В городской библиотеке на стеллажах с "толстыми" журналами меня привлекли потрепанные корешки "Нашего современника", говорящие о повышенном читательском спросе.
На страницах "Литературной России" не стоит говорить о том, что "Наш современник" имеет ярко выраженную идейную направленность, которая привлекает патриотически настроенных читателей. Я не задаюсь целью ни нападать на журнал, ни чернить главного редактора за однонаправленность. В этом есть свой резон, если слово писателя несёт в себе хотя бы половину того, что он хотел сказать. Хотя Виктор Астафьев в статье "Это родной мне журнал...", написанной к сорокалетию "Нашего современника" ("НС", N 11, 1996), пожурил С. Куняева за однобокость: "Заступников за народ, радетелей его благополучия нынче хоть пруд пруди, а народу живётся всё хуже и хуже и литература русская едва ноги волочит, и журнал наш, в муках рождённый, куда-то в сторону унесло, хотя по гонору его главного редактора можно подумать, что он-то, единственный из "толстых" журналов, как раз и находится на главной, на правильной магистрали".
Но хотела бы остановиться на первой части статьи Александра Казинцева "Менеджер дикого поля"("НС", N11, 2004). Чем обратила внимание на себя эта работа? Тем, что написана она как будто случайно, так себе. Автор, не заботясь ни о слоге, ни о психологических тонкостях личных переживаний, ни о глубокой мысли, желает сказать "правду", перевесив всё остальное. В другое время я бы сказала: "Пусть себе". Но заставило взяться на перо высказывание главного редактора С. Куняева о таланте Александра Казинцева, обретшем подлинную литературную судьбу благодаря журналу.
В предисловии под заголовком "Торжества на фоне пожара" Казинцев пишет: "Понедельник 15 марта 2004 года. Дорожные службы ещё не успели снять растяжку на Моховой: "В воскресенье выборы президента". Утренний отходняк после полуночного банкета в Кремле, шабаш теленовостей, победных рапортов Вишнякова, язвительных реплик неудачливых соперников Путина В.В. Триумфатора. Президента надежд. Гаранта стабильности. С чьим правлением связан, кажется, самый длинный в мирное время список катастроф". Далее идёт перечисление трагедий - гибель "Курска" и К-159, взорванные дома и электрички, завершается контраст подённой хроникой трагедий 2004 года.
Я далека от мысли защищать Президента России: он не нуждается в адвокатах, да и не мой это хлеб. Не касаясь стилистики (хотя это тема!), поговорим о "правде". Автор текста, используя факты террористических актов в стране, прямо ставит вопрос о способности президента быть гарантом безопасности своего народа. Аргументируя немощь главы государства обезопасить каждый дом, электричку, метро, Казинцев среди перечня "грехов" Путина упоминает событие, которое произошло 9 мая 2004 года, когда во время парада на стадионе "Динамо" в Грозном подорвали президента Чечни А. Кадырова. "В газетах, - пишет Казинцев, - фотография - Кадыров за минуту до взрыва. Коренастый человек в папахе зорко оглядывает невидимую на снимке толпу, будто инстинктивно чувствуя таящуюся рядом опасность... Признаюсь, меня влекло (?!) к этому мужественному и жестокому сатрапу. Этакий ясноглазый снежный барс, пружинисто сгруппировавшийся над горной тропой в ожидании добычи. Жизненная сила переполняла его. Жизненная сила - и обречённость. Всякий внимательно вглядевшийся во властное холёное лицо ощущал: этому человеку не дано до конца избыть пронизывающую его энергию. Ему не суждено состариться, безвольно повиснуть на руках преданных и льстивых нукеров...
...Сколько раз я хотел поехать к нему в Грозный - взять интервью. Но каждый раз меня останавливала память о том, что он - в бытность верховным муфтием - первым объявил джихад России... Старая мудрость гласит: понять - значит простить. Новая жизнь с её предельной жестокостью учит понимать - даже восхищаться, - ничего не прощая".
К чему этот пассаж? Зачем откровенничать о несбывшихся намерениях, к чему противопоставлять старую мудрость и новую жизнь, если личная позиция выражена туманно? Всё в прошлом. Ну не поехал, не простил, потому что помнил, что Кадыров - сатрап? снежный барс? человек с холёным лицом и льстивыми нукерами? муфтий, первым объявивший России джихад?... Но далее дело обстоит ещё хуже, потому что весь приведённый пассаж притянут к выборам российского президента: "Убийство Кадырова произошло на второй день после инаугурации Путина, многозначительно приуроченной ко Дню Победы... Взяв на себя ответственность за теракт, Шамиль Басаев пригрозил смертью и президенту России. Сообщая о гибели чеченского лидера, газеты писали: "Теперь очередь Путина делать ход. Но что он может? Фактически ничего" ("МК", 11.05.2004)". Заметим, в "МК" есть вопрос, есть ответ. Для Казинцева вопрос остаётся открытым. "Ответу на этот далеко не праздный вопрос - что может президент? - и будет посвящена статья", - резюмирует он. И тут, обозначив серьёзный разговор, начинает размазывать манную кашу по тарелке: "Сразу же подчеркну: я как любой человек, ощущающий свою незащищённость, готов поддержать даже крутые меры президента по обеспечению безопасности. Однако с тех пор, как Путин получил власть, заключив с обществом своего рода договор о стабильности, безопасность стала ещё иллюзорнее. Он правит уже пять лет, а нынешняя осень пугающе напоминает осень 1999 года". То есть, как рядовому жителю державы чувствовать свою безопасность, когда президент не может её гарантировать? Казинцев и далее готов делегировать Путину права "мочить террористов в сортире", но, к сожалению автора, президент РФ, укрепив вертикаль власти, утратил былую кровожадность.
Иначе говоря, Путин должен нести ответственность в роли патриарха, единолично отвечающего за любую экстраординарную ситуацию. Именно с этой позиции автор мотивирует неспособность Путина "контролировать ситуацию".
Задолго до прочтения этой статьи я задавалась вопросом: терроризм и борьба с ним - это мир или война? Только внятный, не лежащий в области предположения ответ позволит узнать правду об условиях, в которых мы все оказались. Если это война, то какова наша роль в ней? Если мир, то на чьих плечах лежит защита мирного населения? В статье я получила ответ Президента РФ, который в комментариях Александра Казинцева звучит так: (Президент) "...В Обращении к нации, заявив: "Мы имеем дело с прямой интервенцией" и, призвав к "мобилизации перед общей опасностью...", так и не решился назвать противника".
Значит, всё же война. Подтверждает это и Строев, чьё выступление на писательском съезде опубликовано в этом же номере: "Нам приходится жить в эпоху перемен. Тектонические по своему масштабу сдвиги в экономике и политике, культуре ощущает весь мир. Вместо провозглашённого "конца истории" и повсеместного воцарения свободы прав человека некоторые особенно проницательные умы уже объявляют о начале новой исторической эпохи - эпохи нового миропорядка и новых войн... Явственно наступает новая историческая полоса конфликтов, хотя и сегодня довольно сложно представить себе, как они будут разворачиваться в дальнейшем". Александр Ципко конкретизирует задачи: "Наступила пора не обличать, а понимать. Наступила пора задавать трудные вопросы для патриотов".
А вопросы есть. Судьбы целых народов в руках политиков. Кто знает, замедлится или ускорится неизбежный ход событий? Сколько пядей во лбу нужно иметь Президенту, чтобы в условиях войны соблюсти обеспечение безопасности и неприкосновенности отдельной личности? Можно ли требовать прочных неукоснительных гарантий? И только ли в России, выражаясь словами Александра Казинцева, "стабильность и безопасность стала ещё иллюзорнее"? И главное: как вести себя в условиях террористической войны?
Александр Иванович пишет, что после убийства Кадырова "события пошли вразнос", что "общественная безопасность деградировала столь резко, что даже теракты в метро не вызывают ни особого удивления, ни ужаса". Я думаю, можно ли пенять на то, что чувства по закону самосохранения у людей справедливо атрофировались? Конечно, нельзя не согласиться с автором в том, что спецслужбы, призванные быстро реагировать, отстают. Понимая, что нельзя предугадать всё, осознаёшь и другое: нельзя допускать событий Беслана, нельзя позволять бандитам нагло разъезжать по станицам, нельзя не замечать передвижения отряда в 200 человек. Видимо, что-то до конца не срастается. Нужны комментарии специалистов.
Но страницы текста Казинцева неубедительны и потому, что написаны с чужих слов (хотя известно, что публицист бывает в местах событий), замешаны на фактах, приведённых из "МК", "Независимой газеты", "Известий". Вроде бы ссылки призваны проиллюстрировать мысль, но производят лишь внешнее впечатление. Ни единой фамилии, ни одной фразы, которая бы не могла подвергнуться сомнению, ни одного профессионального комментария. Написано по принципу - "одна бабушка сказала". При таком подходе можно ли ожидать настоящего оживления гражданских чувств? Это похоже на выстрел по цели холостыми патронами: никто при этом особо не пострадал, а факт даёт уверенность в собственной меткости.
Сетуя на личную безопасность, Казинцев отмечает, что "охрана первых лиц остаётся на уровне советских времён, когда она заслуженно считалась надёжнейшей в мире. В гибели Кадырова, "едва ли не самого охраняемого после Путина", "угадывалось появление на кавказской (и российской) политической сцене некого глобального игрока, без труда расправляющегося с мощным аппаратом президентской охраны". Если быть точным, Александр Иванович, то предполагаемый игрок расправился с президентом Чечни.
"...В первый момент, - продолжает автор, - возникли подозрения, что к случившемуся приложил руку Кремль. Для подобных подозрений основания были. Кадыров, пользуясь поддержкой Москвы, забрал слишком много полномочий. Фактически персонифицировал власть в Чечне... Однако по мере того, как стали проясняться последствия покушения, обнаружилось, что Кремль больше, чем кто-либо, потерял от смерти Кадырова. Тут-то обозначился в полной мере глобальный контекст произошедшего... На карту поставлена не победа России в Чечне, но и Российское присутствие на Кавказе, да и весь "восточный вектор" политики РФ".
Кто же этот загадочный "игрок"? Через две страницы компилированного ссылками из СМИ текста Казинцев отвечает на этот вопрос словами из Обращения В. Путина к нации 4 сентября 2004 года: "Одни - хотят оторвать от нас кусок "пожирнее", другие - им помогают. Помогают, полагая, что Россия - как одна из крупнейших ядерных держав мира - ещё представляет для кого-то угрозу. Поэтому эту угрозу надо устранить. И терроризм - это, конечно, инструмент для достижения этих целей...
Поистине, - делает вывод Казинцев, - нужны были сверхвесомые доводы, чтобы решиться на такое заявление. Путин фактически обвинил Запад, по крайней мере, в пособничестве террористам. Впечатление от сказанного портит разве что тон. Президент чуть ли не извиняется: в нас видят угрозу, а мы - ни-ни..."
"Но готов ли Запад сегодня "заместить" Россию в Чечне? Или на всем Кавказе?" - задаётся вопросами Казинцев. Видимо, готов, но не в качестве миротворцев, как предполагает Казинцев, а как в "американской" Грузии, в "оранжевой" Украине.
Исторически, в результате промышленной революции и перепроизводства, Англия ещё в XIX веке предполагала, прежде всего, экономическую экспансию, поиск сырьевых ресурсов и дешёвой рабочей силы, помноженной на развитие потребительского спроса. Товар - деньги - товар. То, что произошло в Польше, что намечается в Украине, да и в России. Но какова политика России в вопросах открытого рынка? Насколько налоги, получаемые от иностранных компаний, важны для экономики нашей страны? И как при такой конкуренции развиваться российскому производителю? Жить ли нам изолированно, как это было в СССР, либо бесстрашно распахнуться перед западным миром? Вопросы, вопросы...
Автор статьи, цитируя Президента, пишет: "В Обращении к нации 4 сентября президент напомнил: "Слабых - бьют". И уточнил: "Мы... проявили слабость". Справедливо, - комментирует высказывание Казинцев. - Но с существенной поправкой. Слабость проявили не "мы" - простые граждане, способные кардинально повлиять на ситуацию в стране разве в ходе голосования. Слабость проявили Вы - как президент, Верховный главнокомандующий. Гарант стабильности страны и безопасности её граждан".
Соглашаюсь с А. Казинцевым в том, что теракты больше похожи на диверсии, что спекулятивные переговоры с террористическими организациями противоречат международной практике. Что Америка бесстрашна в своих методах борьбы не только с явными террористами, но и мифическими. Что мы должны знать правду, а не правдоподобие о положении дел в стране, поскольку живём в условиях террористической войны.
Но, возвращаясь к желанию расколоть Россию, в том числе посредством чеченских террористов-наёмников (скажите, что это не так?), я задумываюсь над другим вопросом. Если мы живём в условиях террористической войны - это одно, но если на карту этой войны поставлена целостность Государства Российского, это - другое. Как нам строить отношения с государством (Президентом, правительством, армией) в том и другом случае? Насколько мы можем доверять государству, насколько государство может опереться на нас?
