Надежда Юрьевна Каратаева - вдова Анатолия Папанова - начинает разговор:
- Я - счастливая женщина. 43 года прожила рядом с таким замечательным человеком. И с полной уверенностью могу сказать: семья наша состоялась.
- А как Вы познакомились, Надежда Юрьевна?
- В ГИТИСе. Анатолий Дмитриевич окончил школу в 40-м году, я - в 41 - м. Он после школы никуда не поступал, пошел работать на завод и занимался в любительском театре при клубе "Каучук". Занятия вели артисты - вахтанговцы. Перед самой войной Анатолий Дмитриевич замечательно играл в водевиле "Разбитая чашка". В первый день войны его взяли в армию. А я успела поступить в ГИТИС. Потом уехала с мамой в эвакуацию. В Новосибирске окончила курсы медсестер и вызвалась поехать на фронт. Меня вместе с подругами взяли сандружинницами на санитарный поезд, который вывозил раненых в тыл. Я проездила в этом поезде полтора года. Знаете, какая у меня там самая большая проблема была? Раздевать раненых. Я ужасно стеснялась голых мужчин. Братьев у меня не было, я с этим никогда не сталкивалась.
Самым сложным было не раненого тащить, а штаны с него снимать. Это сейчас молодежь ничем не удивишь, а мы были другими. Но через пару месяцев я привыкла к обнаженным мужчинам, даже помогала им мыться.
- А раненые не влюблялись в Вас?
- Были случаи. Но у нас насчет этого строго было. Да и некогда было шуры-муры крутить. Работы хоть отбавляй.
Когда немцев отогнали от Москвы, начались занятия в ГИТИСе. Я стала учиться на втором курсе. В разгар учебы у нас появился новенький студент. Это был высокий молодой человек в линялой гимнастерке, в военной форме. Он был раненый, сильно хромал и ходил с палочкой. Студента звали Толя Папанов. Он вернулся с фронта, шесть месяцев пролежав в госпитале. Взрывом изуродовало правую ногу, даже два пальца оторвало. Когда он пришел поступать в наш институт, набор студентов уже закончился. Михаил Михайлович Тарханов ему сказал: "Ну, милый мой, ты опоздал. Может быть, тебя на второй курс сразу записать? Там у них мужиков совсем нет. Даже этюды играть не с кем". Так Папанов оказался на втором курсе. Он много занимался с педагогом по движению. И результаты сказались незамедлительно, через пару месяцев Папанов стал ходить без палочки, он даже научился прекрасно танцевать.
- А голос уже тогда у него был "папановским"?
- Со студенческих лет голос ничуть не изменился. Но в институте его за этот голос ругали. У нас была очень строгая преподавательница по речи. Она все время спрашивала: "Папанов, ну когда вы избавитесь от этого вашего шипящего?" А он избавиться не мог, потому что прикус у него был неправильным. А потом, когда он стал известным артистом, все восхищались этим голосом.
- Вы сразу на него глаз положили?
- Нет. И он на меня нет. Мы жили недалеко друг от друга, всегда вместе возвращались на трамвае домой. Много разговаривали о театре, о своих однокурсниках. Иногда Толя выходил на моей остановке и шел провожать до дома.
У Анатолия Дмитриевича был друг, который к театру никакого отношения не имел, учился в военной академии имени Фрунзе. Этот друг пришел однажды на наш студенческий вечер, стал за мной ухаживать, стал Толе говорить: " Какая Надя Коротаева у вас девушка хорошая". А Анатолий Дмитриевич мне потом рассказал: "Я слушал друга и думал: я-то что же, дурак, эту девушку проглядел". И с того вечера стал за мной ухаживать. В то время встречаться влюбленным было сложно. Была война, и был комендантский час. Обычно стоим мы вечером у моего дома, разговариваем, целуемся. Я первая говорю: "Толь, пора расходиться". Он не уходит: "Ладно, Надь. Я как-нибудь дворами проберусь". Вот так закрутился наш роман. Вскоре Анатолий сделал мне предложение. И я решила познакомить его с мамой. После знакомства мама мне сказала: "Видно, парень он хороший. Только некрасивый".
Я аж взвилась: "Мам, ну ты что? Знаешь, какой он у нас студент".
В молодости Анатолий Дмитриевич действительно выглядел хуже. Был худой-худой, нос большой. Мне кажется, он был красивым в годы своей популярности.
- А свадьба у Вас была?
- Мы расписались 20 июня 1945 года. Свадьба была, но очень скромная. Время же было послевоенное, голодное. Помню, наготовили много винегрета, водку по карточкам купили.
Встал вопрос: где жить? У него была одна комната в общей квартире, и у меня одна комната в общей квартире. У него - мама, сестра замужняя с двумя детьми. А у меня - одна мама, отец был на фронте. Она сказала: "Будете жить у нас". Мама перегородила комнату шкафом, сделала какую-то временную перегородку. И мы начали семейную жизнь.
Мой отец был майор, мы жили материально неплохо. А у Папанова семья была бедной. Его мама работала модисткой, делала шляпы. Шляпы в войну никому не нужны. Она пошла работать на хлебозавод. А отец уехал с заводом в эвакуацию. Когда Толя пришел с фронта, то решил поехать в деревню обменять кое-какие вещи на продукты. Мама где-то купила нитки, иголки. И он поехал все это менять на еду. Чего-то там наменял. Но, когда он ехал обратно, милиционеры его схватили. Но все-таки продукты не отобрали, только сказали: "Ты, солдат, больше так не делай". Сейчас таких людей называют коммерсантами, а раньше называли спекулянтами.
Он пришел к нам в дом бедненько одетым. Мама его приодела (папе-майору давали разные отрезы на брюки, гимнастерки). Толя стеснялся этих подарков.
После окончания ГИТИСа нас послали работать в Клайпеду. Анатолий Дмитриевич немного поработал, и его пригласили в московский театр Сатиры. А я еще год работала в Клайпеде. Муж очень скучал без меня, при каждой возможности старался приехать. А в театре его постоянно спрашивали: "Толь, что-то ты грустный ходишь?". "Да Надю из Клайпеды не отпускают..."
Через год я вернулась.
- Надежда Юрьевна, а почему Вы не взяли фамилию мужа?
- Нам хотелось работать вместе. И я решила, что фамилии должны быть разными. Муж иногда обижался: "О, не хочешь мою фамилию брать..." А я успокаивала: "Ладно, Толь, ничего. В паспорте же у нас есть штампы, что мы муж и жена".
Разве дело в фамилии? В театре мы все время были вместе, на гастролях вместе. У нас столько было общего. В 54-м году родилась дочка. Я поздно родила, когда мне уже было 30 лет.
- А почему поздно?
- Да жизнь была очень неустроенная. В Клайпеде я много играла. Потом муж уехал в Москву. Вот так и проволынили. Когда я вернулась из Клайпеды, мы решили: "Пора заводить детей". Дочка у нас родилась в той самой коммунальной квартире, в которой мы жили после свадьбы.
- Надежда Юрьевна, я слышала, что Анатолий Дмитриевич одно время здорово выпивал.
- Да, было время, когда он здорово к спиртному пристрастился. Поступить-то в театр Сатиры он поступил, но ничего существенного не играл поначалу. Начались выпивки. Он все с артистом Весником квасил. Мы часто с Толей ссорились по этому поводу. Я его прогоняла: "Напился, иди к своей матери и живи". Он едет к матери. А его мама была мудрой женщиной, не пускала, говорила: "Иди к жене". И он возвращался домой. Так же, как моя мама, всегда была на его стороне. Она меня ругала: "Мало ли что в семье может быть. Ты его не должна выгонять". Родители нашу семью очень оберегали.
Когда Толя пил, семья была на грани развала. Если бы к этой проблеме добавилась ревность, мы бы, наверное, развелись.
Ни у меня, ни у него повода для ревности не было. Женщина всегда почувствует, есть у мужа другая женщина или нет. Я никогда не чувствовала.
У актеров все романтические истории начинаются на съемках или на гастролях. На гастроли мы ездили с театром вместе. А, собираясь на съемки, муж говорил: "Надь, поедем со мной. Что я буду один там делать?" И я часто ездила. Он даже в Америку без меня ехать отказался.
Колбаса - контрабандой
- Можно подробнее об этом путешествии.
- Толю наградили поездкой в США от Союза кинематографистов. А он заявил: "Без жены не поеду. Как я там буду две недели один?" Пришлось дать путевку и мне, хотя я не была членом Союза. Незабываемой была эта поездка.
Все члены нашей делегации решили так: еду возьмем с собой, а на доллары барахла купим. Нам выписали хорошие командировочные - по 300 долларов. Все запаслись сухой колбасой, различными концентратами, взяли кипятильники. И что вы думаете, у всех в аэропорту в Нью-Йорке продукты отобрали, а у Папанова даже сумки смотреть не стали, махнули: "Проходи".
В гостиницу мы приехали ночью, и сразу пошли на Бродвей. Там наткнулись на группу "голубых". Вытаращились на них. Ресницы у этих ребят накрашены, губы тоже. Мы с Толей тогда удивлялись: надо же, спокойно ходят, а у нас за это дело сажают.
Я была членом партии и везде старалась найти что-то негативное. Увидела негра пьяного и грязного, говорю: "Смотри, Толь, и у них такие есть".
Однажды во время экскурсии мы накупили пирожков. Один пирожок стоил доллар. Я, довольная, говорю: "Видишь, у них пирожок стоит доллар, а у нас всего 10 копеек".
А Папанов мне в ответ: "Правильно рассуждаешь, Надя. Если учесть, что после нашего пирожка и лечение бесплатное..."
Вся наша группа повалилась от хохота. Вот так он меня всегда подкалывал.
В еврейском квартале в Нью-Йорке его все узнавали, кричали друг другу: "Идите сюда! Посмотрите, кто к нам приехал. Папанов приехал".
- А с Андреем Мироновым Папанов дружил?
- Мы домами не дружили. Но с Анатолием Дмитриевичем у них была удивительная творческая связь. Плучек их в спектаклях всегда вдвоем занимал. Вспомните постановки в нашем театре Сатиры: "Ревизор", "Горе от ума", "Клоп". В кино они тоже вместе много снимались.
Когда Анатолий Дмитриевич стал популярным, начал выезжать на встречи со зрителями. Организаторы этих поездок его часто обманывали, мало платили. Андрюша его всегда ругал: "Анатолий Дмитриевич, ну что вы с ними связались?"
И порекомендовал ему в администраторы очень порядочного человека, который работал еще с родителями Миронова. Анатолий Дмитриевич стал ездить с этим администратором и привозил хорошие деньги.
- А подарки он Вам привозил из поездок?
- Обычно из поездок он привозил приличные деньги, клал на трюмо, прикладывал небольшой шкатулочкой. Потом лукаво спрашивал: "Надюш, ну ты видела? Купи себе что хочешь..." Никогда не спрашивал отчета, куда я деньги потратила. Однажды из поездки муж привез мне дорогие серьги. Я говорю:
- Что ты мне такие серьги привез? Я не ношу такие.
- Это мне Люда Чурсина посоветовала. Говорит: "Купите своей жене. Это очень модно". Вот я и купил.
От Союза кинематографистов муж часто бывал за границей, по магазинам ходил с записочками. Говорил: "Не помню я ваши размеры, запиши их мне все". Над ним артисты подсмеивались: "Анатолий Дмитриевич опять со шпаргалкой..."
- А как сам он одевался?
- Одевался очень просто. Вот его шкаф. До сих пор вся одежда висит в целости и сохранности, я ее даже не трогала. Фирменные костюмы висят, как новые. Он обычно ходил в джинсах и ветровке. Однажды с этими джинсами такой случай был. Папанов поехал в Германию вместе с Владимиром Алексеевичем Андреевым, режиссером театра Ермоловой. Делегация состояла из двух человек. Андреев потом рассказал: "Днем на прием нас пригласил посол. Я надел костюм, галстук. И весь из себя торжественный направился в посольство. Вдруг появляется Папанов в джинсах и какой-то рубахе. Я подумал: "Ну что он так оделся. Мы, советские, должны достойно представлять свою страну". Только я так подумал, посол говорит: "Боже мой, наконец-то мы видим хоть одного советского артиста, который нормально одет. А то вырядятся в черные костюмы и белые рубашки и сидят скованные. Хоть один нормальный попался". Андреев после этих слов чувствовал себя очень растерянно. И еще у них в Германии случай веселый был. Шли они с Андреевым по улице в Берлине. И вдруг, откуда ни возьмись, выскочила собака, схватила Анатолия Дмитриевича за брюки и разорвала. А он, рассматривая дырку, сказал: "Ну, ты подумай. Я за эту страну воевал, освобождал от их Гитлера. А у них даже собаки такие".
- Было ли у Анатолия Дмитриевича какое-нибудь хобби?
- Никакого хобби не было. Он не ходил на рыбалку, на охоту, за грибами. Он был весь погружен в театр. Часто присутствовал на спектаклях, в которых даже не был занят. Сидел за кулисами и наблюдал за игрой опытных коллег. Кого из молодых сейчас заставишь за кулисами сидеть? Отыграли и домой бегут.
Был верующим
- Толя мечтал сам ставить спектакли. За год до смерти он поставил "Последние" Горького. Хотел закончить спектакль молитвой. Но шел 1986-й год, все еще тогда были атеистами. Толя переживал, что запретят молитву. Я его успокаивала: "Ты делай, а запретят - снимешь". Он поступил хитро: на радио нашел запись - Шаляпин поет молитву. Этой записью и завершался спектакль. Никто против Шаляпина ничего не имел. Все удивлялись, что Анатолий Дмитриевич придумал такую концовку. Никто и не догадывался, что он был просто верующим человеком. Иногда едем с ним на машине, он увидит храм, крестится. Я спрашиваю: "Толь, чего ты все крестишься? На душе, что ль, тяжело?" А он в ответ серьезно: "А ты помолчи..."
У него мама была верующей. Она была полькой и католичкой, тайно приняла православную веру. Звали ее Елена Болеславовна Росковская. В юности она жила на границе Польши и Белоруссии. В 1918 году в результате Брестского мира некоторые наши земли отошли Польше. И получилось, что все ее родственники оказались за границей, а она одна - в Белоруссии. Она вышла замуж за русского, который был лет на десять ее старше. С большим уважением к нему относилась и даже детей приучила обращаться к отцу на "вы". Я помню, за семейным столом муж иногда критиковал политику Брежнева. Отец-пенсионер ему говорил: " Толя, тебя посадят".
А тот отвечал: "Да бросьте вы, папа".
Защищал своего Волка
- А поклонницы Папанова не одолевали?
- Конечно, поклонниц у него было много. Дарили цветы, ждали у подъезда. Но после спектаклей мы всегда уходили с ним вместе. А сейчас некоторые поклонницы ходят со мной убирать его могилу на Новодевичьем кладбище.
Толя доверял мне отвечать на письма, которые присылали ему зрители. Часто дети писали, спрашивали: "Почему вы согласились озвучивать такого страшного Волка?" А Папанов защищал своего героя. С его слов я писала: "По-моему, Волк совсем не страшный. Если сначала что-то он действительно замышлял против Зайца, то сейчас в нем появилось некоторое благородство. Посмотрите, что вытворяет этот Заяц, как он издевается над Волком. Волку ничего такого в голову не приходит". Толя был очень талантливым комедийным актером. Его герои вызывали горький смех. А в жизни Анатолий Дмитриевич был крайне порядочным и застенчивым человеком. Иногда вроде и стыдился, что таких чудаков приходится играть или Волка озвучивать. По улицам ему было ходить невозможно, все показывали пальцем и говорили: "Вон Волк пошел". Папанова это раздражало, конечно, но он этого не показывал. А после выхода на экраны картины "Бриллиантовая рука" к нему подходили незнакомые люди, говорили ни с того ни с сего: "Усе, шеф. Береги руку, Сеня!" Муж не любил, когда его на улицах узнавали.
- Надежда Юрьевна, Вы всю жизнь посвятили любимому мужу. А сами-то не хотели стать известной актрисой?
- Я так для себя определила: нельзя быть двум лидерам в семье. Семья не сохранится. Обязательно кто-то должен уступить. Но я не совсем уступила, я все же играла в театре. А в театре разные бывают случаи, по-разному актрисы роли добывают. Я решила, что лучше сохраню семью, чем получу заметную роль... Любовь, семья дороже...
Все самое свежее, Сплетни, слухи и скандалы о знаменитостях. Более 20000 уникальных посетителей в день могут увидеть Вашу рекламу. Спешите Сохрани свои данные в Америке Dedicated server hosting русскоговорящий персонал, реальные цены, скидки.
Последняя роль
- Последний раз Анатолий Дмитриевич сыграл в фильме "Холодное лето 53-го". Он сразу согласился на эту роль?
- В начале лета 1987 года Толя принес домой два сценария. Один из них был сценарий "Холодного лета". Он попросил: "Прочитай. Что ты думаешь по этому поводу?"
Я стала ругаться: "Зачем ты два-то взял. Разорваться, что ли, хочешь? Я бы ни в одном не посоветовала сниматься. Отдохни".
Папанов возмущался: "Я же должен подтверждать свое звание народного артиста. Не буду сниматься - про меня станут говорить: "Это тот Папанов, который в "Живых и мертвых" снимался". В двух фильмах сниматься не буду, а вот в "Холодном лете" снимусь..."
...Правду говорят, что есть какие-то роковые роли. Герой Папанова погибает, спасая деревню от бандитов. И перед смертью произносит слова: "Об одном жалею. Годы. Так хочется пожить по-человечески. И работать".
Премьера фильма состоялась в Доме кино спустя год после смерти Папанова. Казалось, этот голос Анатолия Дмитриевича доносился до нас из небытия, воспринимался, как завещание. Картина заканчивается стоп-кадром, последним кадром Папанова...
- Надежда Юрьевна, если можно, расскажите, как умер Ваш муж.
- Он умер в ванной, принимая душ. Меня в это время дома не было, я была на гастролях в Риге. Муж приехал в Москву из Петрозаводска, где закончил сниматься в фильме "Холодное лето 53-го". Сначала он хотел сразу поехать в Ригу, но потом передумал. Решил на денек заехать в Москву. Он хотел посмотреть, как устроили в общежитии его студентов. Толя же начал преподавать в ГИТИСе, первый раз набрал себе курс. Беспокоился, как разместились ребята.
Когда он приехал в Москву, то, естественно, захотел принять душ. Но в доме была отключена горячая вода. Он полез под холодную. И сосуды не выдержали. Врачи поставили диагноз: сердечно-сосудистая недостаточность.
- А как же его обнаружили?
- Толя не приехал в условленный день в Ригу. Я забеспокоилась, позвонила дочери и зятю. Зять полез через соседскую лоджию в нашу квартиру. И обнаружил Толю сидящим в ванной, его голова была уронена на колени, из душа лилась вода... Зять позвонил в милицию. Приехали милиционеры, врач, санитары. Толю вынесли на простынях. Почему-то на носилках не стали выносить.
Прошел, наверно, месяц после похорон. Звонят мне из съемочной группы фильма " Холодное лето": "Надежда Юрьевна, а деньги-то Вам Анатолий Дмитриевич успел передать?". Он же накануне получил за съемки около девяти тысяч рублей.
...Деньги в квартире я не нашла. Спросила зятя, а тот был в шоке, помнит только, что в спальню заходили санитары, искали простыни...
- А в милицию Вы о пропаже заявляли?
- Нет. Мы все были в шоке. Человека жалко, а деньги...
... Я подумала: зря Надежда Юрьевна не рассказала о деньгах. Даже самого неопытного следователя заинтересовал бы тот факт: из квартиры пропала большая сумма денег, а в квартире труп. В 1987 году на девять тысяч рублей можно было купить хорошую машину...
- Кто помог Вам пережить горе?
- Пережить было трудно. Тем более сразу после похорон я обиделась на весь театр. Когда Толя умер, театр был на гастролях. И на похороны приехали только три человека: Аросева, Ткачук и Державин. Плучек никого из Риги не отпустил, сказал: нельзя срывать гастроли. Мне было ужасно обидно. А потом я подумала: "Ну что я буду обижаться на актеров? Они ни в чем не виноваты. Они же подчинялись приказу". После похорон я хотела уйти из театра, написала заявление, но меня уговорили остаться. И правильно сделала, что осталась, потому что без коллектива я просто не перенесла бы того, что на меня свалилось. Правда, безумно трудно было играть в тех спектаклях, в которых играли вместе с Толей.
