Иван Бортник - актер Театра на Таганке, снявшийся в нескольких десятках фильмов, среди которых "Чужие письма", "Вторая попытка Виктора Крохина", "Объяснение в любви", "Место встречи изменить нельзя", "Родня", "Зеркало для героя".
С Иваном Бортником беседовала корреспондент журнала "Советский экран" Ольга Юмашева.
- Иван Сергеевич, расскажите, пожалуйста, немного о себе.
- Родился я в Москве, в 1939 году. Мать и отец филологи. Решение стать актером принял самостоятельно, родители даже не знали об этом. Поступил сначала в ГИТИС на актерский факультет, затем перешел в Щукинское училище. Художественным руководителем моего курса был Владимир Этуш. После окончания училища я начал работать в Театре имени Гоголя.
Переиграл всех дегенератов. Я не шучу, просто драматургия была такая. Всякие там "Любовь без прощания", "Свидание у черемухи", то есть полный бред. Театр-то "привокзальный", "для командировочных", репертуарная политика неясная, случайные пьесы, случайные авторы.
- А как вы очутились в Театре на Таганке?
- На Таганку я пришел в 1967 году по приглашению Любимова. Здесь мне повезло больше. Я играл Лаэрта, Соленого, Сатина, Моцарта, даже Коробочку, правда, не смейтесь. Нет, на театр я пожаловаться не могу.
- А на кино?
- В кино не сразу все сложилось. Сниматься я начал в 1962 году. Такой фильм - "Исповедь" - не помните? Была тогда мода на антирелигиозные фильмы -- "Грешница", "Тучи над Борском"... Съемки велись в Софийском и Крестовоздвиженском соборах, в общем-то фильм получился вполне религиозный и очень красивый.Потом восемь лет не снимался. Предлагали какие-то странные роли, пионервожатых, например,- я долго оставался моложавым. Но мне это было скучно играть, и я не соглашался.
И дальше в основном эпизоды. Вот "Место встречи изменить нельзя", например. У меня там роль бандита Промокашки, хотя должен был играть Шарапова, которого сыграл Конкин. Но даже Высоцкого с трудом утвердили, а уж два актера с Таганки на главные роли - это было просто нереально. Мне Говорухин тогда протянул сценарий: "Ну, выбирай!" Там материала фактически не было, все это чистая импровизация. Режиссер выпускал меня на площадку и самоустранялся: "Когда Иван махнет рукой, тогда и кончайте снимать". Роль стала совсем маленькой, так как почти вся вырезана. Консультантом фильма был заместитель Щелокова Никитин, и он настоял на сокращении. Я изобразил блатного - жаргон, повадки,- и, видно, неплохо. Товарищ генерал сказал, что если роль останется в таком виде, то завтра в каждом дворе будет стоять по Промокашке.
Вообще я считаю, что в кино снимался в основном неудачно. Положа руку на сердце, стыдновато кое за что. А какие-то роли, даже маленькие, люблю. В "Родне", например. Там, кстати, похожая ситуация получилась.
- Что, снова МВД?
- Нет, на этот раз председатель Госкино Ермаш. Он заявил, что таких людей в СССР нет и быть не может. У нас не пьют, не расстаются с женами. Мою роль почти всю вырезали. Главное, даже ту сцену, которая мне казалась наиболее удавшейся, где мой герой Вовчик рассказывает свой сон. Простите, я редко хвалюсь, но мне нравится, как я там сыграл. Первый раз я сделал роль так, что сам остался доволен. С Михалковым было очень интересно работать, он талантливый человек, а для меня это главное. Он не навязывал свое понимание роли, да и сценарий был хороший.
- С кем еще из режиссеров вам было интересно работать?
- С Авербахом. С Полокой, я сейчас у него снялся уже в третьем фильме "А был ли Каротин?". Ну и конечно, с Владимиром Хотиненко в фильме "Зеркало для героя". Когда мне Хотиненко говорил что это будет одна из моих лучших ролей, я ему не верил, хотя я редко ошибаюсь. И когда фильм получил такой резонанс, для меня это было неожиданным. Но даже Никита Михалков, посмотрев картину, сказал мне: "Я ревную". Я доволен своей работой в фильме. И с партнерами мне повезло.
- Вы очень естественны в роли человека 40-х годов...
- Русский характер - вот что привлекает меня в первую очередь. Русский характер и время. Их столкновение. Мне нужен материал, который зацепил бы мою душу. Главное - почувствовать атмосферу, а тогда будет виден и характер. Мне нужны атмосфера и сценарная канва, все остальное удобнее импровизировать. В театре сложнее, там особенно не поимпровизируешь.
- Значит, в кино сниматься легче?
- В общем, да, легче. Но есть свои трудности. Понимаете, стоит более или менее заметно появиться в каком-то определенном амплуа, и больше тебе иных ролей могут не предложить. Так было, например, у меня после фильма "Старшина", где я играл однорукого инвалида. Нехорошо так говорить, но на меня буквально "валом повалили" инвалиды. Из-за этого, кстати, я отказался играть в "Брызгах шампанского" у Говорухина. Но не выдержал принципа, "поменял" однорукого у Говорухина на одноногого в фильме Мамилова "Ночевала тучка золотая" по повести Приставкина, о чем не жалею. И все же в какой-то степени в кино работать объективно легче. У хорошего режиссера прилично сможет сыграть и не очень хороший актер. В театре плохому актеру делать нечего, там видно все с первого раза.
- И все-таки, что вам ближе - театр или кино?
- Не знаю. Я иногда устаю. Надоедает играть одно и то же много раз подряд, даже по три-четыре раза в месяц. Это в театре. В кино по-другому, если актер склонен к импровизации,- он сыграл, это запечатлела пленка - и все. В театре же утомительно и в течение многих лет одно и то же, иногда бывает очень тяжело, но я сам выбирал себе судьбу...
"Советский экран" N 05, 1990 год
Док. 555851
Перв. публик.: 20.04.90
Последн. ред.: 20.04.09
Число обращений: 0
Бортник Иван Сергеевич
|
