Сначала о мастере, у которого я учился в Щепкинском училище,- о Вере Николаевне Пашенной. О ней самые лучшие воспоминания как о человеке и большом художнике. Актриса она была замечательная и, как видно, хорошо ко мне относилась. А человеком она была неукротимым и неумолимым во всем, что касалось искусства. Была безжалостна к себе самой, а к людям неталантливым, малоспособным, но "ловким" относилась с органической неприязнью. Потому и отсев у нее на курсе был заметный. Работали мы у нее по восемнадцать часов в сутки, боялись ее страшно и старались делать все из последних сил. Смотрела она наши работы, сидя за столом, а если вставала, чтобы кому-то что-то показать, мы знали: этому студенту гроб. С тех пор у всех нас осталась эта привычка: работать, работать без устали. Если я занят двадцать часов в день, да еще потом два часа во сне продолжаю репетировать, то и тогда чувствую себя хорошо.
Поступать в Щепкинское училище я приехал из Читы, где родился и вырос. Семья у нас была музыкальная. У матери был хороший голос, но из-за осложнения после болезни она стала плохо слышать, и ей пришлось уйти с первого курса Ленинградской консерватории. И вместе с отцом они сорок с лишним лет проработали в Читинском Доме пионеров, руководили самодеятельностью и воспитали много способных людей.
Мать не хотела, чтобы ее сыновья - я и младший брат Виталий - становились актерами. У Виталия были большие способности к математике, но больше всего матери нравилась профессия хирурга (само слово для нее как-то по-особенному звучало). А вот отец очень хотел, чтобы мы стали актерами.
Когда я поехал сдавать экзамены, отец тоже отправился в Москву - болеть за меня, по работе ему полагался бесплатный проезд. Пристроились мы жить на Ярославском вокзале, и там-то у отца вытащили бумажник со всеми деньгами и билетами на обратный путь. Знакомые в управлении железных дорог устроили ему билет до Читы, но ехать надо было не позже чем через сутки. Мы встретились в скверике у Большого театра, отец был убит, чуть не плакал. "Ты,- говорит,- пойди к Пашенной. Узнай, берет она тебя или не берет. Если не берет, то чего ждать: поехали в Читу, пока билет есть. Будешь там в театре работать".
И я пошел узнавать, хотя узнавать было рано, третий тур экзаменов был впереди. Видно, лицо у меня было такое, что секретарь сразу мне вызвала Пашенную, прямо с какого-то совещания. "Чего тебе, детка?" - спросила Пашенная. Я что-то, запинаясь, промычал, рассказал про отца, про билет и про то, что мне сейчас надо знать: ехать или оставаться. Пашенная помолчала, посмотрела на меня и сказала: "Ну, оставайся". Так я остался. А отец поехал. На последние копейки я купил ему сухарей, и восемь суток до Читы катил он на одних сухарях.
А затем приехал брат Виталий и тоже поступил в Щепкинское. И вот уже много лет я в Малом театре. Первые два-три года работы там и были нашей главной школой. Мы все стояли за кулисами и смотрели, как играли Зубов, Яблочкина, Турчанинова, Царев, Климов, Бабочкин, Ильинский - все это грандиозные артисты. Они буквально приковывали нас своей мощью и силой. Даже если на сцене приходилось сказать всего лишь реплику в несколько слов рядом с Турчаниновой или Яблочкиной, то и такое общение стоило многого. Только сейчас начинаешь понимать, как важна была для нас эта школа.
В кино я стал сниматься тоже с легкой руки Пашенной. Это она меня порекомендовала режиссеру Анненскому, когда в 1959 году он искал героя для своей картины "Бессонная ночь". Там я играл молодого инженера Павла Каурова, приезжающего работать в большой сибирский порт. Кстати, и по сей день это моя единственная современная роль в кино. Жаль, что отец не дожил до выхода этой картины. Всего один месяц не дожил...
Так уж получилось, что в театре доставались мне роли самого разного плана, в том числе и острохарактерные и комедийные. Играл розовских мальчиков в пьесах "Неравный бой" и "Перед ужином", Хлестакова в "Ревизоре", Виктора Безайса в "Когда горит сердце", Швандю в "Любови Яровой", Трегшева в "Чайке", Фигаро, деда Лешку в "Федьке-есауле" Ромашова, А вот в кино у меня чуть ли не все роли связаны с армией.
В "Сильных духом" я сыграл майора Геттля, немецкого разведчика. По-моему, это одна из самых удачных моих ролей в кино. А кроме того, благодаря ей я был приглашен сниматься в "Адъютанте его превосходительства". Режиссер Ташков увидел меня в этой картине и без пробы взял на роль капитана Осипова, помощника Щукина по контрразведке, человека с довольно-таки садистским характером. И лишь потом, уже по ходу репетиций и проб, я стал Кольцовым.
В этой галерее "людей в шинелях" у меня были морской офицер Штубе в экранизации "Разлома" - "И был вечер, и было утро", роль майора Головко в "Инспекторе уголовного розыска", революционер Семен Нагорный в "Даурии", корнет Шмаков в "Кочующем фронте", военный доктор Благов в телеэкранизации "Моей жизни" А. П. Чехова, генерал Шафоренко в советско-чехословацком фильме "Соколовой, майор Звягинцев в "Блокаде". И в тех двух фильмах, где я снимаюсь сейчас, мои герои тоже военные люди: Телегин в "Хождении по мукам" и Арсеньев в "Дерсу Узала".
Телегин - одна из самых любимых моих ролей. По-моему, а этом образе есть что-то от Пьера Безухова - и мягкость, и доброта, и внутренняя сила, и высокая нравственная мера, которой он мерит жизнь. Таким мне хочется его сыграть.
Когда работаешь с таким режиссером, как Акира Куросава, хочется побольше побыть с ним рядом, взять сколько возможно от общения с таким могучим художником. Когда-то в детстве мы, читинские мальчишки, страшно увлекались фильмами о приключениях, о великих путешественниках - о Пржевальском, о Миклухо-Маклае. Они будили в нас интерес к миру, к открытиям, учили не бояться трудных путей. Кто знает, не будь этих фильмов, быть может, я не решился бы тогда отправиться в Москву. Мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь потом кто-то из сегодняшних сверстников моей дочери вспомнил бы такими же добрыми словами моего Арсеньева в "Дерсу Уэала".
Так что хотя внешне мои герои во многом похожи - те же шинели, портупеи, фуражки, но у каждого из них свой характер, внутренний мир, своя жизненная философия. Это я стараюсь искать в каждом из тех образов, с которыми довелось встретиться.
Конечно, мне и в кино хотелось бы играть роли более разноплановые, такие же разнохарактерные, как з театре. Хотелось бы сниматься в фильмах по Достоевскому, по Чехову (та роль, что я сыграл в "Моей жизни", очень важна и дорога для меня). Но здесь у меня нет возможности выбора, я завишу от режиссеров, от того, что они мне предлагают.
Ну, а без работы сидеть не приходится. Впереди еще девять серий "Хождения по мукам" и театр, театр, театр...
"Советский экран" N 16, 1975 год
Док. 555184
Перв. публик.: 15.04.75
Последн. ред.: 15.04.09
Число обращений: 0
Соломин Юрий Мефодьевич
|
