земли отдайте?
Так нет совершенно под каким-то ложным гипнозом: если только Чечню отпустим, тогда развалится Россия... А оно как раз наоборот. Правильно было бы тогда укрепить Россию, потому что Чечня, сразу оказавшись независимой, только разве что на деньги Саудовской Аравии могла бы встать на ноги. А так бы интересно, как бы она стала независимым государством, как она стала бы выступать на международной арене, из чего бы она себя построила. И всем был бы урок. Трудно отделяться. Вот сейчас почему СНГ держится - это эфемерное образованье, дунь и рассыпься? Держится, потому что экономически продолжает сосать нас. Мы продолжаем их кормить, а они нас последними словами посылают и прижимают русских граждан. Но мы продолжаем их кормить. Так и многие республики пограничные держатся, потому что мы продолжаем их кормить.
А из-за того, что не дали Чечне независимости, нельзя было о Крыме слова сказать. Попробуем защищать Крым, а нам скажут: "А в Чечне у вас что?". Лучше пусть пропадет Крым, но будем держать Чечню. И держали. А как держали. Вот сейчас шесть лет, как у них объявили независимость. Первые три года нефтяной завод там работает, наша тюменская нефть туда идет, деньги куда-то уходят. Кто-то с кем-то завязался: Москва - Грозный. А в это время выселяли русских, захватывали их квартиры, грабили, убивали, насиловали. Наши правозащитники знаменитые сидели тише воды ниже травы. Ни один наш правозащитник (потом одного из них даже на Нобелевскую премию выдвигали) не говорил: "Слушайте, да там же сейчас идет геноцид русского народа". Так три года тянулось. Потом вдруг совершенно неожиданно, неизвестно по каким причинам развязалась война. В запрещенной телевизионной передаче я и говорил, что не понятно, почему Чечню три года терпели. Все это тайны, которые станут явными для вас, молодежи, через тридцать лет.
Начали эту войну, бездарную, предательскую, войну, которую вести было невозможно. Ну а что сейчас? И сейчас же не говорят, чтобы хотя бы отдали нам казачьи земли назад. Нет, мы говорим, хорошо, пусть через пять лет решится ваша судьба. Мы пять лет будем на вас работать, мы сейчас вам все отдаем, мы будем вас кормить, поить, строить, снабжать, вместо Саудовской Аравии, вместо Арабских Эмиратов. А через пять лет вы будете свободно голосовать, когда всех русских уже выкинете. Надо сейчас дать, сразу дать независимость, а казачьи земли забрать. Да, конечно, Чечня - нам позорный урок. Это, действительно, военное поражение большой России от Чечни. А почему военное поражение? Потому что бездарное генеральское руководство и развал армии. А кто же больше всего против армии воевал? Наши либерал-демократы. Самый главный наш крах - это армия, наша армия. Если вы почитаете, что писалось в 1991 году, то увидите стремление оплевать ее, изгадить всячески, обвинить, снять ее с довольствия, не платить денег, разогнать.
Я теперь возвращаюсь приблизительно к тому, с чего я начал. Сейчас ужасающе тяжелое время. Почему мне хотелось послушать молодежь, и, в общем, я разочарован, я не слышал. Потому что я хотел знать ее мнения, есть ли они у нее и какие. Я слушаю все время людей с опытом, с десятилетиями опыта, а все-таки, как же молодежь представляет себе будущее России, свое собственное и образование. А вот, кстати, об образовании я забыл сказать...
Мы переживаем третью смуту. Первая смута была XVII века, мы из нее вышли благодаря тому, что народ наш был самодеятельным. Вторая смута была семнадцатого года, в ней мы попали в рабство и на семьдесят лет закабалились. Но и следующие десять лет нас не раскрепостили. Что те семьдесят, что эти десять - только сменилась форма болезни. Вот так вот в смуте и находимся. Так вот я очень жалею, что не слышал молодежи.
Об образовании... Школа - одна из моих болезней и увлечений. Я был школьным преподавателем много лет, сейчас, когда я ездил, я всюду бывал в школах, деревенских, городских, всяких. Об образовании так просто и легко нельзя рассуждать. Учите ребенка тому, что он хочет... Нет, надо взрослому человеку думать за этого ребенка. Ребенок не знает, но и не каждый взрослый знает, что при безумном росте технического прогресса, редко кому из нынешней молодежи придется прожить всю жизнь на одной специальности. А потому что техника так меняется, что специальности увядают. Прыжок, прыжок, прыжок - и этот процесс все ускоряется. Тот, кому придется менять специальность, будет горько плакать, если у него не будет широких и обширных знаний. Общая эрудиция поможет ему сориентироваться и принять правильное решение, поможет переквалифицироваться лучше. Я очень занят образованием и считаю, что образование у нас ужасно. Но для того, чтобы поднять среднее, надо поднять педагогическое. Для того, чтобы поднять педагогическое, надо поднять еще тех, кто учебники пишет. Учебники у меня просят рецензировать. Я беру некоторые, но руки отваливаются, что лежит сейчас в школах на партах, да еще по одному учебнику на троих...
Так вот, с какой стороны начинать неизвестно. Надо все сразу делать, все сразу чинить - вот в чем жуть, вот, что ужасно в России. Я закончу словами Томаса Карлейля. Он сказал: "Начинай, только этим ты сделаешь невозможное возможным". Вот так и предстоит нам и с самоуправлением, и с тем, чтоб встать на ноги, и с тем, чтобы всюду и везде малые группки людей начинали любое полезное мероприятие и проводили его смело в жизнь, сталкиваясь и не боясь столкнуться с враждебным отношением или с подавлением. ...Не боясь, ибо, вспомню еще одни слова, Тацита: "Говорить опасно, а молчать бедственно".
http://solzhenicyn.ru/
viperson.ru
Док. 518007
Перв. публик.: 10.11.00
Последн. ред.: 05.03.11
Число обращений: 315
IPSE DIXIT
|
