Михаил Ланцман: `Технология власти Юрия Батурина`Назад
Михаил Ланцман: `Технология власти Юрия Батурина`
"Что-то физики в почете,
Что-то лирики в законе"
Борис Слуцкий
Незатейливый диспут между физиками и лириками за пальму интеллектуального первенства, открытый с легкой руки Бориса Слуцкого во времена хрущевской оттепели, нашел неожиданное завершение через тридцать лет. Только не на подмостках Политехнического музея, а на политической сцене, где в роли независимого арбитра выступил уже другой Борис - Ельцин. Спор завершился сокрушительной победой физиков. Лирики, плотным кольцом окружившие президента России в начале его политической карьеры, не удержали завоеванных позиций. Один из них - депутат-державник Сергей Станкевич - получил отставку президента без учета прошлых заслуг. Другой конституционалист Олег Румянцев - оказался выкидышем большой политики, так и не родившись в обличье российского Мэдисона. Между тем физик Евгений Савостьянов, заброшенный Гавриилом Поповым на руководство московским управлением КГБ, благополучно пережил все реформы "тайного приказа".
Еще более головокружительная карьера у физика Андрея Батурина: за 3 - 4 месяца - от телевизионного консультанта до помощника президента по национальной безопасности. Наблюдать за успехами физиков на политической сцене на фоне собственных неудач лирикам тем более обидно, что их оппонентам не пришлось продираться сквозь "мордобой" предвыборной кампании и отвоевывать место под солнцем в парламентских сварах. Физики прошли в большую политику как бы с черного хода.
Тем не менее победа физиков в борьбе за влияние на президента вполне закономерна. Опыт изучения точных наук помог им более хладнокровно пережить период "головокружения от успехов", избежать искуса возвеличивания исторической значимости собственной персоны. В лириках же, следуя терминологии Льва Гумилева, похоже, сконцентрировался дух пассионарности. А пассионарии согласно теории покойного Льва Николаевича долго не живут. Если же, как в случае с гг. Станкевичем и Румянцевым, дух вселяется в неподготовленную телесную оболочку, то "подопытные кролики" истории не в силах даже претендовать на роль ярких комет, тихо загнивая на обочине. Мечтания о судьбах нации, о Кирилле и Мефодии, о лаврах Мэдисона не выдержали конкуренции с трезвым расчетом и познаниями в естественных науках.
Профессиональные навыки физиков предопределили кажущуюся на первый взгляд подозрительной их тягу к силовым структурам власти. Системы, построенные по военному образцу со строгой иерархической структурой, представляют собой идеальную модель, где действуют законы ньютоновской механики, в отличие от размытости и неопределенности систем правительства и парламента. Найдя подходящую нишу в силовых структурах, физики сберегли свой тонкий аналитический аппарат от тлетворного влияния никчемных дебатов и непредсказуемых шатаний то к монетаризму, то к протекционизму.
В первых интервью после назначения на пост помощника президента по национальной безопасности Юрий Батурин очень скромно очертил круг своих полномочий, назвав себя простым исполнителем, рабочим политической сцены. Независимые эксперты объяснили выбор президента абсолютной лояльностью г-на Батурина. Однако за кадром остались побудительные причины, заставившие физика-политолога стать официантом по обслуживанию президентских заказов. Завесу над тайной приоткрывает публикация г-на Батурина в одном малотиражном научном издании.
Сборник с несколько интригующим еще неискушенного советского читателя названием "Власть" (издательство "Наука", 1989 г., тираж 6700 экз.) был подготовлен в лаборатории философских проблем политики Института философии АН СССР, где в то время работал г-н Батурин. Авторский коллектив сборника поставил себе цель, судя по предисловию, "ввести в наше научное сознание философское понятие власти". Действительно, актуальность темы не вызывала сомнений.
Нефилософское понятие власти было прочно внедрено в ненаучное подсознание советских граждан как на бытовом, так и на сакральном уровне. Авторы предприняли попытку секуляризации темы на основе западных политологических разработок.
Статью г-на Батурина "Власть и мера" ("точные методы" в англо-американской политологии) отличает прежде всего от других публикаций ее прикладной характер. Автор, анализируя системные модели власти, как бы примеряет их к родной почве. "Существует несколько причин нарастания интереса к системному анализу власти, - констатирует г-н Батурин. - Практическая цель - дать возможность "разворачивать" развитие политической ситуации в обратном времени, от следствия к причине... После такой ретроспективы полученные модели можно будет использовать для "разворачивания" ситуации в будущее время, т.е. обнаруживать кризисные факторы заранее... Способы решения этой задачи меняются в зависимости от доминирующего типа политического мышления". Автор выделяет две доминанты политического мышления - с одной стороны, крайний рационализм, с другой - практический опыт, наитие, интуиция. Между двумя крайними типами необходимо найти золотую середину. Представители точных наук, по мнению г-на Батурина, "с большей, нежели гуманитарии, готовностью встают на путь, ведущий к золотой середине".
При анализе категорий власти автора привлекают модель власти как ресурса (товара) и каналы трансформации политического ресурса в политическое влияние. В первую очередь необходимо провести переоценку стоимости ресурсов, выявить среди их многообразия действительно властеобразующие ресурсы. "Ближе других приближена к реальности модель власти как контроля над значимыми ресурсами через обладание с ограничениями". Автор задается вопросом, какова должна быть степень контроля, чтобы можно было говорить об обладании властью. И не находит ответа ни в одной из предлагаемых англо-американскими политологами моделей, поскольку в них отсутствует "проблема того, как связаны контроль ресурсов и распределение влияния", иначе говоря, технология обмена. Г-н Батурин выявил недостающий компонент: "требуется еще включение в модель наблюдателя". Наблюдатель "видит и может определить значимые политические ресурсы, от которых зависит распределение власти, а также фиксирует влияния, т.е. устанавливает проявления власти".
Таким образом уже в 1989 году г-н Батурин определил свое место в будущей политической элите. Место скорее не рабочего сцены, а постановщика мизансцен. Первая постановка - создание научного совета при Совете безопасности РФ. Приватизация политических ресурсов, доставшаяся новым центрам власти (президент, правительство, парламент и т.д.) от прежнего хозяина (КПСС) по всей видимости еще далека от завершения.
Источник: "Сегодня", 1994, 3 февраля.
Письмо главному редактору газеты "Сегодня", направленное в порядке права на ответ:
ЛИРИКИ В ЗАКОНЕ
Законы лирики предопределяют непостижимую эффективность четвертой власти в описании технологии любой другой власти с порядковым номером от 1 до 3. Ярким примером этого служит статья г-на Ланцмана на последней полосе газеты "Сегодня" за 3 февраля с.г.
Обильно цитируя сборник философских очерков "Власть", г-н Ланцман убедительно доказывает, почему физиков так тянет в силовые структуры власти. Строгая военная иерархичность, мол, им ближе и милее "размытости и неопределенности систем правительства и парламента". Дабы не нарушать строгость доказательства, автор почему-то не замечает, что на тех же, неплохо проработанных им страницах говорится о пользе именно размытых, приблизительных математических моделей.
Свидетельствуя тем самым свое (а цитировалась, прошу прощения, именно моя статья) уважительное отношение к приблизительности как к способу адекватного отражения действительности, я не вижу ничего страшного в том, что:
1) цитаты из книги г-н Ланцман несколько видоизменяет, хотя и стaвит кавычки;
2) мне приписывается работа в Институте философии АН СССР - этого никогда не было (но ведь приглашали!);
3) головокружительность карьеры оценивается в три-четыре месяца, а не в семь (мелочь, на которую даже неудобно обращать внимания, но, с точки зрения физика, погрешность измерения в данном случае сопоставима с результатом):
4) выпускника Физтеха признают физиком, а выпускника журфака лириком не считают (но это уже проблемы моего родного факультета журналистики МГУ);
5) имя Юрий по ходу рассказа меняется на Андрея, и я незаметно превращаюсь в телекорреспондента, известного своими репортажами из горячих точек бывшей Югославии (в конце концов, некоторые путают температуру кипения с прямым углом, бывает);
6) в политологический обиход вводится понятие "официант по обслуживанию". Даже правильно. Ведь официанты всегда считают довольно приблизительно (но что интересно - итоги никогда не занижают);
7) "создание научного совета при Совете безопасности РФ" приписывается "постановщику мизансцен", никакого отношения к указанному научному совету не имеющему.
Но есть одна вещь, которую просто необходимо опровергнуть. Борис Слуцкий писал не о "лириках в законе", а о "лириках в загоне". Хотя в найденном г-ном Ланцманом термине тоже есть глубокий смысл, если применять его к лирикам, имеющим юридическое образование, либо написавшим по крайней мере один закон. Но все же по отношении к мысли поэта такая подмена выглядит несколько вольной.
