Михаил Шуфутинский записал больше двух десятков сольных альбомов разнообразных шансонов:есть и чистая светлая лирика, и каторжные песни, и шуточные. Недавно у Шуфутинского вышла новая пластинка. Свежий материал он представит на своем на сольном концерте, который состоится 13 октября в концертном зале "Мир" на Цветном бульваре.
- Михаил Захарович, что ждет поклонников на вашем концерте? Вы будете петь один или с дружественными вам артистами?
- Нет, я не буду петь с дружественными мне артистами. Поскольку это презентация моего нового альбома. Я решил отойти от стандартных презентаций в ночных клубах, потому что это - устаревший способ: приглашаешь семь-восемь имен, чтобы казино тебе проплатило банкет. Журналисты приходят только на фуршет. Никто из них не остается потом слушать. И из всех изданий напишут от силы два. Поэтому я решил сделать презентацию для широкой аудитории. В конце-концов это и есть те, для кого альбом выпускается. Я спою большую часть песен с нового альбома, а потом свою обычную сольную программу из самых популярных.
- По моим личным наблюдениям, трудно представить, что сегодняшняя молодежь слушает "Таганку", как когда-то ее слушали в советские времена. Вы согласны с тем, что жанр умирает?
- Шансон умирает?! Вы знаете, вы меня просто удивляете. На мои концерты приходит очень много людей разного возраста, в том числе совершенно юные. Вы задали такой вопрос, потому что, я уверен, не знаете ничего, из того, что я спел. А если знаете, то случайно.
- Нет, почему же. Знаю.
- Ну и что же вы знаете?
- "А где теперь моя Зизи, моя Зизи...", "Давайте, Люся, потанцуем...", "Здравствуйте гости....". Я - в теме.
- Нет. Вы абсолютно не в теме. Все, что вы сейчас перечислили, относится к концу 80-х. А я, между прочим, уже пятнадцать лет постоянно живу в Москве. Я здесь родился когда-то и прожил полжизни. Я много спел песен, которые слушает и поет вся страна. А вы их не назвали. Я, между прочим, спел песни, которые стали иконами для многих! Понимаете? И люди встают, когда я их исполняю на моих концертах. А вы мне говорите, что этот жанр умирает. Шансон не может умереть.
- Я имела ввиду русский шансон.
- В вашем понимании шансон - это блатняк. Он, конечно, умирает. Потому что у людей уменьшается интерес к тюремной лирике. Сегодня эта тема звучит по всем каналам с утра до вечера и в "чрезвычайных происшествиях" и в сериалах. Кровь льется рекой, проституция, наркомания... Петь об этом уже глупо и неинтересно.
И я обо всем этом давно не пою. А настоящий шансон - очень древнее искусство. В своевремя мы с композитором Игорем Зубковым готовили программу для одной радиостанции, посвященную шансону. Мы были в гостях у Тихона Хренникова, и он наговорил нам на целый час на магнитофон о шансоне. И он сказал нам очень интересную вещь: "соберите на площади тысячу человек из разных городов и предложите им спеть вместе Подмосковные вечера. И все запоют. Вот что такое Шансон! (с сочувствием) Шансон - это не только "Таганка"".
- На радио "Шансон", где вас можно услышать, в основном, Шансон представлен именно в таком качестве.
- Радиостанция "Шансон", не зависимо от того, согласен я с их политикой или нет - в числе самых рейтинговых. О чем это говорит? О том, что жанр не загнется так легко, как вы ждете. Я не причисляю себя конкретно к шансону - в том понятии, которое принято было в СССР. Меня можно услышать на разных радиостанциях: в хит-парадах на "Авторадио", радиостанции "Алла", на "Милицейской волне" на "Радио Дача, и т.д. Я звучу там везде. Наверное, это говорит о том, что у аудиторий этих радиостанций есть большой интерес к тому, что я делаю. А уж к какому жанру и подвиду вы это отнесете, меня совершенно не волнует. Я делаю то, что мне нравится.
- Вы мальчиком слушали Верди и Моцарта, как пришли к шансону?
- Мальчиком я не слушал такую музыку. Я слушал классику более основательно, когда еще начинал профессионально учиться музыке в Московском музыкальном училище имени Иполлитова-Иванова. И в это-же время я увлекался джазом, играл в оркестрах и слушал "Голос Америки" из Вашингтона. Разучивал все, что слышал, и впитывал в себя, как губка воду... А шансон....
Да, действительно, в детстве, я засыпая слушал и ту самую "Таганку", и "Будь проклята ты Колыма"... В те годы у студентов - а мои родители были студентами-медиками - это было модым и правильным слушать что-то запретное. Это не было позорным. Родители сами пели под гитару все эти пени. Наверное, привычка к такой музыке пошла оттуда.
- Почему вы, успешно играя в оркестрах, работая в Москонцерте, уехали работать в Магадан?
- Предстоял приезд Никсона в Москву и мне, как и многим прогрессивно настроенным молдым людям"предложили" покинуть на время Москву. Это была нормальная, типичная практика в СССР.
Почему Магадан? Потому что до этого я уже объездил с гастролями весть Север и Дальний Восток. Мне эти края понравились. Мы выступали в местах, где собирались рыбаки, старатели. Магадан был навеян какой-то романтикой.
Мои знакомые ребята работали там в ресторанах. Они мне позвонили: "Мы тут гребем деньги лопатой. Приезжай - полгодика поработаешь - купишь машину". Я и поехал туда. Прошел сквозь все беды и победы, но вышел оттуда достойно.
- Вам наверняка пришлось увидеть жизнь заключенных.
- Нет, много я не мог этого увидеть, разве-что "краем глаза". Потому что они жили в лагерях. Но там было много людей, которые так или иначе были причастны к местам лишения свободы.
Там были старатели, которые, отсидев сроки, шли в артель добывать золото, рыбаки, моряки. Вообще, в Магадане мы не привыкли различать людей по их социальной принадлежности, и не задавали лишних вопросов. Да, я видел людей оттуда. Никто ничего хорошего об этом не рассказывал. Никакой романтики. Это тяжелейшее испытание, пройти которое с честью, оставшись человеком, очень немногим удавалось. Я бывал в лагерях непосредственно после своего возвращения из Америки. Мне пришлось пару раз выступать в местах лишения свободы. В одном из таких мест отбывал наказание один мой хороший товарищ. Его упрятали на четыре года. Это можно сказать была "элитная тюрьма", там за административные преступления отбывали срок военные, милиционеры, прокуроры. Мы сделали для них концерт. Я видел в их глазах свет человеческий. Я видел горе. У меня есть сострадание к людям, которые оказались в неволе. Даже заслуженно. Все равно я против того, чтобы подавляли сущность человеческую в людях.
Я верю в то, что человек может исправиться, если к нему относиться как к человеку. Я одно время пел песни об этом. Но позже мой интерес к этой тематике несколько ослаб.
- Вы поэтому уехали в Америку, что здесь подавляли человеческую сущность?
- До отъезда я работал в ансамбле "Лейся, песня!". Это был невероятно популярный коллектив. Мы собирали стадионы. Люди на наших концертах зажигали факелы из газет как на рок-концертах, выбивали стеклянные двери, прорывали кордоны милиции. А сколько помоев на нас выливали со страниц советских газет! Почему? Потому что нельзя было выделяться. Надо было быть сереньким. Надо было петь "Мой адрес не дом и не улица". А мы пели "Прощай со всех вокзалов поезда уходят в дальние края". Это что, говорили нам - намек на эмиграцию? Я решил, что собирать стадионы и зарабатывать деньги это еще не все в жизни. Надо чувствовать себя свободным человеком.
Я не любил, когда вмешивались в то, сколько я зарабатываю и какого цвета у меня носки. Кроме того, у меня уже было два сына, которым, как и всем в СССР, грозила служба в Афганистане. С огромным трудом я получил разрешение на выезд, которого ждал два года. И я решил, что поеду в Америку - центр современной музыкальной культуры.
- Наверное, трудно было на первых порах в чужой стране?
- Не просто. Надо было зарабатывать себе на кусок хлеба. Немножко до поры до времени нам помогали американские благотворительные организации. А потом я стал брать любую работу, которую мне предлагали: в ночных клубах, в русских ресторанах, на свадьбах, в латино-американских и черных дискотеках. Подрабатывал аранжировщиком на студиях звукозаписи.
- А таксистом?
- Немного проработал охранником в ювелирном магазин. Мне приходилось рано вставать, надевать униформу. И стоять целый день с пустой кобурой. Потом мой хозяин израильтянин начал мне прибавлять работы: то просил раскладывать изделия по утрам, потом потирать стекла и мыть полы. Я ему на это ответил строчкой из пени: "Воровка никогда не будет прачкой". Ему перевели это "я не буду у вас работать". И я остался без работы. Работал я с электроникой: припаивал и отпаивал детали. Однажды после бессонной ночи, вызванной концертом в ресторане, я заснул и припаял руку. Шрам остался на всю жизнь.
- Как складывалась ваша карьера? Сколько времени заняло покорение вершин?
- А там вершин особых не было. Были русские рестораны и русские магазины, где продавали русские кассеты. А поскольку я был там одним из немногих грамотных и профессиональных людей, я стал записывать альбомы другим: для Любы Успенской, для Майи Розовой, Михаила Гулько, Анатолия Могилевского. А потом стал сам петь. Всем понравилось.
И я записал свой первый альбом "Побег", который разошелся очень хорошо. Когда я попал в Россию в 90-м году, мои кассеты звучали в каждом доме и каждой машине.
Я знал, что я здесь известен, но я не знал, что я сказочно знаменит и любим!
- Ностальгируете по тем временам?
- Нет, это просто часть моей жизни. Я в Америке часто бываю. - Вы помните, как Жанна Агузарова поехала покорять Америку и застряла в ресторане.
Да. А что такого плохого - петь в ресторане? Там есть сцена, там есть хороший звук, свет. Люди приходят туда не просто поесть картошку с селедкой. А послушать музыку. В Америке очень многие люди, даже знаменитые пели в ресторанах.
- В ресторанах еще и пьют водку. Вам удавалось избегать излишних доз?
- Я с удовольствием иногда пью водку. У меня иногда возникает желание, как у любого нормального мужчины, родившегося в славянской стране. Мы выпиваем и закусываем вкусно. А что такого? Я, например, в русских ресторанах работал. Мне нужно было быть трезвым. Я не алкоголик, не пьяница, но любил подойти к бару и выпить рюмочку водочки.
- Вы сейчас живете в Москве все время?
- Я постоянно живу в Москве уже шестнадцать лет. Сначала жил в гостинице. А сейчас - в собственном доме за городом. Думаю, мой дом не уступит лучшим домам в Беверли хилз, в которых живут знаменитые артисты. Он находится очень близко от Москвы - 9 километров от МКАДА. Там роскошная природа, в доме большой бассейн, сам дом достаточно просторный.
- Вы - богатый. У вас два сына и четыре внука.
- Да, в этом смысле богатый. Не так давно у меня родилась внучка - первая девочка в нашей семье. Она в моем доме полноправная хозяйка. Ее родители - мой старший сын Дэйвид и его жена даже ругают меня за это.
Сын мой с 1996 живет в Москве. У него огромная своя компания - он продюсирует звук для кино. А младший сын Антон живет с семьей в Сан-Диего.
- Вас невозможно представить без вашей бороды. Вы пробовали ее когда-нибудь сбрить?
У меня борода с двадцати четырех лет. Когда я жил на Камчатке, в Магадане, отпустил бороду. С тех пор никогда не брился. Правда, волос стало меньше, поэтому я их стригу коротко.
Газета "Вечерняя Москва" - свежие новости кино, новости культуры и искусства.
