|
|
Михаил Федотов: ЕМУ СКАЗАЛИ `ПОШЕЛ!`, А ОН СКАЗАЛ `ПОЕХАЛИ!` О чем подумает космонавт Батурин, пролетая над Кремлем
Назад
|
Михаил Федотов: ЕМУ СКАЗАЛИ `ПОШЕЛ!`, А ОН СКАЗАЛ `ПОЕХАЛИ!` О чем подумает космонавт Батурин, пролетая над Кремлем
|
К числу тех, кто был удивлен решением Батурина лететь в космос, я не отношусь. Напротив, для него подобный шаг вполне логичен, если учесть особенности биографии и характера.
Возьмем биографию. Двадцать лет назад, когда ко мне молодому преподавателю, пришел сдавать экзамен по государственному праву студент Батурин, за его плечами уже были и учеба в МФТИ, и работа в советской космической программе, и неудачная - по причине неважного зрения и высокого роста - попытка быть принятым в отряд космонавтов. Юриспруденция стала для него вынужденной отдушиной. Впрочем, не единственной: одновременно с учебой в юридическом институте Юра получал образование на факультете журналистики МГУ. Устойчиво сидеть на двух стульях он умел уже тогда. Правда, узнал я об этом много позже, когда в его коллекции было уже три диплома, поскольку даже самых близких людей он не считал без нужды посвящать в свои дела. Не то чтобы скрытничал, просто избегал обычного трепа как пустой траты времени.
Потом, в Кремле, эти черты характера сослужили ему недобрую службу. В глазах особо ревностных блюстителей президентских интересов его внутренняя сосредоточенность воспринималась как скрытность, убийственная отточенность оценок и формулировок - как издевка, последовательное дистанцирование от участия в сомнительных операциях - как трусость и чистоплюйство, нежелание водить дружбу с теми, кто предлагал ему свое покровительство, - как высокомерие. На самом же деле он просто добросовестно выполнял свою работу и одновременно как бы со стороны наблюдал за ней, за собой, за другими участниками процесса управления страной, ни на минуту не переставая быть исследователем, собирателем "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет".
И как всякий нормальный ученый-экспериментатор, Батурин не чужд некоторой бесшабашности в постановке своих экстравагантных опытов. Во второй половине восьмидесятых мы вместе рискнули - наперекор всем порядкам и инстанциям - сочинить, издать и протащить через парламент закон СССР о печати. Эксперимент удался, хотя велика была вероятность и другого исхода, при котором нас, как минимум, повыгоняли бы с работы.
А идея полета его не покидала. Добродушное президентское "добро", с одной стороны, превращало "космический вояж", как его окрестили завистники и ненавистники, в особо важную государственную миссию - инспекцию станции "Мир" для решения на высшем уровне вопроса о ее дальнейшей судьбе. Но, с другой стороны, оно означало конец кремлевской карьеры Батурина и рождение нового маршрута политической ссылки - не в монахи, как в старину, не в послы, как обычно, а в околоземное пространство. Правда, до последней минуты мы не исключали того, что в какой-то момент некий могущественный доброжелатель снимет телефонную трубку и выдернет Юру из экипажа - наперекор здравому смыслу, наперекор тяжелейшим тренировкам и громадному напряжению сил, затраченных на освоение космической премудрости, наперекор всему и вся. Выдернет, чтобы изменить маршрут ссылки на более привычный - в никуда. (Впрочем, что значит "в никуда" для действительного члена Академии военных наук и доктора юридических наук, автора многочисленных трудов по международным отношениям, компьютерному праву, национальной безопасности, СМИ и т.д.).
Сейчас, когда читатель пробегает эти строки, мой друг летит над Землей,
скорчившись в три погибели в своем ложементе. Ему трудно, но он знает, от чего он улетел и к чему, к кому он прилетит. Когда-то давно мы начали, да так и не завершили книгу "экзотические проблемы права". В ней предполагалось, среди прочего, глава о гражданстве детей, рожденных в космосе. Саша Батурина родилась на Земле, но неделю назад мы вместе провожали ее папу в Звездном городке. Так круг замкнулся. Многие тогда передавали Юре конверты с записками. Может, то были послания Всевышнему или письма родственникам, работающим на Байконуре. Конверт Фонда ИНДЕМ ("Информатика для демократии") завалился за подкладку и остался в Москве. Но Юра знает, что там написано: "Ждем твоего возвращения. Сатаров, Краснов, Федотов".
Михаил Федотов,
доктор юридических наук,
Чрезвычайный и Полномочный посол
Источник: "Общая газета", 1998, 13-19 августа, N 32.
viperson.ru
Док. 550316
Перв. публик.: 17.08.98
Последн. ред.: 01.12.10
Число обращений: 0
Профиль
|
|
|
|
|
