Владимир Балон: `Физиономия у меня не советская, поэтому играю негодяев`Назад
Владимир Балон: `Физиономия у меня не советская, поэтому играю негодяев`
Однако сам себя предпочитает называть актером. Большинству стал известен как гвардеец кардинала де Жюссак из "Трех мушкетеров", непримиримый враг д`Артаньяна. Недавно Владимир Яковлевич Балон закончил сниматься в фильме "Возвращение мушкетеров". О новом фильме, о дружбе и о фехтовании в кино "МК-Бульвар" побеседовал с легендарным постановщиком трюков в домашних декорациях.
- Владимир Яковлевич, на ваш взгляд, зрители, которые помнят еще старых мушкетеров, не разочаруются, когда увидят новых?
- Всякое может быть. Основные роли же в фильме принадлежат молодым актерам. А зритель, придя в кинотеатр, будет ждать встречи с теми, кого он давно полюбил. Я представляю их состояние! Хотя то, что шесть человек через тридцать лет еще живы-здоровы и что-то делают на экране, - уже событие.
- Правда, что деньги на фильм, пять миллионов долларов, выделил олигарх, большой фанат "Трех мушкетеров"?
- О сумме я не знаю, но у нас все было достойно. Если при съемке "Трех мушкетеров" режиссер в номере отеля сам шил подвески, то здесь присутствие денег ощущалось. Во Львове в нашем распоряжении были сауна, круглосуточный ресторан, на съемки нас возили на роскошных "Мерседесах"... Человек, который спонсировал картину, действительно по-настоящему влюблен в тех "Трех мушкетеров". И перед съемкой он поставил условие: "Если эта пятерка будет сниматься, то я даю деньги". Поэтому мы подписали контракт.
- Вы играете врага Михаила Боярского, с которым в жизни дружите. Боярского можно назвать вашим самым лучшим другом?
- Вне всяких сомнений! Когда Миша в Москве, он практически живет у меня. В моей квартире у него есть отдельная комната, где он ночует. Я могу показать вам телефонные счета. В день я звоню Мише раз пять, и он столько же. В 12 ночи у нас традиционный созвон, каждый из нас рассказывает, как он провел свой день. Расстояние при этом не помеха. Миша может звонить и с Мальдив, и из Израиля, и из Египта... Каждое лето дней на 10 мы уезжаем к нему на дачу под Питером. Там паримся в бане, общаемся, выпиваем.
- На ваш взгляд, профессиональный фехтовальщик сможет определить, что в кадре вы лучше всех?
- Конечно, это видно. Хотя мне приходится опускать свой уровень, чтобы играть со всеми в одну игру. Когда снимали "Трех мушкетеров", то никто ни о чем не задумывался, все делалось с чистого листа. Рисковые ребята все схватывали на лету, и это тут же выдавалось на экран. Я был рад, что мушкетеры делают все достойно.
- Молодые актеры сегодня приходят к вам более подготовленными?
- Отнюдь. Сегодня сценическое фехтование в театральных институтах преподают люди, которые никогда в жизни сами не фехтовали. На эту картину ко мне пришел Антон Макарский и говорит: "Вы только покажите, что нужно делать. Я запомню и сделаю". А я ему: "Так не годится. Ты должен все пропустить через себя. А это можно сделать, только когда почувствуешь, что такое настоящее фехтование, когда начнешь бояться получить укол". А обычно актеры все запоминают, а потом показывают зрителям разученные движения. Получается такой танец зайца на барабане.
- Кто ваш самый лучший ученик?
- Конечно, Мишенька Боярский. И Антон Макарский. На мой взгляд, он уже догнал молодого Боярского. Антон в прекрасной физической форме, хорошо двигается, танцует. Во время учебы ему безумно хотелось превзойти Боярского. То же самое происходило и на "Гардемаринах". Я видел состояние Сергея Жигунова, который всеми правдами и неправдами вытягивал из меня знания. Жигунов все время хотел выиграть у Боярского. Помню, во время съемок "Гардемаринов" мы сидели втроем. Поначалу было все очень мило, потом Жигунов с Боярским стали на руках мериться силой, затем стали бороться, и кончилось это тем, что они стали размазывать друг друга по стенкам гостиницы в Твери. Но Мишка не уступил, хотя Жигунов был тогда совсем молоденький.
- Почему все хотят превзойти Боярского?
- Наверное, потому что в свое время каждый из них воспринял образ д`Артаньяна как эталон.
- Вас называют актером, спортсменом и постановщиком трюков. Кем вам быть приятнее?
- Мне посчастливилось вложить клинок в руки Олега Стриженова, Юрия Яковлева, Михаила Глузского, Олега Ефремова, Иннокентия Смоктуновского, всем мушкетерам, всем гардемаринам... Но самому мне очень лестно, когда зрители и коллеги называют меня актером. Я пришел в кино случайно. Это было в 1961 году, я только что переехал как спортсмен из Питера в Москву. В это время запускалась "Гусарская баллада". И ребята-фехтовальщики, которые были задействованы в этом фильме, вспомнили обо мне. Меня поселили в один номер с Николаем Афанасьевичем Крючковым! Для меня это было все равно что жить рядом с Господом Богом! Тогда я еще не осознавал, что кинобацилла попадет в меня... Но получилось так, что Эльдар Александрович Рязанов меня заметил. И пригласил сниматься в фильм "Дайте жалобную книгу", а после пробовал на роль в "Берегись автомобиля", которую в дальнейшем сыграл Андрей Миронов.
- Чаще всего вам дают отрицательные роли...
- Я всегда этому удивлялся. Но режиссеры мне говорили: "У тебя же не советская физиономия! Ты же такая белая кость". Я сыграл и белогвардейцев, и немцев, и международных авантюристов, а в "Марше Турецкого" мне досталась роль мафиозо. Как-то Николай Крючков, встретив меня на "Мосфильме" (я тогда играл в "Чертовой дюжине" международного афериста), сказал: "Ты играешь живого человека! Раскусил, что отрицательного персонажа надо играть положительно". Это для меня было высшей наградой.
- Читала, что в 60-е годы вы были популярны в Ленинграде как стиляга и модник, который ведет бурный образ жизни...
- Да, я был стиляга. У меня были свой парикмахер и свой портной. Парикмахер делал мне модный кок, а портной шил костюм: пиджак с широкими плечами и узкие брюки. Из-за границы я привозил ботинки на большом каучуке и каждый вечер после тренировок надевал все это вместе с ярким галстуком и выходил на Невский проспект, который мы называли Бродвеем. Оттуда же вышел и Илья Резник, с которым мы каждый вечер сталкивались. Я был уже чемпионом СССР, меня знала вся актерская богема. Когда же я решил переехать в Москву, то мне поставили условие: "Если уедешь, то мы тебя за всю твою аморалку дисквалифицируем, и ты будешь в Москве никто. А если останешься, то не будем пинать". Но я сказал, что не считаю себя в чем-то виноватым, и уехал.
- Со своей женой Джеллой вы вместе уже 46 лет. На ваш взгляд, чья это заслуга: ваша или супруги?
- C Джеллой в Саратове меня познакомил актер Игорь Дмитриев. Я только что выиграл первенство Союза, а она гастролировала как солистка ансамбля "Березка". Джелла была очень естественной, натуральной и симпатичной... А что касается семейной жизни, то не нужно превращать ее в один быт. Нужно поддерживать легкость отношений. Допустим, жена ничего не успела приготовить - и на ужин второй день макароны. Можно закатить истерику, а можно сказать, что мечтал о макаронах с утра. И незаметно посыпать их сыром. И все опять хорошо.
- Ваш день рождения совпадает с Днем защитника Отечества. Для вас это удобно?
- Я терпеть не могу отмечать свой день рождения. Но 23 февраля об этом почему-то все вспоминают. Особенно никому не давало покоя мое 70-летие. Все спрашивали: "Как ты будешь справлять юбилей?". А я никак не хотел. В тот день был чемпионат по хоккею, который я уселся смотреть. Позвонил Мишка: "Ты точно не будешь справлять?". - "Нет, конечно", - ответил я. И вот сижу небритый, жена - в другой комнате тоже смотрит телевизор. Часы бьют 12 ночи, и жена говорит: "Там пацаны орут под окнами, наверное, из нашего дома, глянь, кажется, тебя хотят поздравить". Я выглядываю в окно, а там Старыгин, Боярский и Смирнитский - оказывается, они договорились. А у нас даже на стол толком нечего поставить. В итоге мы сидели вчетвером до утра, пили чай, смеялись, вспоминали нашу молодость. Это был лучший день рождения в моей жизни!
