20 июля 2004 режиссеру Татьяне Лиозновой исполнилось 80 лет. В ее долгой жизни бывало всякое - взлеты и падения, не было, пожалуй, лишь творческих неудач, хотя судить об этом может лишь сама Татьяна Михайловна. Но вне всякого сомнения одно: Татьяна Лиознова вписала свою страницу в историю страны.
Татьяна Лиознова о себе:
Отец работал бухгалтером в наркомате черной металлургии. Тихий, мягкий человек. Безумно любил маму. Они познакомились после революции, в поезде: маме было лет шестнадцать, худенькую, слабенькую, ее отправили к родственникам в Крым, к южному солнцу. А отец родом крымчанин, село Веселое. Ехал домой из госпиталя - в империалистическую его контузило на фронте, с тех пор не слышал на одно ухо. Взаимная любовь с первого взгляда.
У нее были внезапные жуткие боли в руке - потом выяснилось, нерв не так проходит. Чуть неловко повернулась - накатывает на несколько часов. Помню картинку из детства: мама лежит, стонет, а у кровати отец носовым платком лихорадочно моет пол - помочь не может, но чтобы маме хоть дышалось легче.
У меня на войне погибли отец и три маминых брата. Папа отвоевал на фронтах Первой мировой и после ранения плохо слышал, его не должны были призывать, но он записался в добровольцы. В июне 1941 года я работала старшей пионервожатой в подмосковном лагере, не могла бросить ребят и вернулась домой, когда папа уже ушел на передовую. Он погиб в том же 41-м... Знаете, тот, кто пережил войну, никогда ее не забудет. Это вечная боль и рана.
ВГИК... Все вышло достаточно случайно. У подружки брат поступал, я решила - почему бы тоже не попробовать? Студентов набирали Пырьев и Пудовкин, но попала я к Герасимову. А у Герасимова был актерский курс. И, естественно, после первого испытательного семестра меня выгнали за профнепригодность.
Я рыдала-рыдала, потом тряханула себя: докажи! У мамы была знакомая в ведомственной прачечной, там наше белье бесплатно стирали. Белье возила я. Была долгая дорога в трамвае через всю Москву. Попутчики попадались колоритные, я их реплики потом во многие фильмы вставляла. Написала этюд с типажами, которые наблюдала. А вместе со мной отчислили несколько человек. Я их отыскала, уломала репетировать. Как заставила Герасимова посмотреть - отдельная история. Но он после просмотра сказал, что мы все можем возвращаться. Все - понимаете? Первый урок профессии: режиссер - это человек, от которого зависят другие.
Потом я поставила "Кармен" - студенческий спектакль. Инка Макарова танцевала с кастаньетами. Герасимов на спектакль пригласил Фадеева, тот сказал: "Вот вам и Любка Шевцова!" - готовилась "Молодая гвардия". Танец перешел в фильм. К диплому меня уже называли герасимовской первой ученицей. Я обижалась: "первая ученица" - сытая-обутая папенькина дочка, правда? А я такой не была!
...Я работала на студии Горького, была ассистентом Герасимова на "Молодой гвардии", все замечательно, и тут... 1948 год, меня увольняют: еврейка. Пошла на прием в главк, объясняю: закончила ВГИК с отличием, увольнять меня никто не имеет права. Прошу дать возможность работать по специальности. Не гожусь в Москве - пошлите в Свердловск, в Сибирь, куда угодно... А кадровик кулаком по столу как грохнет, аж карандаши из стаканчика повылетали: "Вы нигде не будете работать!"
В общем, пошла черная полоса: ни денег, ни работы, мама на руках. Сергей Аполлинарьевич выручил: ставил в Вахтанговском "Седую девушку", китайскую пьесу, позвал ассистировать. Денег, тем не менее, не хватало. Мне предложили писать для "Литературки". Редактором тогда был Константин Михайлович Симонов. Он замечательно ко мне отнесся. Раз в конце дня говорит: "Можно вас п`роводить домой?" (Картавил, помните?) "Можно!" - бухаю. И тут же мысль: дура, ты что? Это по редакции ты ходишь в туфлях на во-о-от таком каблуке (моя тогдашняя гордость). А по улице? У меня облезлое пальто, чужая шапка, какие-то неуклюжие ботики... А, плевать! Я весь ВГИК проходила в юбке, перешитой из папиных брюк, и ничего, кавалеры не пугались.
Пошли гулять. Цветной бульвар, сумерки, фонари, легкий приятный морозец, на тротуаре замерзшие лужицы-дорожки, по которым, конечно же, как не прокатиться! И Симонов каждый раз подхватывал меня под локоть... Потом он взял такси, повез меня домой, к Рижскому. А во дворе у машины нас увидела мама. Дома устроила выволочку: ты - молодая девушка! раскатываешь с солидным мужчиной! что о тебе подумают?! И не то чтобы я испугалась, просто действительно мелькнуло: кто я, а кто Симонов? Попросила соседей по коммуналке говорить, что меня нет, если в телефонной трубке картавый мужской голос, вообще убегала на каток, чтобы не застал дома. Но однажды вышло так, что трубку сняла сама. Звонила секретарь Симонова: Константин Михайлович улетает в Монголию, хочет попрощаться, просит минут через пятнадцать спуститься во двор. Мама помолчала, потом: "Оденься потеплее!"
Симонов был на машине, с шофером. Сказал: уезжает надолго, но завтра 8 Марта, хочет поздравить. Прямо в машине распили бутылку шампанского. Предложил: "По Москве прокатимся? Куда хотите?" А я от выпитого на пустой желудок расхрабрилась. "К моей студии!" Подъехали, я уже веселая, опускаю стекло, высовываюсь и кричу: "Я все равно буду здесь работать! Я буду здесь лучшим режиссером!"
...В "Евдокии" у нас был кадр: героиня ловит петуха. Но петухи не любят, когда их ловят, убегают. Требовался дрессированный. Вечером собрание группы. Что с петухом? Директор фильма мнется: не будет петуха. Дрессировщик не может приехать. Я взорвалась, выложила все: и какой этот директор работник, организатор, и что по его вине срывается график... Вдруг из угла - голос мамы (я на съемки ее возила с собой, не бросать же больную дома одну): "Татьяна, как ты смеешь орать на человека!" Я командую: "Все в коридор - там продолжим!"
...Я сидела в долгом простое. Зарплаты не платят, с намеченным сценарием не ладится. Как-то прихожу домой, в почтовом ящике - журнал, кажется, "Октябрь", очередной номер. Листаю. "Открытые глаза" какие-то... Прочла залпом. Ночь не могла заснуть.
Когда писался сценарий, сложилась удивительная компания. Сам Толя Аграновский... Его друзья - знаменитые летчики-испытатели Галлай и Седов... Еще я привлекла Марка Гуревича, старого приятеля, авиаинженера у Челомея (обсуждали сценарий у меня на даче, Марк приезжал с "тревожным чемоданчиком" с бельем и бритвой - чуть на Байконуре что случалось, его вызывали)... Консультанты были замечательные - летчики Кочетков и Курочкин. Мы так сдружились, что они, когда вышли в отставку, на партучет встали на студии Горького (бедные, им приходилось выслушивать на собраниях бесконечные киношные дрязги). Хотя не все оказалось просто. Толя - потрясающий журналист, но киносценарии - не его дело. Я заворачиваю его варианты. Он мои идеи. Оба бесимся.
Мы запустились под условным названием "История одного самолета". Финал придумали неожиданный и резкий. "МиГ" испытан, пошел в серию. Заводская свалка, лежит фюзеляж машины, вокруг которой разворачивалась наша драма. По свалке бегает облезлый дворовый пес. Подошел к фюзеляжу, обнюхал, задрал лапу и помочился. Теперь это уже только куски железа. (Боже, как мы с этим псом намучились. Так тебе собака по команде режиссера ногу и задерет!)
Нам с фильмом очень помог Савицкий, маршал авиации, славный мужик. Он разрешил использовать на съемках свой "МиГ", распорядился насчет допуска в гарнизоны, натуру снимать. Мы приехали - и сразу застали потрясающую сцену. Над городком кружил самолет, не выпускалось шасси, он не мог сесть. И жены летчиков, не зная, чья машина, бежали к аэродрому. Повыскакивали из домов в чем были - какие-то халатики, бигуди, перекрученные чулки... Я еще подумала: это жизнь тех, про кого фильм.
Сняли, смонтировали. Сдаем. Неожиданно утром - звонок домой: вызывают в ЦК. В ЦК? Зачем? Никогда не вызывали, все решалось на уровне комитета. Положила трубку - снова звонок: Герасимова, как худрука студии, тоже вызвали, сейчас он за мной заедет. Сидим в коридоре, волнуемся. Наконец приглашают - и слышим: такой замечательной работы не видели давно. Дальше - длинная восторженная речь. И в конце: есть, однако, два принципиальных замечания - надо изменить название и убрать пса. Фильм про героических людей, а у вас какой-то пес в конце... Тут открывается дверь и входит опоздавший Толя Аграновский. А поскольку он опоздал, всей поздравительной части не слышал, только критическую. Начинает огрызаться, доказывать, что финал замечательный. Мы зашикали, разговор скоро закончился, выходим. Толя бурчит про дураков-начальников, а Сергей Аполлинарьевич царственно поворачивает голову: "Анатолий! На вашем месте я бы уже бежал за шампанским для этой дамы!"
Новое название придумывали всей студией. Может, и помпезное - но какое вышло ("Им покоряется небо"). На Международном конкурсе авиационных фильмов во Франции фильм получил Гран-при "Золотое крыло".
В нужный момент в руки Татьяны Лиозновой попал еще один журнал - "Знамя", где была опубликована повесть Юлиана Семенова:
...Юлиан Семенов был проворный до чрезвычайности, - и когда я заявила, что буду снимать "Семнадцать мгновений", он удивленно на меня посмотрел: "Тань, да ты что, я уже его продал в Ленинград и деньги получил". Я не растерялась и в запальчивости ему говорю, что мне наплевать, продан сценарий или нет, но этот фильм буду снимать я! И точка". И тогда Юлиан совершил настоящий Поступок: послал телеграмму Лапину, председателю комитета по телевидению, в которой сообщил, что отзывает сценарий с "Ленфильма" и передает его мне. Причем деньги, полученные за сценарий, он уже выслал в Ленинград переводом.
Когда Татьяна Михайловна взяла в руки присланный из Ленинграда сценарий, ее ожидал сюрприз: все было совсем иначе, не так, как в книге. Переделывать сценарий пришлось самой Татьяне Михайловне:
Мы многим рисковали. Тогда ведь о съемках телесериалов все знали понаслышке, но в итоге наш расчет оказался верен. Люди поверили в экранных героев, им понравилась выбранная нами интонация. Зрителей подкупала и иллюзия документальности картины. Чтобы создать ее, пришлось просмотреть десятки километров военной кинохроники -- нашей и немецкой. Иной раз от увиденного становилось дурно, выбегала из зала, чтобы не упасть в обморок, но все равно заставляла съемочную группу, включая артистов, ездить в Красногорск, в архив кинофотодокументов.
Штирлиц действительно стал Героем. Правда, Социалистического труда. А мне за картину дали орден Октябрьской революции. Видимо, в ЦК КПСС посчитали, что при создании фильма актер важнее режиссера... Конечно, это был удар, но не хочу сейчас о нем вспоминать. Таких пощечин мне пришлось вынести немало. Лучше уж рассказывать курьезные эпизоды. К примеру, Фидель Кастро какое-то время недоумевал, почему на каждом вечернем заседании кубинского правительства не досчитывается нескольких ключевых министров. Наконец Фиделю шепнули, что ответственные товарищи сбегают домой, чтобы посмотреть по телевизору новый советский фильм о разведчиках. Кастро поступил радикально: потребовал привезти ему картину и устроил просмотр для членов правительства. Всех двенадцати серий сразу!
Что же касается Андропова, то он просил изменить в фильме две детали: убрать из титров фамилии реальных консультантов с Лубянки, поскольку это были действующие офицеры разведки, и добавить эпизод о рабочем движении Германии. Мол, в сериале слабо отражена роль немецкого пролетариата.
Первое пожелание мы выполнили легко, а над вторым пришлось голову поломать. К счастью, вспомнила, что у меня есть кадры хроники с Эрнстом Тельманом. Мы ловко вмонтировали эту сцену в уже готовую серию. Вот и все вмешательство Андропова в фильм. Еще, помню, телевизионное начальство насмерть стояло, чтобы в картине не появился Молотов. Может, потому, что он был еще жив. В итоге важную для развития сюжета мизансцену вручения ноты советского правительства английскому послу пришлось снимать в урезанном виде, показывая Молотова со спины. Компромисс...
Сделать после "Семнадцати мгновений" комедию - этого никто не ждал. "Карнавал" возник из давнего сценария Ани Родионовой. Я вела курс во ВГИКе. Студенты делали учебные отрывки. В качестве литературного материала взяли этот сценарий. Я смотрю их работы и бешусь: никто не уловил сути. Разбираем, объясняю, и я уже столько наобъясняла, столько напридумывала , что мелькает мысль: дудки! не буду им свои идеи раздаривать! сама фильм сделаю!
Организационно "Карнавал" был не менее сложным, чем "Семнадцать мгновений". Один из первых наших мюзиклов! Я просмотрела, наверное, все танцевальные ансамбли. Отобрала несколько танцев - из разных групп. Но у всех же гастроли! Мотались следом по Союзу. Группа с медведем выступает в Иванове - мчимся в Иваново. Другой ансамбль должен ехать на Дальний Восток - мы ломаем график Госконцерта, добиваемся, чтобы гастроли перенесли в Киев. Почему в Киев? Потому что там сейчас театр, где играет Ира Муравьева. В Киеве надо быстро построить такую же сцену, как в московском павильоне. И так без конца. Ире я нанимала массажиста, потому что нагрузки были страшные. Вы посмотрите - она ведет роль, она танцует вместе с профессиональными танцовщицами (научилась за несколько месяцев тому, чему учатся десятки лет), она при этом продолжала играть в театре! Между прочим, Рязанов про "Карнавал" знаете что сказал? "Лиозновой завидую черной завистью. Сделать комедию, на которой публика пятнадцать минут хохочет так, что не слышно музыки, - такое надо суметь!" Хотя мне было интересно другое. "Карнавал" - фильм про обычную девчонку, которая идет к цели, пробивая стены собственным лбом. Я знаю, что это такое. У меня все фильмы так или иначе про себя.
По материалам интервью Татьяны Лиозновой, опубликованных в газете "Известия" 11.08.03 и в журнале "Итоги" N32 (374).
В день рождения Татьяны Лиозновой, 20 июля 2004 в 21:20 телеканал "Культура" показал документальный фильм "Дожить до светлой полосы", рассказывающий о замечательном режиссере. Сразу после него, в 22:10 в нашем эфире был художественный фильм "Три тополя на Плющихе" (киностудия им. М. Горького, 1967).
www.tvkultura.ru
20.07.2004
Док. 575062
Перв. публик.: 20.07.04
Последн. ред.: 20.07.09
Число обращений: 0
Лиознова Татьяна Михайловна
|
