КСЕНИЯ ЛАРИНА - Это программа "Дифирамб". У нас в гостях Михаил Жванецкий. Здравствуйте, Михаил Михайлович.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Здравствуйте.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Я напомню, что наша программа открытая, поскольку мы в прямом эфире, милости просим к нашему шалашу, обращаюсь я к нашим слушателям. Во второй части передачи мы обязательно включим телефон. Номер напомню - 2031922 и также пейджер к вашим услугам 9613333 для абонента Эхо Москвы. Кроме этого я воспользуюсь помощью наших слушателей, которые прислали свои вопросы на наш интернет сайт еще до начала программы, там совершенно разные темы, поскольку такой универсальный человек у нас сегодня в гостях. Никаких табу у нас нет, Михаил Михайлович?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - "Вот про это я говорить никогда не буду" - нет у вас такой темы?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Нет? Хорошо. Ну, начать я бы хотела с концерта, чтобы не забыть, а это главное. Значит концерт N3, это опус такой, состоится в концертном зале имени Чайковского, как все опусы обычно там происходят, пятого ноября.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Пятого ноября в Концертном зале Чайковского мой авторский концерт под названием "Концерт N3" начало в 19:00.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Так что билеты продаются, дальше можно сказать, приходите.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Правда ли что вы любите импровизировать на концертах, я слышала такую легенду, хотя все-таки уверена в том, что импровизация - это хорошо подготовленное бывает. Тем не менее, вы можете поменять какие-то программные номера в зависимости от своего настроения или от настроения аудитории, или это все-таки миф?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - В данном случае 5 ноября я попробую все, что писал этим летом, ну я думаю, процентов 30-40 концертного времени я потрачу на это занятие, я летом довольно много написал, так сантиметров 7 листиков, посмотреть и буду пробовать это читать, посмотрим. Посмотрим. В зал Чайковского собирается обычно такая публика продвинутая, хорошая.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Которая знает, что такое классическая музыка.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да, наверное.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - А на заказ не делаете, не кричат там из зала: "Шизгару, давай!" - нет такого?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет, нет, не кричат, ну иногда там "давай "Подрывника"", "Давай "Собрание"". Нет, ну иногда, если хорошо принимают, я читаю и на заказ тоже.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - А вы знаете всегда интересно посмотреть на публику, которая приходит именно к вам, вы все-таки не такой артист, не такой артист, который выступает так часто как другие, у вас не каждый день концерты, и наверняка публика особая и наверняка, когда мы начинаем сетовать на качество сегодняшнего юмора и говорим: "А где же люди, которые знают, что такое настоящий юмор, где они?" - и когда выключаешь передачу, которую Андрей Максимов с вами делает, к радости, видишь те самые лица, и кажется, банальность - "там другие лица", но там действительно другие лица. Где вы их берете?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Сами приходят. Вы заметили, Ксения, вы заметили, как много людей уехали из страны? И я заметил. По передачам. По передачам "Аншлаг", по юмористическим передачам, по обилию юмора и по концертному залу я заметил, как много интеллигенции уехало, либо скрылось. Они кстати и раньше сидели в лесах, интеллигенция они же там бомбы делали, они в Пущино делали биологические какие-то свои исследования, они на оружие работали, но это была интеллигенция настоящая. Сейчас потихонечку разбежались. В Одессе одна треть населения уехала. Мне все время хочется спросить тех, кто проклинает: "Вам больше осталось? Вот треть уехала. Тем, кто остался, осталось больше чего-то, чего вы хотели? Разве больше? Нет!" Поэтому не получается выгнать этих и зажить лучше, а потом выгнать тех и зажить лучше. Не получается так. Получается, что хуже оттого, что уезжают умные люди, Становится хуже другим. Я сейчас вижу, что я могу артистов собрать, что этого добра осталось, я остался. Публика, главный вопрос в публике, где публика. Вы говорили, что спектакли идут в малых залах, а в больших залах режиссеры все стараются проще, проще, чтобы пригласить, чтобы заманить, чтобы пришла публика, которая будет реагировать на это. Если придет публика, которая не будет реагировать, так это же все повесятся: артисты повесятся, юмористы повесятся, исполнители повесятся - значит, придется так вот. А ко мне приходят немногие, поэтому я выступаю редко, потому что я не рассчитываю, что могу давать, наверное, и мог бы удешевить резко билеты и рвануть в кремлевском дворце съездов, но как-то чего-то кажется, что я же хочу видеть лица, а в Кремлевском Дворце Съездов я не вижу лиц, я только слышу ответный какой-то шум, это же даже не по делу бывает, просто ответный шум, а я хочу видеть лица, я хочу видеть глаза, поэтому мне больше нравится зал Чайковского, там публика идет вертикально, как аудитория студенческая, научная аудитория, и преподаватель выходит, выкатывает, извините, больного, выходит врач и демонстрирует, как в нашей профессии все происходит, я тоже демонстрирую больного, своего больного и смотрю на лица, сидящих вертикально, я вижу каждого, поэтому я так люблю зал Чайковского. И многие артисты меня спрашивают, артисты, юмористы, барды: "Почему вы не работаете, это называется работать, в Кремлевском дворце съездов? Можешь работать 2 Кремля, 3 Кремля." Красиво звучит "3 Кремля, я 6 Кремлей, 5 Кремлей". Не работаю. "Я работаю серьезную музыку, я работаю легкую музыку, у меня музыканты, мы работаем только серьезную музыку", - и называются фамилии Здыня, Кука, Зюзя, это фамилии музыкантов - "Мы работаем серьезную музыку". Я работаю в зале Чайковского, потому что хочу видеть лица тех, кто работает со мной.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Вы знаете, у меня есть хороший пример по тому же поводу, по поводу зала Чайковского, по-моему, в прошлом или позапрошлом сезоне Сергей Юрский решился на отчаянный шаг, взять и закатить литературный вечер, чтецкую программу на два отделения в зале Чайковского. Боялся страшно, и все ему говорили: "Не придут. Не соберешь", - и когда это произошло, и до верху был забит зал имени Чайковского, это, конечно, было потрясение. Первый даже был порыв поаплодировать той публике, которая пришла на такой концерт. Так что я думаю, что действительно не все еще потеряно. А с другой стороны я вспоминаю горькие слова, которые сказал Алексей Герман совсем недавно.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Здесь же, на моем месте?
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Может быть, не на вашем месте, может быть по телевизору или по телефону.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Тут постоянно летают чьи-то слова, вы сидите в омуте чужих слов.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Подождите.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет, не подожду. Что сказал Алексей Герман?
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Он сказал в начале нашего разговора: "Я в растерянности, я не вижу своего зрителя, я не знаю, для кого я снимаю кино. Мой зритель уехал, мой зритель исчез из этой страны".
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Ну вот видите, как совпадает, мы с ним не договаривались.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - И что делать? Вы же инженер человеческих душ, воспитывайте.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Любите друг друга, рождайте новых. Кроме того, если я часто буду говорить слово "я", можете стукнуть меня по голове.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Мое творчество еще скажите.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да-да, мое творчество. Я читаю сейчас книги, воспитания, все время "Я", женщины, особенно к жене "Я была. Я желала. Я подошла. Я сказала". Значит, мы, скажем так, проезжаем Пало Альто - это центр электронной Силиконовой долины, там все сидят, все кто уехал, сейчас же можно до них доехать, если они к тебе не едут, значит, едь к ним, я сейчас проезжаю Пало Альто, те же глаза, те же лица, те же очки, те же хорошие лица, плоские, хорошие молодые люди, эти лабораторные девушки, они есть, они конечно там становятся старше и их дети, как здесь дети становятся другими, а вот что с детьми не знаю, но мне не хочется, чтобы мы возвращались обратно, сели в леса, чтобы как когда-то на автобусе ехал со своими зрителями в Черноголовку, я там выступал, а потом мы автобусами же ехали обратно. Только для того, чтобы цензура не добралась туда, в почтовый ящик. Не хочу обратно, но там публика, и советская власть и Сталин не дурак, он их ограждал от завистливых взглядов соплеменников, они получали больше, они жили лучше, Арзамаз-16, я получил там рассказ. "Вы знаете, Миша, - говорил какой-то ученый, там названия улиц для антисемита это был бы праздник, это было бы желание схватить автомат, там фамилии этих ученых - что-то страшное, но зато они жили в полной изоляции, их оградили от этого хамства, от всего того, что я иногда слышу в ваших радиостанциях от ваших радиослушателей: "А куда? А что? А ты лучше расскажи, сколько ты получаешь!" Так вот там они рассказывали, что выкатывали, когда они делали бомбу, выкатывали бочку черной икры, снимали верхний слой, чуть зачерственевший, и выбрасывали, в те времена знали, кого кормить. Советская власть она делала одно точно, она точно определяла талант всегда и художественный, с помощью худсоветов она точно определяла талант либо тогда она расправлялась с ним, либо он процветал. Но знал о себе точно, что он талант. Сейчас они-то не знают, они нам внушают, что талантливы, а я говорю все-таки о своем жанре, ребятки, да нет, может и о литературе тоже и наши тети, которые пишут детективы и наши ребята, которые пишут романы и наши артисты и наши юмористы и сатирики они убеждают, что они талантливы, никто не возражает, потому что я так смотрю количество аплодисментов и количество смеха и даже качества смеха почти то же самое, попробуй определи.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Публика же в итоге определяет успех это или не успех, или нет?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Публика конечно.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Успех у публики не может быть гарантией качества, или может?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет, не может быть гарантией. Раньше я думал, что гарантия качества. Я говорю, что в то время, я тоже боюсь злоупотреблять этим делом, я очень уважаю нашу публику, но они, честное слово, меня вскормили, но они все-таки у Володи Высоцкого обворовывали всю машину, у любимого поэта. Машина стояла во дворе, бесконечно свинчивались подфарники, все, машина Высоцкого, ну Мерседес, не могли простить наши, что это Мерседес, и эта несчастная Марина, которая говорила, я тащу это железо через границу, я в руках тащу, она тащила подфарники, она тащила все, Марина Влади, звезда, на таких красивых ногах и красивым руками, она тащила эти железные детали.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Может быть, они не знали, что это машина Высоцкого?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Знали.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Ну или знали, но Высоцкого не любили, вот не любили его песни.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Знали. Этот Мерседес, как он говорил, был только у меня и у Брежнева.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Я как-то себя тешу надеждой, что все это связано, качество юмора связано с умственным развитием, с чувством меры, с чувством вкуса, с присутствием или отсутствием ненависти, агрессии, и прочего, прочего, прочего. Почему-то мне хочется верить что если человек читал хорошие книжки, любит красивую музыку и знает цену хорошей шутке, он не сволочь. Нет, это не связано?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет, не связано. Все-таки вы знаете, публика вначале заставит простоять тебя в очереди, а потом скажет: "Можно Ваш автограф" - кода ты уже дошел, когда ты уже получил что-то. Они не позволят тебе пройти без очереди, но не все, есть некоторые ну даже в туалет в самолете, мало ли чего, но чаще ты будешь все же стоять и после того, как ты в порядке общей очереди что-то получил, спрятал, тогда тебе скажут: "А можно автограф?" "А можно подпись?", надо быть к этому готовым.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Это наш менталитет, или это вообще?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Это у нас. Я думаю, это у нас. Я понимаю, что это входит в мою профессию, давать автографы, быть внимательным,, я стараюсь, но у меня видимо еще изнутри есть, я, когда слышу какое-нибудь хамство, вопрос хамский какой-то, я от этого очень страдаю, он понимает, что я воспитан, я-то могу заработать, а он нет, что меня кто-то любит, а его нет, и я иду ему навстречу, я это понимаю, но видите, приходится иметь в виду то, что такие люди есть.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Может быть, действительно делать так, как поступают в Америке, которую мы постоянно в пример приводим, я имею в виду, вот этот институт полит корректности, это указ, который издали в правительстве и сказали, что нельзя называть негра негром, нельзя сморкаться в занавеску. Нельзя притеснять сексуальные меньшинства, нельзя приставать к женщинам на работе и увольнять потому, что она тебе не дала, нельзя читать чужие письма. До такой степени надо доходить?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Нельзя убивать, грабить.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да, до такой степени, потому что нельзя, что мы уповаем на семью без конца, кто семья, где семья. Где папа и мама, мы же видим, что получается у определенных пап и мам и такой же сын. Мы не можем этого делать, надо обязательно чтобы были законы. И мы понимаем, что действительно, собаки не должны лаять после 11 в квартирах, не должны нарушать тишину, вот уставы в этих кооперативных квартирах, нельзя с собаками, у нас с собаками нельзя, там с собаками можно, у нас нельзя, у нас бассейн можно посещать, не кричать, музыку громкую не включать, для того, чтобы люди могли отдохнуть, это все законодательно. Значит можно, может они живут дольше, да они живут дольше немножко чем мы в прямом смысле, продолжительность жизни дольше, но и продолжительность в этом хорошем состоянии цивилизованном тоже дольше, и не надо стесняться надо все брать, мы же не стеснялись вовремя войны воровать все изобретения, мы не стеснялись после войны красть атомную бомбу. Почему мы только плохое? А сейчас бы взять и вот эти вещи в виде политкорректности, мы же видим. Что они процветают, оттого, что принимают всех, от того, что работают все, от того, что наш поток эмиграции, который состоит наполовину из бандитов, наполовину из ученых, они приняли всех и расплачиваются этими разбоями, всякими махинациями расплачиваются за тех ученых, которые к ним пришли, за светлые головы, толпа есть толпа, любой народ состоит из тех и этих, ой чего-то я. Я правильно говорю?
К. ЛАРИНА - Все правильно.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Ой, правильно. Не надо говорить правильно, надо говорить смешно, надо говорить остроумно. Что мы будем говорить правильно. Кого мы этим удивим? Чье внимание мы завоюем, говоря правильно? Надо на скандал, крик, вопль, в обморок, женский визг здесь обращать, а на правильный разговор, ну кому жизнь показала, такие тоскливые слова, "жизнь показала", есть такие тоскливые слова, которые сразу вызывают тоску: "давайте договоримся", "а может, мы условимся, что все вместе", "давайте соблюдать правила". Вот я слышу иногда по вашему радио, а может, по другому: "Давайте ездить правильно, давайте соблюдать на дороге". "Ну давайте" - сказали все, кто-то даже пробормотал, кто-то громче крикнул: "Давайте!" - кто загорелся, через секунду его подтерли, притерли, он уже не хочет кричать "Давайте!" Значит, только законом, ничего нету.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Ужасные вещи вы говорите. То есть человек не меняется опять же, начиная с доисторического прошлого.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - время от времени бывают такие встряски как войны, людей становится меньше, на какое-то время после победы или после поражения наступает другая жизнь в этой стране, которая начинает строить. Победитель тоже разрушен к чертовой матери весь после войны. Побежденный разрушен весь. И начинается подъем, начинается строительство. Сейчас мы подошли к тому, что время без войн, значит надо просто законами, не надо договариваться, надо законами количество людей стало большим и их законами надо упорядочить.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Обложить.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да, да, да. Как дорожки, как асфальт.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Это Михаил Жванецкий. Мы сейчас делаем паузу на выпуск новостей, потом возвратимся и увидим, правильные вещи говорит Михаил Жванецкий или скандальные. Вы нам на этот вопрос и ответите.
НОВОСТИ
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Напомню, что в гостях у нас Михаил Жванецкий. Пошли телеграммы в адрес нашего сегодняшнего гостя. Кто-то соглашается, кто-то не соглашается с теми суждениями, которые были высказаны в первой части нашей программы. Тем не менее, я кое-что почту. "Михаил Жванецкий, во времена советской власти было больше сатиры, а сейчас сатиру боятся преподносить из зала, а от юмора сегодняшнего хочется повеситься" - пишет нам Леня.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Ну правильно. Разница между сатирой и юмором в чем заключается: юмор смеется, сатира высмеивает. Значит, так как сейчас у нас рыночная экономика спросом пользуется юмор больше чем сатира. А сатира, в конце концов, при таком более или мене свободном обществе, в общем, переходит в оппозицию, рано или поздно люди уходят в политику и не просто там как-то, короче лучше всего сатира получается в тюрьме, вот так, чтобы вы поняли. Создайте тоталитарный режим, и будет изумительное ощущение и появится остроумные сатирики, и они будут прекрасным языком говорить, и вы будете догадываться, и они будут показывать чистый лист бумаги и будет хохот, и мы все будем понимать, и догадываться, и шептать жене: "Ты знаешь, почему я это сказал?" и так далее, и так далее. А в свободном, более или менее свободном обществе, не знаю, не рискую его назвать так, но я так считаю, сатира занимает такое положение, какое она сейчас занимает и обижаться не на что.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - "Почему бы вам, Михаил Михайлович не записаться в Общественную палату?" - спрашивает Владимир.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Предлагали - не хочу.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - А чем мотивировали? Вот Раневская говорила, что по ночам она кричит, когда ей прелагают.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Потому что когда предложили, мне сказали, что, если бы вы согласились, нам нужно еще врача, еще спортсмена, еще нужно видимо политолога и еще нужно голубого одного, в общем нужно еще, чтобы разнообразие было, большое разнообразие. Я когда услышал, какое разнообразие там грядет, я думаю, что нет. И я еще не понял, чем они там занимаются. А разнообразие растений - это одно, а мыслительная способность - это совсем другое, сейчас конечно можно собрать таких разнообразных людей, но будет как прохожие на улице разнообразие некуда. Просто это мало что дает. Я знаю много друзей, которые работают не в общественной палате, а в Государственной думе от них я ни одного слова не слышал, от артистов, которые сейчас там сидят, я хочу услышать слова, я хочу услышать мнения, я хочу услышать, что Саша Розенбаум предлагает, я говорю: "Саша, в 12 встречаемся в аэропорту" Он говорит: "Я сделал бесплатный вход в Летний сад". Я хочу слышать нечто более государственное.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - С фонограммами они борются еще.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Ну может быть. Я хочу слышать что-то более государственное, я хочу слышать что-то, я поддержать или поддержать, а каким плотным строем они туда входят и выходят и там голосуют, я не знаю, я не слышу. Там могут и быть, могут не быть, там могут быть военные, то же самое. Вот я единственное, что хотел бы. Я присмотрюсь к этой Общественной палате. Не думаю, что мне это грозит.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Ну, во всяком случае, они не могут даже договориться о дне встречи, потому что еврей говорит, что он в субботу не может работать, буддист говорит, что он в среду не работает, еще голубой скажет, что по четвергам у него плановое мероприятие.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Совершенно верно. В нашем климате все растения не цветут, это только в Китае растут все цветы, а вот у нас не цветут. Я не знаю, что мы получим от Общественной палаты. Ну, посмотрим, это такие искусственные образования, господи боже мой, как называется, смешаем это с этим, а теперь внимание, разбежались, взрыв. Это на уроке химии в школе.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Послушайте. "Раньше закон Божий всех держал в узде. Михаил Михайлович, вы предлагаете снова к нему вернуться?"
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - К какому закону Божьему?
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Предлагаете, что ли снова вернуться к закону Божьему? Вы это предлагаете?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет, я не хочу, чтобы держали всех в узде, я хочу, чтобы держали в узде людей неадекватного поведения, видите, как я политкорректно говорю, тех, кто может потревожить, тех, кто может и пырнуть ножиком, тех, кто может убить, тех, кто может просто оскорбить то, чем вы не можете никак оправдаться, если вам что-то скажут, то в чем вы виноваты с рождения, вы никогда не сможете оправдаться или будете оправдываться всю жизнь, что тоже не вызывает внимания со стороны других людей. Даже не против них, а против их поведения. Для этого просто существует закон, внушать, что чужие письма читать нельзя, может, даже с помощью художественных фильмов, это ничего не даст, пока закона не будет.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Здесь очень смешно вопрос есть, от Лены. "А почему вы хотите без очереди, если вы стояли последним?" Понятно?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да не хочу я без очереди, я же стою. И не хочу без очереди.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Вот вам ответ на все вопросы.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - И все правильно. Как однажды кто-то сказал, когда у меня была эта история с машиной: "А чем он лучше нас?" Хорошо Володя Соловьев ответил: "Ну, лучше, может быть, может быть, хотя бы". "Ну, чем он лучше нас?" - это главное, наследие наше такое. Ну, ничем. Так и буду стоять в общих очередях, ничем не лучше.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Еще один вопрос. Андрей спрашивает: "А почему тогда не запрещать бездарные произведения искусства?"
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Очень толковый вопрос. Запрещать их не надо, но отодвинуть в сторону, можно, мне кажется, бездарные произведения искусств демонстрировать бездарной части публики, но это будет сурово, слишком сурово. Знаете, не может артист быть бездарным, писатель не может быть бездарным, для этого существуют редакционные коллегии, издательство как-то решает же кто-то печатать или не печатать, издательство решает, печатает и не ошибается, эти книги читаются, эти книги раскупаются. Наверно они все-таки не бездарны. Поэтому я не знаю, как с бездарными, они конечно не должны, не должны, не должны. Вот почему мне так тяжело с бездарными людьми? Мне тяжело с бездарными людьми. Я с бездарными начинаю врать, мне их жалко. Я им говорю: "Это ничего. Ничего. Может, просто сократишь?" И, к сожалению, большому он действительно просто сокращает. Он делает то, что я говорю, и потом это опять невозможно читать, и иногда думаешь: "Ну черт с ним, ну скажи ему, что он бездарен" Но жалко его, жалко его. Он год писал эту книгу, жалко и ты вертишься, и так бездарный вызывает жалость, и ты сам себя ненавидишь за ложь, которую сам из жалости говоришь, а безжалостности не хватает у меня, не хватает.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Скажите, а у вас есть звезда вашего имени, не на небе, а на земле, там, где у нас аллеи звезд всякие?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет. Мне и не предлагали. Я нигде там ни пяточкой, ни ладошкой не отпечатывался.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Не предлагали? А вот видите, а бездарному предложили.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Может мне пойти предложить.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - А вот у бездарного есть наверняка звезда.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Наверное. Там звезд огромное количество. Ну конечно есть. Но когда такое количество бездарных в виде звезд начинаешь гордиться тем, что тебе не предложили. Ты сам придумываешь для себя удобную форму существования. Ты начинаешь гордиться тем, что не попал в список, гордишься еще чем-то. Поэтому свои радости есть. Нет-нет, мы все время живем среди мелких радостей, крупные радости - когда ты выходишь в зале Чайковского и уходишь под аплодисменты, а не под звук собственных шагов, это хорошая радость такая крупная, хорошая радость это когда после передачи дежурный по стране, кто-то говорит: " Спасибо за то, что вы есть".
КСЕНИЯ ЛАРИНА - А вы не смущаетесь? Мы с Ириной Петровской обсуждали, кстати, одну из передач, которую мы очень любим, "Дежурный по стране", но единственное, что нас смутил как-то момент, когда эти дифирамбы, как называется наша программа, они прямо в лицо говорятся. Вас это не смущает?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да, это конечно очень смущает, очень смущает, и в то же время вы никогда не скажете и не напишите о передаче, поэтому я вынужден слушать это, то, что говорят люди простые. Петровская всегда напишет о большем фильме, и правильно, Леонида Парфенова, о чем-то своем. А тут единственные отзывы о своему творчестве, которые я получаю, это от публики. Пресса не пишет. Профессиональные критики не пишут, и я их понимаю. Я кстати понимаю.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Мы боимся спугнуть.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да-да-да, конечно.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Лучше, чтобы никто не замечал. Может быть, может быть. Клянусь, я не могу заткнуть человека, я вежливый. Если мне, говоря, какой я талантливый - это страшнее нет. Когда я подошел к одному из масок "Маски-шоу" я сказал: "Вы прекрасно пишете стихи", - а он мне ответил: "А мне по барабану то, что вы говорите" Неожиданно, неожиданно. А он прочел свои стихи, так было хорошо. Я с ним год не разговаривал, год он просил прощения, год я видел, что происходит с человеком, со мной, которому сказали подобное. Вот так и я, если я скажу: "А мне по барабану, что вы говорите", - большей обиды человеку не нанесу
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Может человек от смущения?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Если он собирался, она собирался, он произнес эти слова с трудом, ей богу с трудом. Я обязан их выслать.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - то есть типа мне по фигу.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Павел буре говорит, где-то в самолете он хотел покушать, он подписывал автографы, выслушивал комплементы и сказал: "Все, не могу больше подписывать автографы, мне нужно самому покушать", - к нему подошел тренер и сказал: " Ты получаешь огромную зарплату, они тебя содержат, ты им обязан, ты обязан слушать, ты обязан давать автографы, они тебя содержат, ты обязан покупать в дорогих магазинах, они хотят, чтобы ты жил хорошо и чтобы ты все время давал автографы каждому. Вот умри от голода, но подпиши всем. Потому пойди и перекуси", - это был канадский тренер, это абсолютно понимаю. Это те, кто меня содержат, как я могу не выслушать такую вещь. Не скажу, что мне приятно действительно, я страшно смущаюсь. Я воспитанный человек. Что вы испытываете, когда вам говорят, что вы талант. Ну, конечно и краснею, и шуток у меня не хватает на это и не хочется человеку в лицо что-то пошутить, я должен выслушать от начала до конца, сказать "Спасибо", чтобы она или он получили удовольствие от этих слов.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Когда они вам говорят: "Миша, а ты помнишь?" вы всегда помните?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Нет, конечно. Во-первых, я не помню его/ее. Ну, сидел там в третьем ряду, ну был где-то в боку, еще какую-то записку прислал, а я главное ответил. "Вы мне так хорошо ответили, неужели вы не помните?" Человек способен переварить какое-то количество информации и если появляется излишек, он уже готов убить этого человек и не помнит и сам раздражен, потому что не помнит и появляется женщина, которая говорит "Ты помнишь?" Ты начинаешь вертеться. Я прибегаю к такому жуткому, я не буду говорить, как я пытаюсь узнать ее имя, с помощью посторонних людей, знакомлю ее с кем-то и прислушиваюсь, что она ответит, чтобы вспомнить, по имени и как-то определить, но в моем возврате это все тридцатилетней давности. Даже если я помню я в праве забыть.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Ну что, давайте, мы уже включим телефон, как я обещала. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ - Здравствуйте
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ - Владимир. А почему бы вам на несколько лет не поехать за пределы, чтобы ваши иллюзии утряслись, на запад куда-нибудь?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Правильно по поводу запада. Вы видите, что я не уезжаю, а то, что вы слышите, относится только к тому, что бы я позаимствовал оттуда. Я буду сейчас говорить абсолютно тупые такие, банальные вещи. Я люблю свою страну, я здесь живу и буду жить обязательно и пока живу, буду говорить, что хорошо бы нам вот это и вот это. И еще я говорю это, потому что меня спрашивают. Я не лезу ни к кому с этими откровениями, вот спрашиваете, обязан отвечать, просто потому, что у меня такое воспитание. Я говорю, вот там бы не плохо сделать тишину после 11, неплохо было бы соблюдать правила дорожного движения, неплохо бы перестать ездить по встречной полосе. Вот это все я бы сказал, потому что в этом есть определенный смысла, а остальное мы получили в полной мере, в полной мере получили то, что мы видим на экране, на сцене. Поэтому только то, что я сказал.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Еще звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ - Здравствуйте. Вы знаете, меня давно мучает одна мысль о том, что мы просто обязаны избрать его в государственную дума, чтобы он составил там конкуренцию Жириновскому. Это был бы замечательный дуэт, по-моему.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да вот чтобы я был таким же расхрыстанным и так же говорил, и такой же дуэт, и в драку лез, чтобы я с одной стороны, он с другой, чтобы так было. Ну кстати, он совсем не прост Владимир Вольфович, совсем не прост, я абсолютно уверен, что он совсем другой в жизни и мы так на это клюем и голосуем за него и совсем он не прост. Он, по-моему, никогда ничьей просьбы не выполнил. Только все обещал.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Скажите, как на ваш взгляд, существуют какие-то по-настоящему зловещие черные сильные фигуры, которые дергают где-то там за ниточки? Или это миф? Наша привычка верить в какую-то закулису обязательно?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Вы знаете, что всегда в принципе, как мне кажется, народ и власть едины почти всегда к большому ужасу и это мы видим, и Германии помните как все это было, под какие аплодисменты, под какие крики "Браво", какое у нас было с Владимиром Виссарионовичем трогательное единение и мы не дергаем. Они не дергают, они исполняют волю большинства. Посадив в тюрьму богатого человека, исполняют волю большинства. Это можно делать только под аплодисменты. Нельзя это делать под молчаливый протест всего народа, под аплодисменты можно. Зная, что это будет одобрено это можно сделать, поэтому таких мрачных фигур нет, во время советской власти был очень популярен, так тайно меня слушали и крутили во всех этих пленках, в правительственных машинах и я иногда был, фигур зловещих не было. Как правило, я был даже у Подгорного дома, меня пригласила его дочка, меня привезли туда, я ему читал, не ему, там вся семья сидела, же не был диссидентом, я был сатириком. Он говорил: " А еще что-нибудь острее?" "Ну, вот это" - "А еще что-нибудь острее?" Я сказал тогда уже: "Я сатирик, я не диссидент". Потому что я не был действительно диссидентом, он, по-моему, был уже тогда в большом конфликте, но я понимал, что дома они все нормальные люди, не было никакого ужаса дома.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - А Суслов?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - С Сусловым никогда не встречался. Вот собравшись вместе выполняя какую-то волю то ли народа, то ли свою, то ли идеологии, скорее всего воля народа или идеологии, или воля народа и идеологии, и вот собравшись, вместе они неодолимы, они ужасны, результат голосования страшен, как суд. Советская власть состояла из судов, Райком партии, горком партии, общественный суд, все куда ты ни попадал - это был суд, и вот они решали и если бы тоже не было одобрения молчаливого не было бы этих судов. Видимо, одобрение было. Вот и сейчас все равно не такого ума чтобы быть страшными, здесь нужно какой-то полет фантазии, надо быть злым гением, надо таить какие-то такие планы, которые в результате расчетов и шахматных ходов приведут к взрыву. Не было такого, нет такого. Все просчитывается намного раньше, поэтому мне кажется, все в таком единении идет.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Еще звонок, пожалуйста. Алло здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ - Вы знаете только что прозвучал такое предложение в Думу вас избрать, значит, как выбрали Евдокимова, который пел "Тритатушки три-та-та" на эстраде и его значит в губернаторы. Что-то общее значит между вашей кандидатурой и этой будет. Дураков-то у нас много.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Вы хотели. Вы, собственно говоря, за этим пришли.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Я этого хотел. Причем она спорит не со мной, а с тем, кто это предложил. Нужно созвонись их между собой, чтобы они там договорились. Я в Думу не хочу, действительно чтобы не увеличить количество дураков, вы совершенно правы.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Еще один звонок, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ - Добрый день. У меня вопрос к Михаилу Михайловичу, вернее реплика. Михаил Михайлович, я немножко с вами не согласен в том, что сейчас нет места для сатиры. По-моему в нашем обществе столько идиотизма, что лучшей почвы для этого нет. Не кажется вам?
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Кажется, но просто такое количество людей этим занимается, тем, что вы сказали, и с трибуны и в передачах различных телевизионных ну огромное количество людей этим занимается и вы знаете так скажу, это вопрос не ко мне. Сатиру я очень уважаю, знаю что то такое, я немножко сложнее и жизнь немного сложнее. Не хочу я быть таким плоским двухмерным, который занимается сатирой бесконечно. Вот одна власть, другая власть, я непосредственно откликаюсь на удары жизни по голове, вот что бьет по голове, на то откликаюсь, если у меня в душе вдруг появляется нежность и любовь, я об этом пишу, живой человек на все реагирует, он не может хохотать непрерывно и быть язвительным, вот язву желудка, Нобелевская премия, вызывает микроб, появится микроб, получим язву, будем с ней бороться. Я прекрасно понимаю и чувствую, если вы смотрите программу "Дежурный по стране", я там постоянно откликаюсь на то, что меня задевает, но меня задевают и женщины, меня задевает и любовь, меня задевают и мужчины умные, с которыми я могу разговаривать, вот это жизнь и есть. Ну мы должны жить жизнью, невозможно постоянно Президент - Дума, Дума - Парламент, президент. Это получается плоско и глупо, надо что-то еще выдумывать, какие-то хорошие туфли, какие-то хорошие произведения, какие-то хороший слова, как-то расставлять слова по-другому, чтобы в результате страна вышла, чтобы нам никто не закачивал мы случайно попали на наши нефтяные запасы, не мы же их туда закачали, мы теперь живем за счет этих запасов и страшно гордимся, ну надо еще что-то более толковое, ну давайте, давайте все вместе, действительно я уже заговорил языком уличного движения, давайте вместе придумывать что-нибудь еще. Кроме извините меня сатиры и вечной борьбы либо одобрения власти, либо борьбы с ней, есть третий путь. Третий это и тот и другой. Что-то то, что нравится можно говорить да, это экономически будет развивать, то, что не нравится говорить нет, не нравится. Ну, вот и все. Потому что я сказал есть масса того, чем живет человек. И воспитание кроме всего прочего детей, и надо научить их читать и писать, они не должны быть тем, что мы получили, вот это бесконечное компьютерное нажатие кнопок, все-таки, как компьютерный мир поделился: десять гениев придумывают кнопки, и миллиарды их нажимают, только нажимают кнопки, придумали другие кнопки, и мы сейчас абсолютно тупо нажимаем, почему дети справляются с компьютером лучше, чем мы, да потому, что очень просто, нажимай на кнопки, вызывай на экран, нажимай на кнопки, вызывай на экран, скоро ты вызовешь и грамматику и арифметику, все , эти десять гениев вложили, давайте-ка присоединяться. Либо мы будем просто нажимать кнопки, либо как раньше и как нас сейчас любят, мы входим в число гениев, которые придумывают эти кнопки.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Это было программное выступление Михаила Жванецкого на радиостанции Эхо Москвы. Михаил Михайлович, наше время истекло, спешу вам сообщить горестную весть.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Ну это ваше время истекло, а мое надеюсь еще нет.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Наше эфирное время.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Да, ваше эфирное время.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Я вам благодарна бесконечно за то, что вы сегодня пришли. Прошу прощения за некие глупости, которые позвучали в эфире, ну вы же видите мы в прямом эфире, вы же любите свой народ.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Ну конечно. Так я и не понял, почему программа называется Дифирамб..
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Ну вот видите, наша слушательница тоже видимо не поняла, ну Бог с ней. Я еще хочу напомнить про концерт N3, надеюсь, я понимаю, про что вы будете общаться.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Не путайте номер концерта с датой. 5 ноября в концертном зале имени Чайковского.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Приходите, пожалуйста. Ну и еще я хочу сказать о том, что 5 том книжки должен выйти еще ваш, книжка, которая вышла из 4 томах, издательство "Время", почему так говорю, потому что у меня стоит четырехтомник, и я с нетерпением жду, когда появится новый.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Я же не пишу, я же собираю. Я собираю то, что наговорил, собираю, собираю, собираю.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Приходите к нам почаще.
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ - Спасибо.
КСЕНИЯ ЛАРИНА - Спасибо.
http://www.echo.msk.ru/
Док. 524130
Перв. публик.: 08.10.05
Последн. ред.: 21.11.08
Число обращений: 162
Жванецкий Михаил Михайлович (Маньевич)
|
