Спектакль-лауреат национальной театральной премии "Золотая маска", лауреат Высшей театральной премии Санкт-Петербурга "Золотой софит"
Фотографии и рецензии на спектакль см.
http://www.naliteinom.ru/index.php/show/lost-in-stars
Елена ВОЛЬГУСТ
Пытаемся жить по законам демократического театра,. // Час Пик (Санкт-Петербург).- 08.09.2000.- 035
В начале марта состоялась первая премьера на русской сцене современной израильской пьесы драматурга Ханоха Левина "Торговцы резиной". История жизни трех людей разворачивается вне времени и пространства. Категории задействованы вечные - жизнь, смерть. При этаком космическом масштабе есть, однако, детали, способные шокировать ортодоксальную публику. "Драматург, - пишет Валентин Красногоров, переведший пьесу, - сдирает все покровы не для того, чтобы обнажить голые груди, но для того, чтобы показать голую правду". Всей этой трудной правдой занимается режиссер Григорий Дитятковский. Заняты Елена Немзер, Вячеслав Захаров и Сергей Дрейден.
- - -
Елена РОДИНА
СТРАСТИ ВОКРУГ "ЧЕМОДАНА С ПРЕЗЕРВАТИВАМИ". // Комсомольская правда в Петербурге (Санкт-Петербург).- 23.11.2002.- 216.- C.30
Против пьесы Ханоха Левина, по которой поставлен знаменитый ныне спектакль "Потерянные в звездах", восстал весь театр. А в 2001 году эта постановка Театра на Литейном получила высшую театральную премию России - "Золотую маску".
В общем, ничего скандального здесь, кроме чемодана презервативов, вроде бы нет. Тем не менее, по словам Александра Гетмана, худсовет зарубил пьесу на корню, а одна из актрис заявила, что подаст заявление об уходе, если эта "гадость" пойдет в театре. "Продавцов резины" ругали все, из-за нее Гетман разругался со многими друзьями.
На этой неделе Питер посетил драматург Красногоров, который и заварил всю кашу. Именно он перевел пьесу Ханоха Левина "Продавцы резины" на русский язык и предложил ее художественному руководителю Театра на Литейном Александру Гетману.
Как же заместитель мэра Хайфы стал "крестным отцом" питерской "Золотой маски"?
- Между нами говоря, израильская драматургия не блещет именами, - говорит Валентин. - Но вот Ханох Левин - драматург от Бога: он создал свой театр, ни на что не похожий. Кроме того, он беспощаден, парадоксален и остроумен. Этим Ханох Левин и привлек меня. Кстати, пьеса "Продавцы резины" - первая и последняя, которую я перевелй.
- - -
Киев, театр "На левом берегу",
"Торговцы резиной", апрель 2004 г.
Перевод Валентина Красногорова
Михаил Гольд. "Ревю с печальным концом.
В ответ на предложение поставить эту пьесу Сергей Юрский кратко резюмировал: "Разврат". Что не помешало питерскому театру на Литейном получить за нее "Золотую маску" - высшую театральную премию России.
Оно и правда, "Торговцы резиной" - весьма целомудренное название для сочинения израильского драматурга Ханоха Левина..
Что касается "Торговцев...", то их русский перевод, сделанный Валентином Красногоровым, появился в израильском журнале "22". Профессор химии Красногоров - вице-мэр Хайфы и в то же время сам достаточно известный драматург. Вспомним хотя бы его нашумевшую пьесу "Давай займемся сексом", слава о которой, не без помощи Романа Виктюка, шагнула далеко за пределы театрального мира.
И вот, знаменитый мэтр Левин поставлен на киевской сцене. Да, речь идет (не столько на первый, сколько на поверхностный взгляд) о презервативах. 10000 (десяти тысячах) презервативах, оставленных в наследство Шмуэлю Спролю его "богобоязненным" отцом. Страх продешевить диктует единственный выход - искать и ждать. В постоянном ожидании своего шанса и Йоханан Цингербай, которому, тем не менее, "срочно надо быть счастливым". Боится прогадать и аптекарша Бела Берло, взвешивая возможность брака с "мужчиной на осень" Йохананом и "инвестором" кондомов Шмуэлем. И ничего не произойдет там, где ничего произойти и не может.
Несмотря на это кажущееся бездействие, спектакль очень динамичный. Пролетевшие двадцать лет меняют героев лишь внешне - полуслепой Спроль, одряхлевшие Берло и Цингербай. Все так же в ожидании счастья, в предвкушении жизни, "удивительно прекрасной жизни, ничего похожего на которую мы никогда не видели". Мечтам о готовых на все техасских красотках, расширении аптеки, семейном уюте и т.п. суждено состариться в их статусе вечной мечты. Потому что никто из персонажей, мелких и никчемных, как всегда у Левина, НЕ ВЕРИТ в иное, пугающе-неизвестное будущее, предпочитая безрадостное, но столь привычное настоящее. Каждый из них бережет, говоря языком Йоханана, свою косточку, которую и сосет в одиночестве. Для Цингербая это деньги, 150 тысяч, "кричащие "Папа!", "Папа!". Поднимется ли рука отдать заветный чек "почти" невесте Беле, отдать ей "сына моего, единственного моего, которого я люблю"? Спроль, даже умирая, не расстается со своими презервативами, его максимум - очередная "невероятная" скидка на залежалый товар, а Бела так и не прибавит к вывеске на своей аптеке фамилию гипотетического избранника.
Все остаются при своих. Никто ничего не потерял в своей иллюзорно-реальной жизни. Кроме самой жизни. Ибо когда "со скрипом поднялся старый занавес и скудный желтоватый свет зажегся на сцене, три несчастных человека перемалывали два долгих часа нашу жизнь, как будто есть там что-нибудь такое, чего мы не знаем".
