Михаил Жигалов: `Алкаши узнавали с особой радостью, менты - без восторга`Назад
Михаил Жигалов: `Алкаши узнавали с особой радостью, менты - без восторга`
Эксклюзивное интервью специальных корреспондентов КМ.RU Марии Богданчиковой и Анны Добровольской с заслуженным артистом России Михаилом Жигаловым.
Преступник и наркоман в "Петровке, 38", строгий и правильный отец в "Не родись красивой". От одной роли до другой без малого 30 лет. За эти годы заслуженный артист России Михаил Жигалов сыграл более чем в 60 фильмах и в не меньшем количестве спектаклей. И хотя в этом году актер отметил 65-летие, до сих пор он востребован в профессии. А ведь всего этого могло и не быть, если бы однажды он не прислушался к себе и не принял самого важного в жизни решения. Видимо, судьба такая...
Актер - это не профессия, это диагноз
- Михаил Васильевич, ваша жизнь меняла свое направление много раз по вашей же собственной воле. Вы пытались изменить свою судьбу, или это судьба направляла вас?
- Я считаю, что судьба играет главную роль в жизни. Есть такое образное выражение: "Человек рождается с ключом, а где-то есть дверь". Задача человека - найти свою дверь. Твое место в жизни никем не занято, оно не продается ни за какие деньги. Вот и ищи свое место, найди и займи его! Твоя дверь открывается только твоим ключиком. Можно взломать чужую дверь, но счастья и радости не будет. Надо искать свою. Но даже если не сразу нашел, ничего страшного - ищи и обязательно найдешь!
- Так было в вашей жизни, когда вы, уже став успешным инженером, решили пойти в актеры?
- Мои родители были против того, чтобы я стал актером. Да и сам я не собирался поступать в театральный. Увлекался историей, хотел поступать на исторический факультет. Но для моего отца, полковника, существовали только две профессии: агроном и инженер. Все остальное, по его мнению, - фигня.
- Вы закончили Московский институт химического машиностроения и уже начали делать хорошую карьеру в этой области. Почему бросили?
- После института я отработал три года по распределению. У меня уже была тема для диссертации, и я должен был ехать на стажировку на 10 месяцев в Англию. Карьера складывалась потрясающе. Но в какой-то момент мне стало все равно. Вызывает меня начальство, хвалит, а мне как-то... Если занимаешься любимым делом - тогда работа в радость, а так... Я всегда с грустью смотрел на людей, которые приходят утром и ждут, когда же закончится рабочий день, а уж как они ждут выходные! Я не понимал, зачем так мучаться целую неделю? Когда я и сам стал так ждать, я понял, что это не моя работа. Я приходил на работу, клал бумаги на стол, брал сигарету и уходил курить. Приходил уже к концу рабочего дня. И шеф, и друзья понимали, что со мной происходит что-то не то: ну, дурит парень. А я думал: "И что дальше? Пройдет время, буду я начальником или еще кем-нибудь и вспомню, что мог бы быть артистом!" Так мне противно сделалось. В общем, ушел я с работы и поступил в училище при Центральном детском театре. Как настоящий инженер, я очень долго прикидывал плюсы и минусы профессии. И, конечно, с точки зрения нормального человека, минусы перевешивали плюсы. Но, как говорил Станиславский, актер - это не профессия, актер - это диагноз. Но если это диагноз, то чего тут взвешивать? Ну, ку-ку и ку-ку!
- Расскажите, как вы попали в "Современник"?
- Отработав 10 лет в Центральном детском театре, я понял: надо что-то менять. Я тогда был первый раз женат и в разговоре с супругой как-то сказал, что очень хочу играть в "Современнике". Уже через полтора месяца после разговора раздается звонок из "Современника". Звонит мужчина и говорит: "Здравствуйте, мне надо с вами увидеться". Мы встретились. Стоит человек, внешне похожий на Окуджаву, говорит: "Меня зовут Михаил Яковлевич, я режиссер московского театра "Современник". Мы начинаем репетировать новый спектакль по пьесе молодого автора. Ставить спектакль будет Галина Борисовна Волчек. Мы хотим пригласить вас на главную роль. Как вы к этому относитесь?" Я говорю: "Вообще-то, нужно пьесу почитать". Он: "Логично! Вот пьеса, прочтите и позвоните". Я пришел домой, прочитал пьесу, мне она понравилась. На следующий день я познакомился с Галиной Волчек.
- Судьба?
- Вчера вечером в половине седьмого я получил предложение, а в час дня следующего дня перешел в театр "Современник". Исполнилось желание, которое я озвучил полтора месяца назад. Вот что это - судьба или не судьба?
До сих пор не считаю себя киноактером
- Сниматься вы тоже начали довольно поздно?
- Меня приглашали на съемки, когда я еще работал в детском театре, но мой руководитель не отпускал меня. Писал в ответ на приглашение: "Отказать в связи с большой занятостью в репертуаре". Так и пошло: раз отказать, два отказать, три отказать. Потом перестали приглашать. А чего приглашать - все равно не отпустят.
- Ваша кинокарьера началась с "Петровки, 38"? Считается, что эта роль предопределила характер ваших героев в последующих фильмах.
- Можно сказать, что после "Петровки, 38" я проснулся знаменитым. Стали узнавать, алкаши - с особой радостью, менты - без всякой радости. После этого стали предлагать роли бандитов, алкоголиков. Ну а я что? Свободен - пожалуйста! И неожиданно поймал себя на том, что ничего другого-то больше и не предлагают. И тогда подумал: "Опа, попал!"
- Удалось ли исправить ситуацию?
- Меня спас Марлен Хуциев. Скорее всего, он об этом даже и не подозревает. Он предложил мне роль Вяземского в фильме про Александра Сергеевича Пушкина. Картина так и не получилась, тем не менее роль мне очень сильно помогла.
- У вас за плечами более 60 картин. Вы довольны своими отношениями с кино?
- Я до сих пор не считаю себя киноактером. Я как был театральным актером, так и остался. Или можно сказать так: я стал театральным актером, снимающимся в кино. Теперь понимаю, что неправильно строил отношения с кино. Я относился к нему очень потребительски. Целиком был в театре - кино для меня было заработком. Поэтому и наснимался в стольких фильмах, в которых совершенно необязательно было сниматься. Ведь есть золотое правило: лучше сняться плохо, но в хорошем фильме, чем хорошо, но в плохом. Я снимался неплохо, но во многих плохих фильмах. Кино ко мне, можно сказать, лучше отнеслось, чем я к нему в свое время относился. Можно было по-другому. Ну, судьба такая.
- Вы производите впечатление очень открытого и добродушного человека...
- Это я сейчас такой открытый и добродушный. Одно время я совсем таким не был. Любил выпить, а выпив, становился зол и агрессивен.
- Многое изменилось с появлением Татьяны, вашей третьей жены. Как вы познакомились?
- Как всякий нормальный советский актер, в какой-то момент я приобрел полный букет болезней. У меня была язва, можно сказать, три, потому что одна была целующаяся. У меня был хронический бронхит курильщика, а это означало - воспаление легких или обострение бронхита каждый год. Весной и осенью по 40 уколов из-за язвы. Бессонница еще... Я знал все снотворные. Чего я только ни делал: водкой запивал, комбинировал... На этой почве и познакомился с женой - она доктор. А еще у меня был нервный тик. В "Петровке, 38" видно, как в сцене допроса у меня дергается глаз. Все, конечно, тогда сказали: "О, как здорово! Давай подождем, когда у тебя начнется тик, чтобы в кадре было". А потом это начало прогрессировать. Я даже стал бояться камеры: крупный план, а в любой момент могли начаться судороги. И я понял: если так будет продолжаться, то карьере конец. Если в театре можно как-то спрятаться, то в кино куда спрячешься?
- Пока вы лечились у Татьяны, у вас начался роман. Почему вы не сразу поженились, а спустя 13 лет?
- Мы жили вместе, относились друг другу как муж и жена. Дело разве в штампе? Мы решили узаконить отношения, когда понадобилось уладить бытовые формальности. Самым дорогим свидетелем на свадьбе была дочка Нюра, наша Нюша.
