ПЕРСОНА
Озорная и боевая девчонка из детского дома в маленьком подмосковном посёлке Деденёво и думать не думала, что когда-нибудь выйдет на оперную сцену. Как большинство её сверстниц, она грезила кинематографом. Самое, пожалуй, удивительное, что она действительно снялась в кино, и не единожды. Но столь желанный многим титул королевы принёс ей не экран, а пленительный русский романс, ставший самой большой страстью в жизни певицы. О музыке, о жизни и об искусстве сделать себя самой мы беседуем с народной артисткой России Ларисой КУРДЮМОВОЙ.
- Лариса Алексеевна, по устоявшемуся мнению детский дом - не самое благоприятное место для развития таланта. Для родителей их ребёнок - самый умный, самый талантливый, и они ради него нередко в лепёшку расшибиться готовы. А для воспитателя все дети равны и подход ко всем одинаков.
- Ну это не совсем так. Не все родители считают нужным развивать таланты своих детей: проблемных семей у нас в стране немало. Но и не все педагоги, работающие в детских домах, придерживаются принципа уравниловки. Можно к каждому найти свой подход, не ущемляя при этом интересы остальных воспитанников. Хотя это, безусловно, очень трудно и далеко не всегда удаётся. У нас в Деденёвском детском доме царила атмосфера строгости и справедливости. Нас не баловали, но человеческое достоинство уважали. Мне кажется, это самый подходящий климат для ребёнка. А что касается таланта... Если он есть, то непременно проявится.
- Проявится - да, но сумеет ли развиться?
- А тут уже многое от самого человека зависит. Америку я тут не открою: трудолюбие, умение учиться, желание во что бы то ни стало осуществить свою мечту, характер.
- Ну у вас, вероятно, характер железный, если вы в тринадцать лет убежали из детдома и пешком в Москву отправились, "учиться на артистку"...
- В те времена о кино, наверное, каждая девчонка мечтала. В Москву я попала ночью, киностудия, которую я с трудом отыскала, была закрыта. О том, что есть киноинститут, я, конечно же, и понятия не имела. В общем, вернули меня обратно в детский дом. Потом хотела на юриста выучиться, адвокатом стать: очень мне людей хотелось защищать от несправедливости.
- А в итоге стали оперной певицей.
- Петь я любила с детства, с удовольствием пела в школьном хоре, но об оперной карьере, конечно, не мечтала. Если по радио слышала выступление какой-нибудь знаменитости, Обуховой, например, то считала, что я так петь никогда не смогу, что это просто невозможно.
- Но ведь хотелось?
- Хотелось. Это желание всё и пересилило. Голос - это дар, уж простите меня за некоторую высокопарность, и я в своей жизни не встречала ещё человека, который, обладая таким даром, не искал бы возможностей его реализовать. Я поступила в Музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, а затем в Московскую консерваторию. Должна была учиться у Галины Вишневской, но не сложилось - она вскоре покинула страну. Зато судьба подарила мне встречу с замечательной женщиной и выдающейся певицей - Еленой Образцовой. Она взяла меня в свой класс, я была её первой ученицей. Я училась у неё не только мастерству, но, что не менее важно, - жизни.
- Какой из её уроков вы для себя считаете самым главным?
- Елена Васильевна обладает потрясающим качеством - не видеть плохого. Вернее, не акцентировать на нём внимание. Жизнь полна испытаний, поэтому очень важно уметь видеть в ней светлые стороны. Даже тогда, когда тёмных больше. Её открытость свету и радости не может не восхищать. Вот это я и постаралась у неё перенять.
- С музыкой сравнивают многие искусства. Архитектуру, скульптуру и живопись часто называют застывшей музыкой. А вот её саму сравнивать с чем-то обычно не берутся. Разве что со стихией...
- Это действительно стихия. И очень мощная. Я даже думаю, самая мощная из всех. Музыка лечит, даёт силы...
- ...но она же и разрушает.
- У любой медали две стороны. Музыка - это энергетика. Любой звук - это вибрация, человеческий голос - тоже. Вибрация несёт определённую информацию. Всё зависит от того, что вкладывают в своё пение артист, в свою музыку композитор и исполнитель. Ведь эмоции человеческие тоже имеют частотный эквивалент. Частоты положительных эмоций гармоничны природе и человеку, частоты отрицательных - разрушительны. Есть музыка, от которой можно всерьёз заболеть, музыка, от которой вянут цветы. Это научно доказанные факты. Никакой мистики.
- Больше тридцати лет вы отдали Музыкальному театру им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, но слушатели знают вас больше как концертную исполнительницу.
- За эти годы я перепела практически весь меццо-сопрановый репертуар: Чайковский, Римский-Корсаков, Россини, Моцарт, Верди, Бизе, но одного лишь театра мне всегда было мало. Рамки, которыми меня ограничивали режиссёры, казались мне слишком тесными. Мне всегда хотелось самой выстраивать своё существование на сцене. Так что обращение к концертной практике и особенно к романсу было неслучайным.
- Романс не всегда был таким уважаемым жанром, как сейчас. Вы были одной из первых, кто рискнул выйти на концертную площадку с сольными романсовыми программами.
- Пренебрежительное отношение к этому прекрасному жанру меня очень огорчало. Ведь неким непостижимым образом романс сочетает в себе возвышенность и демократизм. Язык его понятен всякому, чья душа не разучилась чувствовать и сострадать. Глубокие чувства, сильные страсти и проникновенная музыка, способная заставить сердце биться сильнее. Каждый романс - это драма в миниатюре, история человеческих отношений, сконцентрированная в двух-трёх стихотворных строфах. По сути - это маленький спектакль, существующий по тем же законам драматургии, по которым существует и опера. Но этот спектакль я могу выстроить так, как считаю нужным. Возможности для творчества тут просто безграничны.
- Вы говорили о возвышенности романса, а ведь ещё не так давно этот жанр считали чуть ли не воплощением пошлости и мещанства. Да и сейчас многие полагают его слишком уж сентиментальным.
- Времена были иные. В буднях великих строек не было места домашнему уюту и тихим любовным радостям. Как и в любом другом жанре, в этом тоже есть произведения не слишком удачные, но я же имею в виду высшие его проявления. Кстати, судьи не столь строгие находят, что главное очарование романса как раз и заключается в искренности, безыскусности и даже наивности. В наши прагматичные времена эти качества в большом дефиците. Чем иным объяснить всплеск интереса к романсу после стольких лет если не забвения, то какого-то полулегального существования?
- Если вы, следуя жизненному кредо своего педагога, стараетесь не замечать плохого, значит, вы - счастливый человек?
- Так и есть. Счастье же не в каких-то внешних обстоятельствах нашей жизни. Оно - внутри нас. И никуда не девается. Мы только не всегда слышим его голос, увлёкшись погоней за земными благами, которые и принимаем за необходимые условия счастья. Мы вообще разучились прислушиваться к себе. В этом, на мой взгляд, и есть причина всех наших несчастий.
- Всех? А как же тогда землетрясения-наводнения и прочие катастрофы? Глобальный кризис в конце концов! Ну или хотя бы банальные несчастные случаи: идёт себе человек по улице, а ему на голову кирпич.
- Кому-то эта мысль наверняка покажется крамольной, но я придерживаюсь той точки зрения, что ничего случайного в нашей жизни не происходит. В природе вообще нет случайностей. Всё закономерно. Только нам не всегда известна суть этих закономерностей. А признаться в своём неведении нам не хочется: ну как же - царь природы, венец творения, а тут какие-то непонятные и совершенно неподвластные ему законы. Гордыня-то играет. Мало в ком есть истинное смирение...
- ...это вы про вторую щёку?
- Известная библейская притча, мне кажется, немного о другом. Я же о том, чтобы принимать всё, что тебе даётся в жизни, потому как даётся человеку только то, чего он заслуживает. И если он это понимает, то пенять ему, кроме как на самого себя, не на кого. И тогда вместо того, чтобы жаловаться на "несправедливость" этого мира, человек начинает что-то менять в самом себе и не так агрессивно относиться к окружающим его людям.
- Ну, обвинять других в своих бедах - любимое занятие многих. Ведь это так приятно - переложить ответственность за свою жизнь на чужие плечи. А вот менять себя не только трудно, но и, как правило, очень неприятно.
- Конечно, в собственных недостатках даже самому себе признаваться радости мало. Не каждый к этому готов. Но человека нельзя исправить, он может только сам исправиться. Так же, как его нельзя научить, он должен научиться сам.
- Особенно если учиться нужно работе над собой. Как это сделать, словами не объяснишь, на себе не покажешь.
- Верно. Это внутренняя работа, незаметная для чужих глаз. Окружающие видят только конечный результат, а сам процесс закрыт. Поэтому так трудно его объяснить. Но, видите ли, мы слишком избалованы готовыми рецептами: возьмите это и это, смешайте с тем и с этим... А когда речь идёт о самовоспитании и самосовершенствовании, готовых рецептов быть не может. Каждый человек уникален. У каждого - свой путь в жизни, и по "путеводителю" его не пройдёшь.
- Мне кажется, что наша тяга ко всякого рода "инструкциям по применению" уходит корнями в стремление человечества любой ценой облегчить себе жизнь. Вам так не кажется?
- Человеку свойственно пытаться идти по пути наименьшего сопротивления. Вся история цивилизации - это история изобретений, облегчающих человеку жизнь. Когда это касается физического труда или, к примеру, способов передвижения, любое изобретение - благо. Хотя, наверное, и с этим можно поспорить, если вспомнить, какому количеству болезней мы обязаны хотя бы той же гиподинамии. Но облегчать жизнь души нельзя ни в коем случае. Душа атрофируется гораздо быстрее мышц.
- Заставить душу трудиться гораздо сложнее, чем мускулатуру.
- Да, если не приучать её к этому труду с самого детства. Тогда он будет восприниматься как должное и будет приносить радость. Радость не равнозначна лёгкости. Для человека, который помнит об этом, жизнь, несмотря ни на какие испытания, не утрачивает ни красок своих, ни очарования, ни смысла.
Беседу вела Виктория ПЕШКОВА
www.lgz.ru
Док. 566277
Перв. публик.: 02.06.07
Последн. ред.: 02.06.09
Число обращений: 0
Курдюмова Лариса Алексеевна
|
