Александр Михайлов: Не хочешь испачкать брюки, не пугай клиентаНазад
Александр Михайлов: Не хочешь испачкать брюки, не пугай клиента
В годы "коммунистического рабства", как говорят ныне "демократы" валюта в СССР в почете не была. Наверное, лица американских президентов нам, воспитанным в духе пролетарской ненависти, не нравились. На черном рынке за доллар давали два рубля, а в зале суда до "пятнадцати лет".
И, тем не менее, тяга к вечно зеленому в обществе была неизбывная. "Они" покупали, "их" сажали, "они" выходили и снова покупали и их снова сажали. Доллар шел по кругу.
Еще лейтенантом, мой приятель из службы "валютчиков" принимал участие в задержании крупного валютчика-бестии хитрой и опасной.
Работали за ним день и ночь, собирая и документируя доказательства. Все шло своим чередом. Объект даже не предполагал, что время для него стало замедлять свой ход, и скоро он будет встречать рассвет часов на семь раньше, чем в Москве. И день будет сменяться ночью только два раза в год. То день, то ночь полярная. НоВыстроенная система его разработки дала трещину, в которую тот и ушел, оставив с носом несколько бригад наружной разведки поставив карьеру основного разработчика на край пропасти.
Не одна группа наружки моталась по адресам, пытаясь взять объекта. Но провидение пало на моего приятеля, который его вычислил в толпе, догнал, скрутил. Наверное от собственного страха публично при этом, походя "набил ему табло".
Валютчик был действительно крупный, но внешне маленький и тщедушный: плюнь-и развалится. Этакий, бальзаковский Гобсек. Однако заинструктированный амбал-красавец по жизни, но салага в чине младшего оперуполномоченного по службе, жестко взял его на улице Горького, скрутил и швырнул в машину. Потея от азарта и чувства выполненного долга, а может и, предвкушая тяжесть Ордена на груди, он мчал по столице сверкая, синим фонарем, издавая неприличные звуки клаксоном, чем вызывал восторг младенцев и пугал законопослушных граждан.
Но, въезжая во двор, не рассчитал траекторию. Багажником своей машины, словно фокусник он так изящно разбил две стоящие там конфискованные машины, что крупнейшая фигура в мире фарцы в буквальном смысле наложила в штаны и лишилась дара речи. Наибольший эффект на него произвели разбитые машины во дворе Лубянки. Заговорив после часа нервного молчания, он сдал всех "своих" изумленному следователю.
Потом за стаканом чая Гобсек поделился, сформулировав свое признание коротко и емко: "Я видел, что вы сделали со своими машинами... Если вы свои машины не бережете, то что бы вы сделали со мной".
Его слова стали пророческими - валютчик получил на полную катушку: тогда с ними не церемонились.
