Многоэтажка в районе метро "Октябрьское поле". Массивные решетки на окнах. Первый этаж. Огромная железная дверь, за которой "спрятались" сразу две квартирки. В одной из них живет двукратный олимпийский чемпион Игорь Стельнов. Несмотря на внешнее нагромождение металлических конструкций, квартира Игоря Анатольевича всегда открыта для друзей. Не успевают уйти одни гости, как уже звонят другие. Стельнов - хозяин радушный. Люди к нему тянутся. Да и он, это видно, от общения со своими гостями получает удовольствие... Наша беседа с Игорем Анатольевичем происходит в маленькой уютной кухоньке. Стельнов, от которого только что ушли очередные знакомые, стоит возле раковины и намывает чашки. При этом напевает: "Когда весна придет, не знаю...". Душевно, даже хочется подпеть. Да и вообще Стельнов оказывается на удивление доброжелательным человеком. Открытым. Что по нашим временам - большая редкость.
"Умирать совсем не хочется"
- Игорь Анатольевич, у нас не так давно в журнале было напечатано интервью с Андреем Хомутовым, где он сказал: Стельнов - игрок недооцененный. И это при том, что вы двукратный олимпийский чемпион, чемпион мира, Европы, многократный чемпион страны! А вы как оцениваете свою карьеру, жизнь?
- В целом, наверное, доволен. А, вообще, сложно говорить: удалась или не удалась. Это все относительно. Смотря с кем сравнивать. Например, есть у человека собственные яхты, виллы, дворцы. Кажется, вот это - успех. И вдруг у него что-то происходит со здоровьем. И уже ничего не надо. А хочется, наверное, просто быть здоровым. Хочется просто пройтись босыми ногами по росе. Правильно ведь?
- Правильно.
- Вот я тебе один пример приведу. У нас в молодежной команде ЦСКА был один хороший товарищ - Володя Корженко. Однажды по телевизору показали знаменитую гимнастку Мухину, которая из-за тяжелейшей травмы оказалась прикованной к инвалидной коляске. Она сидела в ней, пополнела здорово. И Володя тогда, глядя на нее, сказал: "Вот была Мухина чемпионкой, завоевывала награды, а теперь сидит в коляске. Беспомощная. Мне кажется, что лучше уж не жить, чем быть в таком положении". И буквально в этом году или через год Корженко падает на тренировке, ударяется головой о борт и ломает себе позвоночник. Все понимали, что он скоро умрет. А с Андреем Хомутовым они были друзьями, из Горького в ЦСКА вместе приехали. И как-то Хомутов поехал к Корженко в больницу, проведать его. А это было весной, в мае. Володя лежит у себя в палате и только может, что смотреть в окно. "Я, - говорит, - себя совсем не чувствую". А потом добавляет: "Помнишь, я про Мухину говорил, что лучше такой не жить. А теперь понял, что даже просто лежать, не двигаясь, и только смотреть в окно, видеть день, ночь, как зелень цветет, и то хорошо. И умирать совсем не хочется"... Это к разговору, доволен я своей жизнью или не доволен.
- Но если бы была возможность что-то изменить в своей жизни, изменили бы?
- Я бы, наверное, более серьезно относился к хоккейной карьере. Профессиональнее, что ли. Не разменивался бы по пустякам. Честно говоря, думал, что хоккейная карьера будет долгой. Что впереди еще много чего будет. Надеялся обойтись без травм. В общем, не думал я, что все так быстро закончится. Как одно мгновение. Поэтому надо беречь это. Дорожить.
- Вы сказали про травмы. Их много было?
- Да не очень. У меня проблемы с коленями были. Как их повредил в 1985 году на первенстве мира, так они потом о себе периодически напоминали. Помешали, в частности, выступить на чемпионатах мира в 1989 и 1990 годах.
- А проблемы с глазами?
- Это еще по юношам началось. Потом кто-то объяснил: когда я стал бурно расти, слишком быстрое физическое развитие негативно сказалось на зрении. Пришлось играть в контактных линзах.
- Линзы в те времена были хуже по качеству, чем сейчас?
- Да нет, такие же. Просто могли выпасть в самый неподходящий момент.
- Выскакивали во время игры?
- Бывало.
- И что вы делали?
- Продолжал играть - линзу на льду вовек не сыщешь. Несколько раз терял. Я же не совсем слепой. Сориентироваться можно было.
- Я слышал, что вы как-то себе линзами глаза обожгли. Правда?
- Моя бабушка однажды перепутала раствор и налила уксусной эссенции в емкость, где линзы были. А я их надел и сразу же обжег глаза. Операцию делали. А позже - повторную. У Святослава Федорова в клинике.
Такси и Катарина Витт
- Какой момент своей карьеры игрока вы считаете лучшим?
- Так сразу сложно ответить... Наверное все-таки Олимпиада в Сараево, в 1984 году. Потому что она первая была.
- Сильно волновались перед той Олимпиадой?
- Вообще не волновался. У меня было впечатление, что как будто играю в молодежной команде. Никакой "трясогузки". Сейчас понимаю, почему.
ДУБЛЕНКА В ПОДУШКЕ
- Ехали мы командой ЦСКА из Риги. На поезде. У нашего Лехи Гусарова жена как раз оттуда. Его теща передала для дочери дубленку. Причем зашила ее в обычную белую подушку. Доехали мы до Москвы. Конечно, выпили немного дорогой. И вот, пора выходить, Гусаров берет подушку. А проводница как вцепится в нее! Гусаров не отдает. Та начинает орать: верни подушку на место. Леха объясняет, что подушка - его. В общем, поднялся страшный шум, на который и тренеры прибежали...
- Почему?
- Наверное, тогда не чувствовал такой ответственности, которая пришла уже позже. Вот старшие товарищи ощущали ее, а у меня еще была юношеская бесшабашность. Конечно, хотелось не опозориться перед своими родными, друзьями, знакомыми. Но все воспринималось достаточно легко.
Игроки ХК МВД прислушиваются к мнению тренера Стельнова
- Что вспоминаете из той Олимпиады?
- Перед решающей игрой с чехами у меня поднялась температура. А у нас оставалось только пять защитников. Поэтому пришлось раздеться на игру. Меня всего обкололи. Правда, после всех этих укольчиков чувствовал себя нормально. И только в самой концовке меня повело: голова закружилась, в глазах потемнело. Видно, действие уколов стало ослабевать. И за 3 минуты до конца ребята доигрывали уже без меня. А после победы команда, разумеется, начала праздновать. А я, представляешь, даже выпить не мог. Пригубил, но напиток что-то сразу обратно пошел. Из-за лекарств. Поэтому всеобщему веселью не мог поддаться. Лежал, и так было тоскливо - все гуляют, а я вроде
как не при делах. То есть, получилось без концовки. Как раньше шутили: "За что ты любишь хоккей? За то, что после него!"
- Ну а в 1988 году на Олимпиаде в Калгари концовка была?
- Еще какая. После празднования той победы мы проснулись с моим другом Лехой Гусаровым в такси. Непонятно в каком месте. Причем в такси с нами была еще какая-то женщина. Леха на нее с утра посмотрел и говорит: "Так это же Катарина Витт, фигуристка!" Я ему: "Да быть не может!" Так, может, чуть похожа была на Катарину. Посмотрели мы у себя по карманам - пусто. Попросили таксиста отвезти нас в Олимпийскую деревню, сказав, что там ему деньги отдадим. Мы, правда, боялись, что все наши уже уехали. Кто знает, сколько времени мы с Лехой прогуляли? Но, слава Богу, все были на месте, продолжали праздновать победу.
- Правда, что в случае победы в Калгари Тихонов пообещал игрокам первой пятерки, что отпустит их в НХЛ?
- Да. Для них это было серьезной мотивацией.
- Как восприняли в команде побег Могильного в Америку?
- Сначала, конечно, все удивились - уж больно неожиданно все произошло. Но потом, когда прошли первые эмоции, все уже воспринималось по-другому. Я ведь однажды, уже после того, как Могильный уехал, встречался с ним. Посидели, поговорили за жизнь. И он мне многое рассказал. Как жил в Москве, когда его из Хабаровска в ЦСКА пригласили. Рассказывал, что кушать порой было нечего. С деньгами пусто. Приходилось их как-то доставать. В общем, натерпелся здесь парень. Мне стало понятно, почему он так хотел сбежать.
- А вам когда-нибудь предлагали поступить так же?
- В 1982 году молодежный чемпионат мира проходил в Канаде и США. Какие-то дядечки ко мне и к Славке Хализову подходили, предлагали остаться.
- И вы как отреагировали?
- Для нас вообще это было дико - взять и сбежать. Даже мыслей таких не возникало.
С Сергеем Стариковым
- О лучшем моменте в вашей карьере мы поговорили. А что скажете про худший?
- Худший... Да, был. Не то что худший, а очень неприятный. Даже нелепый. Какой-то осадок до сих пор остался. Это Кубок Канады 1987 года. Последняя игра с канадцами. Там оставалось совсем чуть-чуть до конца третьего периода. Счет был 5:5. И тут начинается атака канадцев. Они с нарушением правил убирают наших нападающих. И нам забивают шестую шайбу.
- Чего вы в жизни больше всего боитесь?
- Наверное, смерти близких людей. У меня сейчас растут два сына. Оба студенты. Еще успевают подрабатывать. О них всегда беспокоюсь.
- А еще?
- На самолетах не люблю летать.
- Почему?
- Дискомфорт. Возникает чувство незащищенности. Иногда перед полетом хочется чего-нибудь принять. Если это сделать, уже не страшно.
- В России сейчас вам приходится часто летать. Не будете же вы все время выпивать перед полетом?
- Да уж. Так можно и спиться...
Авария на велосипеде
- Я недавно разговаривал с Иваном Авдеевым, который в конце 1980-х играл в Швеции. У него остались крайне неприятные впечатления об этой поездке. Рассказывал, что к русским там относились очень плохо. Когда Авдеев получал шайбу, то его же игроки разъезжались по бортам и смотрели, что он будет делать. А чужой игрок однажды ему даже через сетку ворот клюшкой между глаз засветил. У вас в Швеции было что-нибудь подобное?
- Нет. Отношение ко мне было обалденное!
- Наверное, потому, что в 1987 году на чемпионате мира в Вене сборная СССР помогла шведам занять первое место, а вы забили шайбу в ворота их главных конкурентов чехов?
- Они, конечно, об этом помнили. И относились с большой теплотой.
- Расскажите историю про то, как вы однажды в Швеции Новый год отмечали.
- Я тогда собирался в Россию уехать. Хотел праздник дома отметить. Но руководство "Рёгле" (шведский клуб, за который выступал Стельнов - прим."РХ+") попросило остаться. Наверное, шведы боялись, что могу и не вернуться. Хозяин нашего клуба, который был вторым по богатству человеком в Швеции, после президента "Мальме", дал мне "зеленый свет" - празднуй, говорит, как посчитаешь нужным. Вообще-то, я не хотел особо светиться. Деньги были, решил спокойненько посидеть в ресторане. Но завелся, и понеслась. Разошелся слух, что русский хорошо погулял на Новый год. Для шведов, конечно, потраченные мной деньги были серьезными. Хозяин наш тоже удивился, но мне их компенсировал. В конце концов, договоренность-то выполнена - остался, не уехал...
- После ЦСКА в Швеции нагрузки, наверное, несопоставимые были?
- Это точно. Проходим в Швеции предсезонку, а я ее даже не почувствовал. Раза в три нагрузки были меньше. Как будто в пионерском лагере побывал. Может быть, для шведов тогда это было нормально, а для нас - разминка. Вообще, их тренировки можно сравнить с нашей зарядкой. Я все время думал: ну вот, сейчас начнется что-то серьезное - нет, не начиналось.
- А в ЦСКА что для вас было самым тяжелым в тренировочном процессе?
- Когда стал постарше, тяжело давались кроссы. А одну тренировку мы прозвали "Сантьяго" - в честь стадиона в Чили, где людей расстреливали. Мы занимались легкой атлетикой. Сначала бежали четыреста метров, потом шестьсот и так далее. На выносливость. Особенно тяжело было перенести эту тренировку после выходных. А ее, как назло, после них и давали. Проверяли, кто как отдыхал.
Игорь Стельнов с коллегами по ХК МВД принимает благословление на "Балашиха-Арене"
- Говорят, что в Швеции вы как-то умудрились на велосипеде в аварию попасть. Это правда?
- Ага. Сначала, кстати, мне дали машину. Разбил. И тогда выдали велосипед. И вот еду на тренировку, а на дороге гололед. Меня занесло, врезался в какую-то машину. Прихожу с велосипедом на тренировку, а там все стоят и ржут. Оказывается, они уже где-то услышали, что русский на велосипеде в аварию попал.
Знаю, что когда вы еще были в Швеции, поступило предложение поиграть в НХЛ. Почему не получилось?
У меня действительно был вариант с "Виннипег Джетс". Знакомый агент все это устраивал. Только попросили немного "подрежимить". Но так получилось, что как раз в то время в моей жизни наступила черная полоса.
- В чем заключалась эта черная полоса?
- Все началось еще с того, что в 1991 году я себе прожег линзами глаза. Прошел через две операции. Потом был развод с женой. Отец у меня умер, бабка с дедом. А потом еще и мать убили во время ограбления квартиры. И все это в три года вместилось.
- Не думали, что кто-то вас сглазил?
- Да нет. У некоторых черная полоса по десять лет идет. Так что я еще, получается, легко отделался.
А где деньги?
- А у вас был период в жизни, когда денег совсем не было?
- Конечно, был. Одно время мы с матерью сидели и ели одну картошку с селедкой. Это как раз в 1991 году было. И где-то с ноября по апрель сидел дома без дела. С женой уже тогда не жил. Батька был парализованный. У бабки рак обнаружили. Она вместе с дедом в деревне в Смоленской губернии жила. Мать одна работала. И моталась туда-обратно. Она работала на заводе, а чего там платили-то? И вот мать как-то сидит, плачет и говорит: и так тяжело, а тут ты еще пьешь. Сказала, что не справляется. И только тогда я задумался - а где же деньги? Вроде всегда были, а тут и не осталось. Но я тот момент безболезненно пережил. Потому что обратился к своим друзьям. Их, конечно, много не бывает. Но они тогда здорово помогли. Не то, чтобы ходил и попрошайничал, нет. Просто в критический момент не остался в одиночестве.
- Кто вам тогда помог?
- Прежде всего, два моих близких друга. В хоккее это Алексей Гусаров, а в жизни - Андрей Сафронов. Мы с Андреем Николаевичем в одну школу ходили, учились в одном классе. А когда уже он стал одним из руководителей ХК МВД, предложил мне работу в клубе.
- В ХК МВД вы работаете с момента основания клуба. Были поначалу проблемы в отношениях с игроками?
- Опыта тренерского и впрямь практически не имел. Но больших проблем не возникало - засучил рукава и вперед, за работу.
- Известно, что в команде вы несете ответственность за работу с защитниками. Скажите, чего, на ваш взгляд, в сравнении с вашим поколением, не хватает игрокам обороны сейчас?
- Дворового хоккейного воспитания, думаю... Знаешь, как раньше было? Когда учились классе в пятом-шестом, вместе с Сафроновым мы построили не одну, а две хоккейных "коробки". Одну во дворе на улице Тухачевского, другую - около школы на Народного Ополчения. Натаскали каких-то щитов со стройплощадок - ими рабочие что-то там загораживали - организовали борта. Интересно было.
ПОВТОР ОТ ХАРЛАМОВА
- О Харламове все вспоминают хорошее. Это был, действительно, настоящий человек. И к нам, молодым, относился хорошо. Мог деньгами помочь. Однажды собралось нас человек пять в ресторане в Архангельском. А нам до этого подарили какие-то хрустальные рога за первое место в турнире. Ну мы их и продали рублей за 50. Заказали себе стол. Но деньги быстро кончились: надо же было девчонок угостить, в оркестр подбросить. В общем, все как полагается. Сидим, смотрим на остатки "пиршества". Вдруг видим, несут нам все то, что мы в первый раз заказали. Повторяют заказ. Мы смотрим, ничего не понимаем. Не надо, говорим, нам этого. Официант отвечает: "Не волнуйтесь, оплачено". Оказывается, это Харламов зашел в ресторан, увидел, что мы сидим как бедные родственники, и попросил нам повторить заказ. И все оплатил.
- Почему сразу две? Неужели одного катка мало?
- Конечно, мало. Желающих играть в хоккей тогда знаешь, сколько было? Вот, чтобы всем места хватало, и сделали две "коробки".
- Лед сами заливали?
- Когда шланг подтащишь, когда ведрами - сами, конечно...
- Знали тогда, что в вашем районе живут известные хоккеисты Евгений Мишаков и Владимир Брежнев?
- Там еще Александр Павлович Рагулин был. Знали все, но вживую их на улицах никогда не видели.
- Кто из мастеров для вас, ребят с Хорошевки, был главным кумиром?
- Харламов - без сомнения.
- На льду его видели?
- В те годы попасть на хоккей было не так просто - билет не достать. Мы если и ходили на стадион, то, как правило, на матчи команд первой лиги. Там Харламова, естественно, не было. Но я с ним в итоге все-таки пересекся. В 1980-м в команду мастеров ЦСКА попал.
- На тренировках выходили против Харламова?
- Случалось, конечно. Мы, молодые, за ним с раскрытыми ртами наблюдали, каждое движение ловили. Удивительное сочетание хоккейного таланта и исключительных человеческих качеств...
- В ЦСКА вы вообще-то в каком возрасте пришли?
- В пять лет. Тренировал нас Виктор Иванович Мансуров, очень хороший человек, практически вторым отцом нам был. Мы его Дедом Морозом, помню, называли. До 15 лет вел нашу команду.
- Кроме вас кто-нибудь из группы добился признания в хоккее?
- Да, Серега Агейкин выбился.
- Погодите: если вы с пяти лет в ЦСКА тренировались, то зачем было во дворах "коробки" строить?
- Очень просто: мы болели хоккеем, целыми днями пропадали на катке. Тренировка, двор и обратно - по такому маршруту бегали.
- В команде мастеров вас, надо полагать, в основном Юрий Иванович Моисеев "подтягивал".
- Да, он постоянно занимался с молодежью. Гонял нас прилично - Юрий Иванович был тренер требовательный, но справедливый. И отличный психолог -чувствовал каждого, как подойти, что сказать.
- В школе у вас из-за хоккея проблем не возникало? Все-таки учеба с тренировками и играми плохо сочетается.
- Один раз только, да и то не считается. Я тогда за команду 1960 года рождения должен был на финал первенства Союза ехать (с ребятами на три года старше Стельнова - прим. "РХ+"), но не поехал - из школы не отпустили. У нас школа была очень серьезная, образцовая. Учителей до сих пор добрым словом вспоминаю: Ирину Михайловну - физику вела, Елену Николаевну, классного руководителя и учительницу математики. Правда, в девятом классе я собрался было от них уходить в школу рабочей молодежи - хоккей все-таки был важнее. Но школьное руководство меня оставило. Разрешили приходить, когда могу.
- У вас очень любопытное соотношение достижений: два олимпийских чемпионства и только одна победа на мировом первенстве. Как так вышло?
- В 1985-м я до конца чемпионат не доиграл - травму получил. А через два года мы оказались жертвами формулы чемпионата - ее специально придумали, чтобы русские перестали все подряд выигрывать. Ни одного матча мы тогда за весь турнир не проиграли и остались вторыми! А шведы, у которых было, кажется, три поражения, в финальном раунде взяли, да и "выстрелили". Обидно было, что и говорить...
- Вы сказали, что в сложные времена вам помогли друзья. А были те, кто отвернулся?
- Конечно. В такие моменты все и проверяется. Кто-то потихонечку из моей жизни скрылся. Но, вообще, мне грех жаловаться. Со всех сторон получил поддержку. Как говорится в поговорке: не имей сто рублей, а имей сто друзей. В самую точку. Знаю, что в какой бы город не поехал, один там не останусь. Не пропаду. Конечно, и сам, если будет надо, помогу. И об этом друзья мои знают. А что касается предательства... Я заметил такую вещь: чем ближе подходило дело к 1990-м, тем больше было предательства. Деньги тогда поставили во главу угла.
- Раньше было проще?
- Понимаешь, раньше у нас двери были открытыми. Никаких решеток. А сейчас никто никого не знает. Если будут убивать, никто не придет. Или взять современные шутки. Мы раньше не понимали американских приколов. Так теперь все это к нам пришло. Много развелось всяких юмористических передач, только почему-то смеяться совсем не хочется. Да и современное кино меня совсем не трогает. Вот раньше были, действительно, актеры! Тот же Ульянов, Юматов, Лановой, Шукшин, Бурков... А тут я недавно, когда на базе был, посмотрел "Бег". Жизненный фильм, где есть и драма, и комедия. Когда ты его смотришь, начинаешь искренне сопереживать героям, которые оказываются в различных ситуациях. Особенно мне нравится сцена, где персонажи Ульянова и Евстигнеева играют в карты. Когда я ее смотрел, ржал так, что ко мне аж Чибирев заскочил, который через стенку находился. "Ты чего?", - говорит. А я посмотрел этот фильм, и сразу жить хочется. А все эти "Бригады" - после них одна тоска. Лучше уж пообщаться в деревне с пьяницами - и то позитив получаешь. Приезжаю туда - на улице мужик стоит, шапка болтается. Фуфайка надета на голое тело. Ему делать нечего. Захожу к нему в дом. Открываю холодильник, а там пусто. Зато он мне: "Стеля, я вот смотрел хоккей по телевизору. Харламова показывали. Класс!" Вот так.
О ЗАБЫТЫХ ВЕЩАХ
- Приезжаем как-то на очередную игру чемпионата, и я вспоминаю, что забыл дома линзы. Но выходить-то на лед все равно надо. А мы тогда выходили в паре с Игорем Малыхиным. Я его попросил подсказывать во время матча, где находится шайба. Она же маленькая, и я не всегда хорошо ее видел. Ориентировался по игрокам: где они, там, значит, должна быть и шайба. Конечно, пришлось тогда немного помучиться. Хорошо шайбу начинал видеть только где-то за метр от себя. Получалось, она все время передо мной откуда-то выныривала. Ну ничего. Доиграл матч до конца. Тренеры ничего не сказали. Но это еще что! Игорь Вязьмикин на игру без коньков однажды приехал! А у нас тогда с молодежью работал Юрий Моисеев. Если бы он узнал, что игрок коньки забыл, его бы могли и в военную часть отправить. В тот день мы встречались с рижским "Динамо". Там тренером Юрзинов был. Игра проходила в Лужниках. И Вязьмикин попросил у рижан хоть какие-нибудь коньки. Те решили приколоться. Дали ему коньки на два или три размера больше. Так Вязьмикин им три шайбы "отвез"! Вот так: безнаказанным доброе дело не осталось.
В деревню вместо хоккея
- Где вы больше всего любите отдыхать?
- У себя в деревне в Смоленской области, недалеко от Вязьмы. Там у меня родственники со стороны матери жили. Лучшего отдыха для меня не бывает. С детства самого ездил и при любой возможности старался там оказаться.
- Мне кто-то рассказывал, что вы даже не хотели ехать на Олимпиаду в Калгари, потому что в деревню сильно тянуло. Было такое?
- Это, конечно, преувеличение. Вообще у меня в жизни было две страсти: хоккей и деревня. Но хоккей, естественно, стоял на первом месте. Потому что он свел меня со многими прекрасными людьми от первого тренера Мансурова Виктора Ивановича до Александра Павловича Рагулина. Правда, иногда я позволял себе хитрости, чтобы вместо хоккея уехать в деревню.
- Новый год в деревне отмечаете?
- Обязательно.
- Как там празднуют?
- Гармонь, снежки. Соревнования какие-нибудь. Например, прыжки в мешке. В общем, всякие деревенские забавы. Раньше могли и на кулаках побиться. Теперь же молодежи там практически нет.
- В молодости приходилось участвовать в деревенских драках?
- Конечно. С кольями были драки, с дрынами.
- Страшно было?
- Еще бы. Когда против тебя толпа из 15 человек выходит, а нас всего трое. Ну и начинали нас гонять...
- В деревне знали, что вы хоккеист? Скидки не делали?
- На что скидки?
- Ну, в драках, например...
- Нет. Здесь мне никаких поблажек не было. Правда, когда узнали, что я за мастеров играю, сильно зауважали. Ты, мол, с нами здесь гуляешь, а, оказывается, - мастер. А вообще, может кому-то это покажется смешным, но мне всегда в деревне нравилось жить жизнью именно деревенского мужика. Было интересно с местными ребятами поехать на тракторе поля убирать. Или на сенокос отправиться. Коров попасти. Или на лошадях покататься.
- Чем же вас все-таки так зацепила деревня?
- Там простые люди. Двери у них открыты. Постучал в окошко - заходи. С тех еще, советских времен, отношения остались. Не закрылись, как мы, не обособились. Можно и ночью прийти, и помогут тебе всегда. Хоть они там и бедные, и нищие. Но улыбаются люди, не разучились радоваться жизни. Есть рубль - спокойно поделятся этим рублем. Дружно живут. Хотя, конечно, многих жизнь побила. Многие спились. Но не ожесточились, не озлобились... Хорошо мне там. Душа отдыхает. Вообще, русский народ - уникален! У наших людей настолько широкая душа, что диву даешься. Если уж гулять, - то с размахом, если уж работать, - то до изнеможения. Мы способны на все! Поэтому-то русский народ и смог победить в Великой Отечественной войне. И я горжусь тем, что родился в России! Горжусь, что я русский!
www.news.sport-express.ru
Док. 551426
Перв. публик.: 24.01.08
Последн. ред.: 24.03.09
Число обращений: 0
Стельнов Игорь Анатольевич
|
