Лет двести тому назад великий соотечественник Томаса Манна Вольфганг Гете подарил миру слова, которые каждый из нас, если, конечно, хватит смелости, может отнести к самому себе: "Как жаль, что природа сделала из тебя одного человека: материала в тебе хватило бы и на праведника, и на подлеца?". Именно эта мысль немецкого романтика неожиданно и самовольно сделалась своеобразным эпиграфом к спектаклю Андрея Житинкина "Признания авантюриста Феликса Круля" по одноименному роману Томаса Манна в знаменитой Табакерке.
Роман о сыне разорившегося фабриканта шампанских вин, о мальчике, достигшем путем сомнительных авантюр избранного положения в обществе, классик мировой литературы дописать не успел, Андрей Житинкин сочинил собственную версию истории о том, как безвестный провинциальный юноша без всяких видов на будущее не только одержал победу над своей злосчастной судьбой, но и завоевал весь мир, стал диктатором, превратился в человека, способного на все ради достижения поставленной цели. Но тысячу раз были правы древние, утверждавшие, что если боги хотят погубить человека, то они исполняют его мечты? Феликс Круль совершил нечеловеческий взлет и испытал невиданное падение - духовное и нравственное - искупить которые может только смерть.
На лезвие ножа играет лучик света. Мгновение, и механический торов падает? Отсеченная голова, глухо ударившись об пол, замирает у подножия эшафота. Черный монах медленно протягивает руку, цепко хватает мертвую голову за волосы и кладет ее на стол. Тихо звучит мелодия механической музыкальной шкатулки? Вдруг, голова открыла один глаз, потом - второй, чихнула? Язык облизал засохшие губы? Голова улыбнулась и заговорила? Только после смерти Феликс Круль получил возможность сделать свое первое и последние признание - рассказать и освободиться от бремени страстей человеческих, пленником которых он стал по собственной воле и неистребимому желанию получить от жизни все, что она в состоянии дать человеку. А начало пути было романтичным и почти непорочным, но только почти?
Юный Феликс часто посещает мастерскую своего дяди, художника Феликса Шиммельпристера. Дядя восхищен молодостью и красотой своего племянника. Он обряжает его в костюмы античных правителей и мифических богов. Феликс чувствует себя то Калигулой, то Гермесом. Именно Шиммельпристер внушает Феликсу мысли о том, что мир создан для того. Чтобы им наслаждаться, что мир хорошо лишь для тех, кто умеет им пользоваться, кто стремиться овладеть им полностью, целиком, без остатка и без оглядки на тех, кто идет рядом? И от невинной авантюры, от простой симуляции болезни, разыгранной мальчиком перед военным врачом во имя спасения от армии, Феликс проделывает фантастический путь до великого притворщика, изысканного обманщика, наглого вора, и наконец, жестокого убийцы, страшного монстра, существующего вне законов человеческих и божьих.
Житинкин выстаивает действие "Признаний?" как цепь новелл, сюжеты и герои которых появляются лишь однажды сыграв свою роль в судьбе Феликса исчезают навсегда. Естественно, что подобная конструкция спектакля диктует актерам вполне определенный способ существования. Они должны за относительно короткий отрезок времени выступить почти по эстрадному принципу - броско и выразительно, должны максимально полно выразить внутреннюю сущность своего героя. Неуклюжий туповатый штаб-лекарь (Вадим Иванов), писательница Диана Гупфле (Марианна Шульц) со своими извращенными понятиями о любви и нездоровым влечением к мальчикам, богатая очаровательная девушка Элинор (Анастасия Заворотнюк) влюбившаяся в лакея Феликса, несчастный одинокий Лорд Кимарнок (Дмитрий Бродецкий), предлагающий Крулю весьма высокую цену за взаимопонимание на всей уровнях, молодой маркиз Луи Веноста (Денис Никифоров), поплатившийся собственной жизнью за легкомысленность и наивное доверие, профессор Кукук (Сергей Беляев) и его семья - все эти люди только ступени в лестнице успеха, по которой поднимается Феликс, только второстепенный персонажи в великой драме его жизни. Исключение составляет лишь крестный отец Феликса, его тезка художник Феликс Шиммельпристер. Он - духовный наставник юного Круля. Он его второе "я". Шиммельпристер - это своеобразная мощная философия индивидуализма, развившаяся в юном Феликсе беспредельно, захватившая его целиком и, в конце концов, окончательно его погубившая.
Для Сергея Безрукова роль Феликса Круля стала бесспорным прорывом к новым возможностям, которыми этот артист наделен в полной мере. Если все действующие лица спектакля появляются и исчезают, то Феликс - Безруков находится в поле зрения зрителей постоянно. Актеру удалось показать весь процесс перерождения наивного чистого мальчика в ужасающего монстра, в припадке неуемной энергии орущего "Майн кампф" и уже ничего не способного ощущать, кроме собственный инстинктов. Безруков сыграл человека, которого природа наделила красотой и способность влюблять в себя всех, кто встречается на его пути, и который, использовав этот дар лишь для себя, превратился в чудовищное существо, убивающее людей, способных чувствовать, любить, страдать. Но актер и режиссер не сделали Круля банальным фашистским молодчиком. Круль Безрукова и Житинкина - это не конкретный исторический персонаж или литературный герой. Это некое явление, которое возникало во все времена и во все эпохи, во всех странах и на всех континентах. И суть этого явления заложена не только в несправедливости того или иного общественного строя, а в природе самого человека, способного творить добро и совершать зло, способного созидать и разрушать?
Художник спектакля Андрей Шаров стремится к свободным ассоциациям: отсутствие грубой буквальности в сценографическом решении спектакля необходимо режиссеру, чтобы соединить на сцене метафору и натурализм. И каменные своды подземелья, покоящиеся на стенах из упругих белых парусов, и стеклянная гладь под прозрачной поверхностью которой раскинулись зеленые луга с белыми барашками, и кроваво-красная перспектива то и дело возникающая перед главными героем - все это скрытый и тайный мир человеческого подсознания, а не декорации для разыгрывания бытовых сцен. Но Шаров не только сценограф и художник по костюмам, он прежде всего модельер. Его уникальные театральные костюмы являются по сути эксклюзивной коллекцией модной одежды. Они создаются из современных тканей, и детали той или иной исторической эпохи лишь подчеркивают стиль одежды конца двадцатого века? В "Феликсе Круле?" точкой пересечения тенденций в развитии современной высокой моды и эстетикой театрального спектакля, задуманного Житинкиным, явилось художественное направление, в основе которого заложены идеи экспрессионизма. Шаров выстраивает драматургию костюмов - броская яркость красок, причудливость и утрированная выразительность форм, вызывающее сочетание в одежде различных материалов (от шелка до металлических конструкций.
Основываясь на смелой, энергичной, живописной манере, Житинкин создает почти фантастически зловещие сцены с высоким эмоциональным зарядом. Шаров же достигает выразительности и сильного воздействия на зрителей, облекая героев в костюмы, подчеркивающие, как бы искажающие смысловую наполненность того или иного действующего лица. Художника практически не интересует реальное время действия романа, как впрочем, и режиссера. Преувеличенность формы, искажение пропорций, неестественное сочетание красок и почти светящиеся цветовые пятна одежд в сочетании с газовыми тканями и стальными деталями костюмов - все это призвано служить основной идее: преувеличение внешнего с целью глубокого и жесткого отражения внутреннего мира героев. Фантасмагорический наворот в костюмах и сценографии у Шарова так же естественен в "Круле", как мизансцена, придуманная Житинкиным, когда главный герой произносит свой монолог после казни и держит в руках собственную голову?
Андрей Житинкин не боится подвергать любой литературный материал самой смелой сценической адаптации, будь-то драмы Андреева или Уильямса, повесть Минчина или роман Мопассана. И это совсем не означает, будто Андрей Житинкин игнорирует или не в курсе исторического и художественного контекстов той эпохи, в которую создавались выбранные режиссером произведения. Но взгляд режиссера на любую эпоху всегда преломляет ее так, что вякая сценическая история, рассказываемая Житинкиным, становится суперсовременной, насыщенной и модными идеями, и новыми художественными поисками в театральной эстетике нашего времени. Именно поэтому музыкальные партитуры его спектаклей основаны, как правило, на сосуществовании известнейших классических хитов и популярных современных музыкальных тем. Так в спектакле "Признания авантюриста Феликса Круля" произведения Вагнера и Наймана служат не только неким музыкальным фоном, раздвигающим временные границы повествования, но и создают напряженную атмосферу значительности каждой избранной сцены.
Спектакль Андрея Житинкина - это не иллюстрация к трагическим событиям, развернувшимся в нацистской Германии тридцатых годов, свидетелем которых был автор романа. Это попытка современного театра конца двадцатого века осмыслить природу человеческого естества, таящего в себе как высокие, прекрасные, сильные порывы души, так и скрывающего в своей глубине самые низменные, гадкие и страшные потребности.
