Счастливая судьба адъютанта его превосходительстваНазад
Счастливая судьба адъютанта его превосходительства
Знаменитый актер и режиссер предан жене и театру
Малый театр открывает свой новый, 253-й, сезон комедией Грибоедова "Горе от ума". Художественного руководителя театра Юрия Соломина чаще всего можно застать в его кабинете. Здесь он никогда не бывает в одиночестве. Вместе с ним там постоянно проживает попугай Федя, названный так в честь царя Федора, одной из лучших ролей Соломина. Иногда Юрий Мефодьевич выпускает Федю, и тогда он принимает активное участие в работе - выхватывает ручку, выклевывает буквы. А без работы Юрия Соломина представить невозможно. Непонятно, как он умудряется все успевать - и театром руководить, и играть на его сцене, и ставить спектакли, и преподавать в Щепкинском училище, да к тому же еще и сниматься в кино.
- Юрий Мефодьевич, произошли ли в Малом театре изменения за последнее время?
- Я всегда считал, что единственный национальный театр в России - Малый. Станиславский учился у актеров Малого. Наш театр когда-то имел статус императорского, правда, в советское время слово "императорский" не звучало, и о нашем театре можно было говорить лишь как о национальном театре.
У больших национальных театров, будь то шекспировский "Глобус", японский "Кабуки" или наш Малый, проблемы общие. Сохранять традиции - дело непростое. Наш театр и сегодня встречает зрителей мраморной лестницей, старинными портретами корифеев, строгой пышностью и идеальной акустикой зала, в котором реставраторы сделали то, что должны были сделать - сохранили его. Зрители могут здесь увидеть актеров не в джинсах и кроссовках, а во фраках и шляпах. Я счастлив, что в этом есть и моя заслуга. Когда же слышу, что кто-то из других театров начинает ругать наш, я всегда говорю: успокойтесь, ваш театр лучше, просто у нас люстр больше.
- С училищем, а затем Малым театром связана не только вся ваша творческая жизнь, но и личная тоже?
- Да, со своей женой Ольгой я познакомился на первом курсе. Как-то она опоздала на занятия. Рядом со мной оказалось свободное место. Она села, и до сих пор, с 1953 года, мы вместе. По существу свадьбу мы не устраивали - негде было, да и денег не было. Это сейчас молодожены с шиком несутся по улицам в машинах, украшенных куклами, шарами, лентами. Мы же просто пошли с ней вдвоем в кафе "Арфа", что находилось в Столешниковом переулке, и взяли себе "кисло-сладкое мясо с черносливом". Так и отпраздновали. В свое время Ольга была премирована за лучшее исполнение роли среди молодежи, но через некоторое время вынуждена была уйти из театра. Это произошло, когда у нас родилась дочь. Помогать было некому. Основные тяготы по воспитанию ребенка легли на ее плечи. А когда дочка подросла, Ольга уже стала работать только как педагог. Много лет вместе со мной преподает в Щепкинском училище. Теперь она уже профессор. У нее много учеников. Вот так всю жизнь, уже более полувека, мы и ходим как шерочка с машерочкой.
Коронная роль Юрия Соломина - Павел Андреевич Кольцов в телефильме "Адъютант его превосходительства"
- Огромную популярность и любовь зрителей принес вам фильм "Адъютант его превосходительства". Вам сразу предложили в нем главную роль?
- Совсем нет. Для того чтобы рассказать об этом фильме, я должен начать с рассказа о фильме другом - "Щит и меч". Владимир Басов приглашал меня на главную роль. Я согласился. Должен был уже идти на пробы, но они почему-то все время отодвигались. Через много-много лет выяснилось, что кто-то отвел меня от этой роли, сработала какая-то интрига. Тогда же я ничего этого не знал и обиделся. В это время мне предложили небольшую роль гестаповского офицера в фильме "Сильные духом", который снимался на Свердловской студии. Я согласился. Этот фильм увидел режиссер Евгений Иванович Ташков. Моя работа произвела на него впечатление, и когда он через несколько лет приступил к съемкам "Адъютанта его превосходительства", то вспомнил обо мне и пригласил на роль белогвардейского офицера-садиста, который кого-то пытает, в общем, делает разные гадости. Я принял предложение - характерная роль, мне она нравилась. Были сделаны пробы. Через несколько дней меня вызвали на "Мосфильм", и я увидел на столе режиссера в числе других претендентов на центральную роль и свою фотографию. Ташков мне сказал: "Я хочу попробовать тебя на Кольцова". Я попробовался без особого энтузиазма, потому что прекрасно понимал, что с моими данными это нереально. Действительно, меня не утвердили, сказав, что я слишком интеллигентен для разведчика. По-моему, я пробовался раз пять или шесть, но все равно не производил впечатления на членов худсовета, но Ташков все-таки настоял. Когда фильм вышел, моя жизнь резко изменилась. По-моему, меня узнавали даже собаки.
- Двадцать лет назад вы стали художественным руководителем Малого театра. Не жалеете ли, что взвалили на себя такую ответственность? Наверняка художественное руководство отнимает у вас массу времени?
- Я горжусь тем, что я первый в Малом театре избранный художественный руководитель. Это произошло впервые за всю историю нашего театра. Разумеется, поскольку я артист, мне прежде всего хочется играть. Куда спокойнее было бы выходить на сцену, принимать цветы от зрителей, а не оставаться после спектакля и решать массу различных организационных вопросов. Но кто-то же должен делать и это.
Михаил Царев, который фактически много лет руководил Малым театром, любил говорить: "Малый театр - большой корабль. Пока мы его развернем направо, все изменится. Пока налево - тоже. Будем идти вперед". Он не поворачивал ни направо, ни налево. Шел своим курсом и по возможности что-то ставил. Или, наоборот, старался не ставить пьесы, которые ему навязывали. Конечно, и у нас шли "рекомендованные" пьесы, но в то время избежать этого не было никакой возможности. Я стараюсь следовать завету Царева и вести театр своим курсом, не сворачивая в стороны.
Юрий Соломин с коллегой по цеху Дмитрием Харатьяном
- Малый театр всегда славился своими "стариками" и "старухами". Стоит назвать лишь Александру Яблочкину, Елену Гоголеву, Евгения Самойлова, которые выходили на подмостки, когда им перевалило уже за 90, Николая Анненкова, отметившего на сцене свое столетие. Такого не увидишь ни в одном театре. Чем вы объясняете этот феномен творческого долголетия?
- Наверное, у нас хорошая аура. Я дружил с Еленой Николаевной Гоголевой. Мне довелось играть вместе с ней. В последних спектаклях она играла уже с сильнейшей травмой - сломала шейку бедра. Ее чуть ли не на руках приносили в театр. Но она не оставляла сцену. Когда Анненкову исполнилось 90, он зашел ко мне в кабинет и спросил: "Ты подумал о моей перспективе? Дай мне роль, я двадцать лет сброшу".
Наша профессия - самая загадочная на свете. Сцена делает чудеса. На сцене проходит насморк, перестает идти кровь, стабилизируется давление. Со мной был такой случай. Я должен был играть в "Пучине", а у меня страшно поднялось давление. Врачи сказали, что меня надо госпитализировать. Но я отказался наотрез. Они сказали, что за последствия не отвечают. Я пошел играть. Врачи стояли в кулисе и смотрели. Я отыграл картину, они померили давление - нормальное. Медицинские институты могли бы сделать открытия, если бы к нам подключали датчики, чтобы определить степень эмоциональности человека. Нас надо изучать, как Белку и Стрелку.
