Волнующее событие нежданно-негаданно выпало на вечер 29 мая с. г. в Синем зале киевского Дома кино: парочка новых документальных фильмов "смотрела" своих авторов и зрителей. То есть экран оценивал-тестировал публику, хотя та, разумеется, думала, что дело обстоит аккурат наоборот...
Первая картина называлась незатейливо и даже сухо - "Иван Драч" (режиссер Олег Волоткевич). Вторая была озаглавлена тоже просто, но не без сентименталинки - "Расти, расти, клен" (режиссер Сергей Марченко). Первый фильм был 50-минутным (авто)биографическим киноочерком о жизненном пути и творчестве известного всей стране поэта, сценариста и общественного деятеля Ивана Федоровича Драча. Фильм был снят, очевидно, в связи с позапрошлогодним 70-летием героя, но вот возымел премьеру только сейчас.
Вторая 10-минутная лента являла собой хронику методичного распиливания-уничтожения работниками горадминистрации Киева 70-летнего клена в одном из старых двориков по улице Золотоворотской. Символический параллелизм сюжетов был самоочевиден. Тем более что если в первом из них Иван Драч был основным героем повествования, то во втором он же - автор идеи и сценария. И на стыке этих подряд показанных картин неизбежно возникал своего рода гиперсюжет, исполненный экзистенциальной грусти: Sic transit gloria mundi...
Но элегическое настроение в зале после просмотра неожиданно сменилось приметами чуть ли не скандала. Дело в том, что сценарист "Ивана Драча" Леонид Череватенко - тоже поэт и хорошо известный в нашем кино драматург - избрал для своей работы настолько смелое творческое решение, что сразу же после просмотра к микрофону потянулись некоторые возмущенные почитатели таланта Ивана Федоровича: чтобы защитить почтенного юбиляра от якобы очернительской тенденциозности авторов картины о нем.
Дыханье почвы и судьбы
Фильм об Иване Драче начинается оттуда, откуда "есть пошел" и он сам - один из самых маститых героев нашего времени. Мы видим, как писатель в его традиционном артистическом берете бродит по своей малой родине - селу Телиженцы Киевской области и его окрестностям. Дивные по щемящей красе осенние ландшафты сняли операторы Владимир Гуевский, Игорь Иванов и Юрий Мещеряков. Нежные акварели панорам с только-только начинающейся агонией зелени. Свежевспаханное на зиму картофельное поле. Иссохшие камыши. Осень природы - осень судьбы...
Знатная столичная "птица" бродит по земле детства и вспоминает отца, который, вернувшись после Гражданской войны в село, так и не расстался с револьвером и, наверное, много им попользовался в те первые советские годы. Ибо нравом Драч-старший был ох как крут! Однажды, вспоминает сын, когда речь зашла о китайцах, отец воскликнул: "Та я тих тво╖х китайц╕в ус╕х би постр╕ляв!.."
И зритель, помнящий, с какой лучистой яростью еще совсем недавно сам Иван Федорович говорил о "притеснителях украинской этнической нации", невольно поежится, несмотря на общую лиричность и шутливость настроения в кадре. Гены, однако!
Вот герой у могилы былой красавицы-матери, а вот предается воспоминаниям у надгробия школьной учительницы, в которую еще пацаном был по уши влюблен. И чудится, что милые тени невидимо входят в кадр и, конечно же, безмерно гордятся своим дорогим Ванечкой. Не обманул надежд, блистательно "вышел в люди". На деревенской улице герой встречает свою одноклассницу - совсем по виду старушку, не чета ему, молодцеватому, осанистому и вальяжному. Да, село быстрее изнашивает человека... Вот не уехал бы Иван полвека назад в город и был бы ныне, наверное, точно таким же по виду местным дедком. Карма у него, однако, случилась иная. О том и все дальнейшее повествование.
Каждый пишет, как он дышит...
Монтажно чередуясь, далее на экране возникают еще три повествовательных пласта фильма. Как известно, Иван Драч - один из фундаторов славной "школы украинского поэтического кино", и в картине возникают символически мотивированные фрагменты уже классических ныне киноработ, снятых по его сценариям: "Колодец для жаждущих" (1964), "Каменный крест" (1968), "Иду к тебе" (1971), "Пропавшая грамота" (1972).
Другая ипостась Драча - пафосный поэт-трибун, постепенно трансформировавшийся в яркого политика из национал-патриотического лагеря. Эту линию в судьбе героя иллюстрирует в фильме подборка из архивных кадров кинохроники, где мы увидим, в частности, эпизод, в котором молодой и вдохновенный комсомольский активист Иван Драч читает свою поэму о Ленине: "...Нам випала доля лен╕нцями зрости... Дихаю Лен╕ним до останнього подиху... Застигла земля у передчутт╕ вогнеликого подвигу..." И т. п.
А вот кинодокументы периода становления "Руха", где уже возмужавший поэт, напротив, обличает свою партию как виновницу голодомора, и прочих "вогнеликих" свершений. Жаль, в картину не попали и еще более поздние высказывания Ивана Федоровича, когда он уже в статусе "министра информации" в правительстве премьера Ющенко горько раскаялся и в излишнем либерализме "руховской" национальной программы, предполагавшей, что "еврей в Киеве должен чувствовать себя лучше, чем в Иерусалиме, русский - лучше, чем в Москве и Петербурге" ("День", 10.03.2000).
В общем, много зигзагообразного было в этой личной судьбе, и этот как бы "юбилейный" фильм (удивительное дело!) не уклонился от нескромных прикосновений к столь болезненным пунктам.
А ведь судьба-то у Ивана Драча сложилась отнюдь не рядовая, а напротив, думаю, знаковая для всей нынешней Украины. И получилось кино про непростую историческую долю Украины в новейшем времени.
Место "совести нации" вакантно?
Надо отдать должное по нынешним временам отчаянному правдоискательскому посылу сценариста "Ивана Драча" - Леониду Череватенко. Он решил, видимо, не только изгнать из своей работы всяческую елейную "юбилейщину" и обострить конфликтную канву всей истории, но и, воспользовавшись формальным поводом, на самом деле честно разобраться в противоречиях украинских путей к украинской же мечте. Вот кинодраматург в фильме о кинодраматурге и решил собрать чуть ли не всех былых "драматургов" всей нашей независимости. Вячеслав Брюховецкий, Лесь Танюк, Дмитро Павличко, Николай Жулинский, Борис Олийнык, Юрий Ильенко, Николай Мащенко - все эти видные гуманитарии так или иначе сотрудничали с Иваном Драчом в искусстве и (или) политике, и их экранные высказывания о времени и о "виновнике торжества" составили особый ряд картины. Итак, в фильме Череватенко и Волоткевича "по поводу Драча" фактически случился своеобразный "съезд" отцов-основателей постсоветской украинской культуры.
Причем все вышеозначенные известные личности были не только кабинетными идеологами постсоветских трансформаций в культуре Украины, но и каждый в свое время побывал у руля реальной власти, занимал высокие посты в гуманитарном истеблишменте страны. И сегодня вряд ли кто-либо из этих "шестидесятников" может быть удовлетворен статусом-кво в национальной культуре. То есть наличными результатами собственных профессионально-гражданских усилий за все эти почти два десятилетия. Но вот что интересно: ни один из этих "корифеев" ни словом не коснулся пикантной темы их личной ответственности перед историей культуры Отечества. Все выглядели сугубо довольными своим вкладом в духовное возрождение нации и предавались исключительно ретро-лирике в форме воспоминаний о своем легендарном прошлом.
Особняком здесь стояли только экранные высказывания относительно молодого, но уже популярного литератора новейшего времени Андрея Кокотюхи. "...Те, що в╕н робив, назива╓ться колаборац╕он╕змом... В╕н служив радянськ╕й влад╕, а пот╕м став служити ╕нш╕й влад╕, а нормальний письменник нав╕ть поряд з владою не повинен стояти... Мен╕ зда╓ться, що ми зараз говоримо про трагед╕ю людини, тр╕умф яко╖ в╕дбувся у 60-╕ роки, а трагед╕я - у 90-╕. Коли у життя Драча ув╕йшла пол╕тика, ╕ в╕н цьому не опирався..." - эти-то и им подобные резкие пассажи Кокотюхи, как и вообще его приглашение в кадр "Ивана Драча", и вызвали после просмотра настоящую ярость самозабвенных поклонников героя фильма.
И если совесть - это способность человека к нравственному САМОсуду, то можно было бы считать, что именно Андрею Кокотюхе авторы "Ивана Драча" и доверили "партию" как бы заговорившей вдруг совести украинского "шестидесятничества" - поколения, которое действительно просто-таки выбило из СССР независимость Украины, а потом ее про... проспало. Потом Родине по давнему национальному обыкновению предпочли "р╕дну хату". Однако г-ну Кокотюхе роль "совести нации" тут все же великовата будет: ведь не с самым трудным - не с личным покаянием - он вышел к людям, а всего лишь с критикой чужих прегрешений. А на такой способ самоудовлетворения все мы мастаки...
А вот тут-то и случилась кульминация вечера (не зря его авторами были профессиональные драматурги!). Пред очи возмущенных поклонников Ивана Драча вышел сценарист фильма Леонид Череватенко и в присутствии самого героя своей работы сообщил публике неожиданную и все радикально меняющую деталь: именно "юбиляр" и настоял на том, чтобы в картину, посвященную его биографии, пригласили самого сурового его критика, и даже предложил конкретную кандидатуру... То есть, получается, художник сознательно передоверил своему "врагу" то, что он мог бы и сам сказать себе "внутренним голосом" на исповеди перед Историей, Отечеством и Всевышним. А слепые поклонники "не врубились", приняли все на условных рефлексах и принялись скандалить. Браво, маэстро! Если я правильно Вас понял...
Неотвязная наша аура
Доброго слова достоин, по-моему, и молодой постановщик "Ивана Драча" Олег Волоткевич. Есть, скажем, в фильме и такой превосходный образный ход режиссера: на общем плане слева направо кадр пересекает герой всей этой истории, погруженный в свои думы. А когда он уже скрывается за правой кромкой кадра, из-за левой границы экрана в кадр вступает... его тень и тоже совершает весь путь своего обладателя. Не так ли и последствия всех дел наших прижизненных вечно следуют за нами до гробовой доски?
Древние христианские мистики называли это "аурой" - эфирным полем каждого человека, где вечно хранится своего рода информационное "досье" его добрых и злых дел. Вплоть до Страшного Суда, где, собственно, по ауре и должно быть принято решение относительно всякой данной конкретной кандидатуры на поступление сами знаете куда...
О том-то, по-моему, и получился фильм. О предварительных итогах одной яркой судьбы. О неотвязной власти прошлого и о (без)ответственности перед ним. И о предварительных итогах одной сомнительной независимости - личной и общенациональной. И о попытке практически незаметного покаяния. И о неистребимой надежде все исправить и искупить хотя бы в последний момент...
Тем временем в самом финале "Ивана Драча" старушка - землячка героя ведет нас в чисто-поле, где, как она обещает показать, прикопано ею в укромном месте старинное казачье надгробие - каменный крест с некими неразборчивыми письменами. И вот бабушка на наших глазах собственноручно вскапывает нетронутый дерн и извлекает из-под него обещанный каменный крест.
Точнее - фрагмент такого креста. (Сценарист фильма Леонид Череватенко подчеркнул, что этот эпизод - вовсе не его авторская придумка, а абсолютно спонтанное обстоятельство.)
Здесь мы и оставляем героя фильма. Он, "живой классик" украинской культуры нового времени 70 с гаком лет, некогда начинавший свою кинематографическую славу со сценария для шедевра Леонида Осыки - "Каменного креста", стоит над реальным обломком подобного же креста.
Знак обретения цели жизни? Примета неполноты достижений? Знамение финала? Бог весть. И именно эта неясность итогового баланса идей больше всего волнует в новой картине, которая касается всех нас. Тех, кто все-таки взыскует смысла бытия и добра этой бедной бедностью своих детей страны.
