- Расскажите, о Вашей роли в "Деле о мертвых душах", какой вы ее видите?
- Ничего пока не известно, все рождается на съемочной площадке. Вот видите, сейчас: режиссер все знает, как будет снимать, но он в нас бросает такое зернышко, которое начинает всех будоражить, и у каждого артиста начинает работать свое воображение, интересно выслушать мнение каждого. Если бы Анну Андреевну, губернаторшу, я сразу нарисовала, как хочу сыграть - это одно, вариантов есть множество, но потом я приду, а Сережа Гармаш со своей фантазией скажет: "А давайте вот так сделаем", и это может родиться только здесь, сейчас, сегодня. И это очень интересно. Ну, конечно, текст остается гоголевский, плюс к этому автор, плюс воображение актеров и режиссера.
- Как Вы себя ощущаете в этих нарядах?
- В нарядах я была в кино только в "Дикарке", и то там небольшая роль, и то не в корсете. Шили замечательные мастерицы в мастерской Натальи Дзюбенко, это театральная мастерская, там все очень талантливые швеи, художники, закройщики. С такой любовью отделку, все эти зубчики, "розочки, фестончики" сделали. Много раз примерки были, сижу и вот как будто я всегда в нем ходила.
- То есть, всем костюмы шили индивидуально?
- Конечно, и мужчинам все сюртуки, фраки, женщинам - белье, платье шили все лето. Павел Семенович сказал: "Нина, ты родилась просто для этих нарядов. Тебе нужно играть роли Островского, Гоголя - той эпохи позапрошлого века". А я, к сожалению, очень мало в театре играла. Кроме Белотеловой, скажем, у меня и не было такой роли, чтобы я ощутила себя хотя бы купчихой. Жаль, что какие-то роли уже прошли мимо. Но в училище играла в отрывках Липочку, или Агафью - это мои роли, уж точно. В классике всегда играть интересно. Хорошо, что сейчас появилась тенденция возвращения к эпохе. Вот сейчас у Владимира Хотиненко сыграла в "Гибели империи", был прекрасный "Идиот" Бортко. Здорово, что не только сегодняшнее интересует, потому что надоедает уже то, что мы видим в жизни, да еще и на экране это смотреть. А вот чуть-чуть погрузиться, тем более в Гоголя, где полет фантазии такой, где благодаря экрану можно и сны увидеть, на сцене ведь не всегда есть возможность это показать по техническим причинам. А сейчас на экране при совершенстве денег можно сделать любой, даже фантастический сон.
- Вы чувствуете внутри что-то такое, что накопилось, и Вы готовы это выплеснуть на экран?
- Я всегда была жадная до работы. Если мне не предлагали ничего интересного в кино, я уходила в антрепризу, в театр. Это, правда, раньше было. Сейчас наоборот, времени не хватает на все. Можно браться за любую работу. Копилка жизненного опыта еще достаточно не растрачена, там еще много чего можно отыскать: и багаж опыта моей жизни, и увиденное, услышанное - все актерские наблюдения всплывают в памяти в нужный момент, поэтому еще много ролей не сыгранных.
- Что Вы скажете о Вашем партнере по фильму - Сергее Гармаше?
- В Сережу я давно влюблена, просто как в мужчину. И все его характеры, мужские образы - мне очень близки. У него все по-настоящему, в каждой роли он настоящий. И он из тех актеров, которые не щадят себя. Я обожаю таких партнеров. Он в игре и тебе дает очень многое, и себя не жалеет. Вот когда актер выдается полностью - это, наверное, самое в нашей профессии благодарное дело. Это не остается и зрителями не замеченным, потому что зритель видит, как работает артист на сцене, и тем же платит благодарно, а партнер тем более.
- Расскажите, пожалуйста, о Вашей роли в "Волкодаве".
- Вот видите, какая интересная у меня ролька, из серии маленьких ролей, которые очень интересны. Коля Лебедев, у которого я снималась в "Поклоннике", летом предложил: "Есть маленькая роль", но когда он рассказал, что это за роль, я сказала: "Коля, обязательно снимусь!". Это вождица племени, небольшая роль. Мы ее придумали вместе с нашим питерским автором сценария и романа Марией Семеновой. С Колей еще придумывали образ на ходу, с художником по гриму - грим придумывали, с художником по костюму - костюм. Снимали в замечательном месте в Словакии, в горах Татры, где были построены хижины племени. Там же находится озеро, которое находится под защитой ЮНЕСКО, где в жару температура плюс восемь, водятся какие-то необыкновенные рыбы, необыкновенные черви, которые в мире в единственном экземпляре, поэтому там везде охрана. Но нам разрешили снимать в горах, там чудный заповедник Ой, там здорово жили. После "Звезды", наверное, очень трудоемкая работа, мало кто берется за такую тему вообще, где не компьютерная графика, а по-настоящему: и техника, и разрывы снарядов, и ребята актеры выдают игру, не жалея себя. Вот и получился фильм, замечательный. И в "Волкодаве" Коля, когда мы приехали туда - съемки были, да! Я помню Таню Лютаеву, которая хоть и была в водолазном термостойком костюме, ей приходилось погружаться в холодную воду столько раз, ведь она играет лекарку, которую я как вождица племени веду на казнь, так как приговорила ее. Там такую клетку сделали, где она погружалась сначала в ней в воду, а потом эта клетка обрывается, и она оказывается в этом озере. Водолазы в это летнее время были одеты так тепло, что помимо своих водолазных костюмов была еще поддевка, а ей приходилось с Александром Бухаровым, который играет Волкодава в этой воде покупаться много дублей. Поэтому мы за них очень переживали, стоя на берегу в шубах, шкурах. Все по-настоящему было. Поэтому съемки проходили очень интересно, жаль что у меня там маленькая роль. Но в ней есть судьба, все про нее понятно: что за кадром, что после кадра будет. Вот я люблю такие роли - ёмкие, когда в них характер, судьба, вся жизнь за три минуты.
- Получается, Вы сейчас живете между Питером и Москвой?
- Да нет, я в Питере всегда. Бывают спектакли, когда мы приезжаем в Москву. Например, "Мужчина, постойте!", поставленный Виктором Краморовым, где мы играем вдвоем с Игорем Скляром очень хороший спектакль. Вот тоже, Игорь из тех актеров, как я сейчас говорила о Сереже Гармаше. Потому, что на сцене до седьмого пота работает. Не бережет себя, у него в прошлом году даже был инфаркт, и я думала, что вообще ему эту роль сейчас играть нельзя, потому что там все-все на психофизике выстроено, на самоотдаче. Я ему говорила: "Ты хоть вот здесь пощади себя", а он нет, все равно работает в полную силу. Спектакль поставлен по пьесе Птушкиной, но там очень много еще дополнено режиссером, нами. В общем, фантазия там тоже присутствует, поэтому мы очень любим этот спектакль, он про любовь, и играем уже давно, и все это время благодарим друг друга после спектакля и признаемся в любви. Вот это бывает редко и очень дорого.
- Вы уже ощущаете себя коренной жительницей, полюбили Питер?
- Вот, больше двадцати лет уже там. Сын мой теперь петербуржец, а я не то чтобы приросла уже к этому городу, его невозможно успеть изучить за одну жизнь, потому что он город-музей, город судеб, историй - то есть, там настолько интересно жить, что рассказывать о нем можно бесконечно. А по Москве я не скучаю, потому что часто здесь бываю - и на спектакли езжу, и на съемки. А потом, еще здесь с Александром Михайловым играем спектакль "Любовь - не картошка" по пьесе Лобозерова "Семейный портрет с посторонним". И там тоже играет Игорь Скляр, я, Зоя Буряк, Кира Крейлис-Петрова, актриса из Александриинки, Александр Саюталин, молодой актер. Тоже не похожий на артиста, в том смысле что это не плохо. Есть артисты - их сразу видно, что это артист. А есть мужики, которые не похожи на артистов, как Сережа Гармаш.
- Вы в профессию пришли в двадцать семь лет.
- Не рассказывайте всем. Мне "щаш шешнадцать". Да я шучу.
- А чем Вы занимались все это время?
- Много чем. Но я лишь занимала время до того, когда ты едешь на экзамен. Я жила здесь, рядом с Москвой, чтобы быть ближе, чтобы пополнять свои знания. Работала на суконной фабрике "Красный Октябрь", мы ткали платки. Я была сновальщица шестого разряда. И потом много чего делала: в клубе работала, директором Дома культуры, печи топила там сама. В общем, интересная была работа, когда впереди у тебя мечта. Любая работа пригодится в жизни, в познании всего. Я вообще люблю учиться, всю жизнь учусь.
- Как Вам работается с Сергеем Астаховым?
- Сережа Астахов не просто увлеченно относится к своей профессии оператора, он еще и актеру иногда подскажет, говорит: "Нина повернись вот так", или поправит что-то, или скажет тебе что-нибудь такое, что тебе потом пригодится. То есть, чисто профессиональные вещи. И вот у него одна операторская группа, он работает со своими ассистентами уже не в одной картине, они понимают друг друга с полуслова. И я слышу, какое у них общение с режиссером Павлом Лунгиным, у них такое взаимопроникновение. Они улучшают сцену, дополняя знаниями, так, наверное, и рождается кино, когда все в этом замешаны, когда вымешивает хозяйка тесто, добавляет туда щепотку ванили, щепотку соли, масла, и потом, когда запах идет по всей квартире, дети говорят: "Боже, как вкусно пахнет!", а потом, когда едят, говорят: "Как вкусно, как хорошо, как счастливо!", то есть, всего этого по чуть-чуть, и получается потом и вкусно и красиво. Вот хочется, чтобы наше кино таким получилось.
- Вы поступали пять лет в театральное училище. У Вас внутри была вера в то, что это Ваше, или настойчивость?
- У меня была сильная мечта. Она бежала впереди меня, и поэтому все то, что говорят: "Ой, как ты жила? Где ты жила? Как ты в туфлях бегала зимой?" - у меня не было сапог. Я говорю, ой, я даже не помню. А потом вспоминаю, и думаю, ну, это все было потому, что я все равно знала, что я поступлю. Потому, что у меня была такая мечта, и думаю, что Господь мне в этом помог. И я все благодарю Бога за то, что зрители меня благодарят. Я говорю, что это мои персонажи, образы, которые люблю, знаю изнутри. Те характеры, которые я играю, в основном это, конечно, современницы. Но когда работы бывают как, скажем, в "Мусульманине", ко мне после этого фильма подходили очень много людей, и причем, говорили почти все одинаковое: или я похожа на чью-то бабушку, или на чью-то маму. Или говорят: "Ой, вы знаете, а у меня" и начинают мне рассказывать про мою же роль, и я думаю: "Господи, как хорошо, что они ее поняли так, как понимаю ее я, и какой я хотела бы, чтобы она была". Это приятно слышать, конечно, но это никогда не надо забывать. Потому что, чтобы не ушла зрительская любовь, надо все время быть в форме, все время работать, и доказывать, что это так и есть. Тогда будет оправдана эта любовь. Я должна быть ответственна перед зрителем за эту любовь.
- Вам приходилось играть то, что Вам не близко?
- Приходилось, я редко называю эти роли, они были не мои, и даже не по вине моей. А допустим, режиссер требовал то, что мне было чуждо. Или он настаивал, чтобы я сделала так, как я не хотела. У меня есть такие две роли, я их не вспоминаю, и никто их не вспоминает. Поэтому пришел сейчас уже тот опыт, когда приходится выбирать. Нынче мне предложили роль, которая я поняла, принесет мне только вред, и тут как раз будет разочарование зрителей. Не то, чтоб она отрицательная, я люблю играть всякие такие роли, экстравагантные. Скажем, "Женская собственность" - там же есть характер, узнаваемость этого человека. Я же не стремлюсь только к положительным ролям, актеру хочется сыграть все. Но там была роль такая мерзопакостная, которую даже пропускать через себя не хочется, поэтому я отказалась. Лучше сыграть такую маленькую, крошечную рольку, которая будет интересна мне, зрителям, потому, что она новая во мне, зритель скажет, что не узнал меня, или что-нибудь новое добавит к моим тем образам. Этим летом, слава богу, роли были все разные: Мадам Грицацуева в "12 стульях", Вождица племени в "Волкодаве", дама из ХIХ века у Владимира Хотиненко и "Парк советского периода" Гусмана. Все героини их разных времен, разные характеры, разные сюжеты, разные жанры. И вот, "Мертвые души" - подарок судьбы. С Павлом Семеновичем я встретилась на коротенькой рекламной акции о противопехотной мине, когда двадцать лучших режиссеров мира снимали коротенькие сюжеты о минах на войне или в мирное время. Там играет Леша Серебряков, я и мальчик из госпиталя, который был без ноги. Я даже не видела этот ролик. Мы так работали хорошо, мне там так понравилось, но это был один день. А потом через какое-то время я Лунгина увидела на Выборгском фестивале, и он говорит: "Нина, а ты видела наш ролик?". Я говорю: "нет". А его показывали однажды ночью, и он получил приз за лучший короткометражный фильм. Вот только там мы и встретились. И когда мне принесли сценарий "Дела о мертвых душах", мне даже дали на выбор роли. Я сказала: "Не может быть! Такого не бывает". Потому, что там есть роли матери Шиллера, Коробочки и Анны Андреевны. Но я выбрала жену Городничего потому, что Коробочку я могу сыграть чуть позже, а во-вторых, потому, что Сережа Гармаш играет Городничего.
- Вы говорили, что профессия врачует. От чего она излечивает Вас?
- От всего. Например, сегодня я пришла на съемки, ничего не помню. А у меня столько проблем в жизни - я имею в виду всяких бытовых, а здесь я погрузилась совершенно в другую атмосферу. Я вхожу, в гримерной все начинается с баек, рассказов: у кого что где произошло. День проходит со скоростью звука. Так же, как в театре - перешагнешь порог, забыв все свои домашние дела, и вообще всякие: что в мире творится, в политике, на экране телевизора. В театре по-другому, там бабушек-билетерш увидишь, у тебя уже начинается другая жизнь, или на сцену выйдешь - другая история. Поэтому, даже когда больной артист выходит на сцену, он излечивается.
- У Вашего сына уже есть мысли о будущей профессии?
- Пока еще нет. В детстве мечтал быть как все: и пожарником, и артистом. Я бы хотела, чтобы это была какая-нибудь профессия, которая в нем уже сидит, чтобы она развивалась соответственно его внутреннему миру, его дарованию, тому, чем наградил его Бог. А не брал какие-то высоты, которые ему не свойственны. Вот на сколько он умеет прыгнуть, на столько и надо брать. А искусственно я ему не буду ничего навязывать, если я увижу - только помочь могу подтолкнуть. Пока жива-здорова буду помогать всю жизнь, а сама навязывать - нет. Это в детстве надо вести в музыкальную школу, чтобы он сам приобщался в жизни к тому, что он сам еще не понимает. А в шестнадцатилетнем возрасте нужно дать ему самому все-таки поразмышлять, чтоб потом не было обидно, или уходить, начинать что-то новое. Важно не ошибиться, на что ты способен.
- У Вас есть секрет хорошего настроения?
- Да, я смотрю на себя в зеркало утром (строит рожицу), и не пугаюсь, а хохочу, и настроение поднимается.
Ирина Штефанова
17.12.2004
http://www.peoples.ru
Док. 524152
Перв. публик.: 17.12.04
Последн. ред.: 22.11.08
Число обращений: 162
Усатова Нина Николаевна
|
