Оперный театр им. Джалиля: куда привели реформы по западному образцуНазад
Оперный театр им. Джалиля: куда привели реформы по западному образцу
FORBES ПОСТАВИЛ КАЗАНСКИЙ ТЕАТР НА ВТОРОЕ МЕСТО ПОСЛЕ БОЛЬШОГО ПО НАПОЛНЯЕМОСТИ ЗАЛА
Татарский театр оперы и балета им. Мусы Джалиля является одним из лучших в России с точки зрения организации спектаклей как бизнеса. Как выяснилось, по наполняемости зала казанский театр уступает лишь Большому, опережая все остальные столичные и провинциальные театры. Как удалось добиться такого результата? Об этом Forbes рассказал в своей публикации в октябрьском номере, которую мы предлагаем вниманию наших читателей.
ОКУПИТЬ ТЕАТР НЕВОЗМОЖНО В ПРИНЦИПЕ
[театр] За три недели до начала сезона в здании Татарского академичес-кого государственного театра оперы и балета имени Мусы Джали-ля тихо и пустынно. Только группа девочек-танцовщиц из Перми осторожно бродит по залам, рассматривая роскошную позо-лоту и огромные зеркала, да рабочие меняют вытершиеся зеленые ковровые дорожки на новые. Главный инженер театра, вызвавшийся быть нашим экс-курсоводом, разглядывает блестящий паркет перед партером - он весь в не-больших точках, следах от женских каблуков. "Только два года назад все поме-няли, и вот опять надо ремонтировать", - сокрушается он. В конце сентября здесь снова будет много людей, портя-щих дорогой паркет: билеты на все три премьерных показа оперы "Мадам Бат-терфляй" уже распроданы.
В России около 80 музыкальных теат-ров, в том числе два десятка крупных те-атров оперы и балета. Есть два безуслов-ных лидера - Большой в Москве и Мариинский в Петербурге. Кто на третьем месте? Если судить по качеству постановок, то придется пуститься в долгие дискуссии. Но если брать экономические показатели, то "бронза" - у театра в Казани.
Нет, речь не идет о прибыли. У теат-ров оперы и балета слишком большие коллективы - оркестр, хор, кордебалет. "Окупаться они не могут в принципе",
- объясняет известный музыкальный критик Дмитрий Морозов. Даже круп-нейшие мировые центры - миланская "Ла Скала", лондонский "Ковент-Гарден" и нью-йоркская " Метрополитен Опера" - не могут окупить затраты и сущест-вуют за счет государственных средств, спонсоров и пожертвований. В России театры оперы и балета существуют почти целиком за государственный счет. Но ведь и государственные деньги можно расходовать по-разному.
В ЧЕМ СЕКРЕТ УСПЕХА?
На содержание Мариинского театра, например, в 2008 году было потрачено из бюджета 1,93 млрд. руб-лей. При бешеной популярности (470 тыс. зрителей посетили 446 спектаклей) ведущий петербургский театр смог отработать лишь 23% бюджета. Находящийся в процессе реконструкции Большой театр дал 235 спектаклей и заработал 16% от своего бюджета (см. таблицу). А Та-тарский театр оперы и балета в ми-нувшем году отработал 20% бюд-жета, дав лишь 105 представлений. Здесь практически каждый спек-такль идет с аншлагом, что позво-ляет театру держать очень высокую среднюю цену билета - в прошлом году она составила 370 рублей. Бюд-жет казанского театра - всего 145 млн. рублей, но по наполняемости зала (92,8% в 2008 году) он уступает лишь Большому (96,8%), обходя по этому показателю все остальные столичные и провинциальные те-атры. В чем секрет успеха?
В конце 1981 года, когда нынешний директор театра Рауфаль Мухаметзянов занял свою должность, об аншлагах не шло и речи. Средняя наполняемость зала не превышала 30%, и если на популярные спектакли удавалось продать хотя бы половину билетов, то на другие не приходил почти никто. "Семьсот человек работни-ков, все получают зарплату, и такое... Было не страшно, было стыдно", - вспоминает Мухаметзянов.
Большое штатное расписание театра было стандартом в советской системе. С конца 1930-х годов все театры в СССР работали по единой организационно-творческой мо-дели, созданной по образу и подо-бию Московского художественного академического театра: контрактная система запрещалась, актеры зачис-лялись в штат, формируя большую постоянную труппу, которая играет весь репертуар. Эта система почти в неизменном виде просущество-вала до конца 1980-х годов, и если многие драматические театры пос-тепенно стали переходить на более экономичную модель (небольшая труппа плюс приглашенные в спек-такль звезды), то руководители те-атров оперы и балета не видели в преобразованиях смысла: все равно не получится заработать прибыль.
Мухаметзянов, возглавив казан-ский, театр, понимал, что требуются перемены. "Надо было двигаться хоть куда-нибудь", - вспоминает он. Первым делом он решил использовать имя, или, как сказали бы сей-час, известный брэнд, Федора Ша-ляпина, уроженца Казани. В 1982 году, когда Мухаметзянов провел первый Оперный фестиваль им. Шаляпина, в Казань приехали ис-полнители из Мос-квы, столиц союз-ных республик, и театр впервые за многие годы увидел аншлаги. Шаляпин-ский фестиваль стал ежегодным, а с 1987 года театр проводит еще один еже-годный фестиваль, балетный, кото-рый позже получил имя - еще один брэнд - Рудольфа Нуреева. "Во время фестивалей на билеты просто супер спрос, и я уже тогда начал ду-мать, что собственная труппа как форма организации театра больше не пройдет", - рассказал Мухаметзянов.
В 1986 году в театр пришел новый главный режиссер Валерии Раку. Его первые впечатления: "Театр был очень правильный, очень логичный, со старой эстети-кой и закостенелый, но с крепкой голосистой труппой". При Раку оперы впервые стали ставить на языке оригинала (до этого они шли только на русском и татарском язы-ках). А в 1988 году произошли первые изменения в организацион-ной структуре: весь коллектив перевели на контракты сроком на год, которые ежегодно перезаключа-ются (или не перезаключаются!). Система контрактов позволила пос-тепенно избавляться от "балласта", что вызывало поток жалоб и про-клятий в адрес директора. Однако зрители оценили реформы: к концу 1980-х наполняемость зала на ба-летных и оперных спектаклях вы-росла до 80-85%.
В начале 1990-х посещаемость пошла на убыль: у людей просто не стало денег, чтобы ходить в театр, обесценились зарплаты, а посте распада советской системы распре-деления стало трудно нанимать новых участников труппы. "Тогда пресса писала про Казань как крайне криминальный город, мно-гие думали, что тут бегают люди в шароварах с дубинами", - расска-зывает художественный руководитель балета казанского театра Владимир Яковлев, попавший [ТГТОиБ] в Казань по распределению после оконча-ния знаменитого Вагановского училища.
Платить работникам хоть какие-то деньги помогали редкие зарубежные гастроли. Во время одного турне руководство театра познако-милось со своим будущим партером - голландским агентством Euro Stage, которое помогло поста-вить гастрольные туры на поток. Так театр окончательно перешел на европейскую систему организации: для каждой постановки отбираются режиссер, дирижер, художник и солисты (их услуги оплачивала Euro Stage). Эксперименты европейской публике были неинтересны, она хотела видеть проверенную време-нем балетную и оперную классику, и в этом желания зрителей полностью совпали с позицией Мухаметзянова, известного своей привер-женностью "большой опере" и "большому балету". В 1992 году Раку ушел из театра, став последним в его истории главным режиссером, его место заняла Гюзель Хайбулина, чья новая должность называлась "художественный руководитель оперы". И она, и худрук балета Яковлев, скорее, менеджеры - собс-твенных спектаклей не ставят.
У Хайбулиной репутация жесткого управленца. Друзья зовут ее Гулей, а не-доброжелатели - "гультерьером". "Когда я пришла, еще была большая труппа, 44 чело-века, и было понятие очереди: се-годня ты поешь, послезавтра ты,- рассказывает Хайбулина. - Я сразу сказала: очередь - в магазине за колбасой, здесь никакой очереди не будет".
Сейчас опера является самой "по-западному" организо-ванной частью казанского театра: в ее труппе всего 20 человек, около 70% всех партий поют гастролеры, которых ежегодно в Казань приез-жает больше ста человек, - второго такого театра в России нет.
Ломать старую систему было тя-жело, признается Хайбулина, но дру-гого способа поддерживать зритель-ский интерес в провинциальном театре не существует. Основа репер-туара - проверенная веками клас-сика Верди, Пуччини, Моцарта и Чайковского - не меняется годами, новых постановок бывает 2-3 в сезон. Хайбулина ежегодно прослушивает до 200 кандидатов на роли в оперных спектаклях, из них получает контракт примерно каждый двадца-тый. "Принцип один - поют луч-шие. И если солист Мариинского театра Ахмед Агади сегодня лучший исполнитель партии Калафа, то будет петь Агади, но он никогда не будет петь Надира, потому что в этой пар-тии лучший солист Национальной оперы Украины Игорь Борко", - поясняет Хайбулина.
ГДЕ ГЛАВНЫЙ РИСК?
[Финансовое либретто] Отсутствие собственной, пол-ностью укомплектованной труппы - большой риск. Прямо во время интервью у Хайбулиной звонит те-лефон. "Нет, ну мы же договори-лись... мы на тебя очень рассчиты-ваем", - изменившись в лице, го-ворит Хайбулина с одним из известнейших столичных певцов. "И вот так постоянно, - устало добавляет она, повесив трубку. - Но это хотя бы приличный человек - предуп-редил, постарается приехать, а лет 10 назад часто просто кидали, если где-то предложили больше денег". По словам Хайбулиной, в России нет юридических механизмов, позволяющих заставить исполнителя выполнить заключенное ранее со-глашение и он в любой момент может отказаться приехать на спек-такль, если родной театр не отпус-кает певца.
Театр сегодня может позволить себе платить заезжим звездам $ 1000-2000 за выступление, иногда - даже оплатить звезду уровня Ольги Бородиной, гонорары кото-рой выше на порядок, но исполни-тели экстра-класса для Казани со-бытие все-таки редкое. Театр делает ставку на любимые казанской пуб-ликой имена вроде упоминавшихся Агади и Борко, Аллы Родиной и Сусанны Чахоян из Киева, Георгия Ониани из Бонна и Андрея Бреуса из Москвы, а также работает с мо-лодыми и не очень известными исполнителями, чьи гонорары из-меряются одной-двумя сотнями долларов за выступления. Недо-статка в солистах нет: одни едут только за деньгами, другие - за возможностью спеть партии, кото-рых не получают в своих театрах, третьи - чтобы их увидели в Ев-ропе. С середины 1990-х казанский театр очень много гастролирует, давая за сезон 150-160 оперных и балетных спектаклей за рубежом, по этому показателю его опережал лишь Мариинский. Правда, с про-шлого года количество гастролей резко упало: казанский театр разо-рвал 16-летнее сотрудничество с Euro Stage, которое в итоге стало угрожать его репутации.
"Со временем Euro Stage стала оказы-вать на театр слиш-ком сильное влия-ние", - говорит Мухаметзянов. Если вначале голландцы довольс-твовались тем, что отбирали луч-шие постановки из репертуара те-атра, то со временем решили пере-верстать афишу. Казань гордится своими масштабными, пышными постановками, a Euro Stage, по по-нятным причинам, хотелось сни-зить расходы, что сказывалось также на гонорарах приглашаемых режиссеров и дирижеров и, как следствие, на качестве спектаклей. Возможно, был и финансовый кон-фликт- как делить выручку, но об этом ни в Казани, ни в головном офисе Euro Stage стараются не говорить. Отказаться от сотрудничес-тва с Euro Stage означало лишить коллектив театра половины его го-дового заработка, поэтому Мухаметзянов решился на разрыв лишь после того, как получил помощь со стороны хозяина театра - прави-тельства Татарстана.
Последние 20 лет руководство республики не баловало оперу и балет, уделяя больше внимания мес-тным спортивным клубам - фут-больному "Рубину", хоккейному "Ак Барсу" и баскетбольному "Униксу". Но накануне празднова-ния 1000-летия Казани республика решила отремонтировать изрядно обветшавшее здание театра, распо-ложенное в самом центре столицы, напротив здания Госсовета: за $43 млн. оно было полностью ре-конструировано. С 2006 года театр ежегодно получает грант президента Татарстана в размере 23 млн. рублей, что увеличило годовой бюджет почти на 20%. В прошлом году ка-занский театр и объявил о разрыве с Euro Stage. Мухаметзянов, впро-чем, нашел новых партнеров - гол-ландскую VUB Theaterproducties и австрийскую Schlote Productions, которые берут на себя организацию европейских гастролей. Но уже на иных условиях. "Мы теперь сами будем оплачивать постановку, ре-жиссеров, дирижеров. Позиция такая: нравится конечный продукт - берите, не нравится - не берите", - объясняет Мухаметзянов. Коли-чество гастролей при таких усло-виях уменьшится - вместо прежних 150-160 спектаклей театр сможет давать не более 110-120, зато парт-неры не смогут влиять на качество постановок, считает директор.
Освободившись от нежеланных партнеров, театр столкнулся с новой проблемой. Из-за кризиса прави-тельство Татарстана сократило бюд-жет почти на 12,5 млн. рублей, на 9%. "Я думаю, это не так страшно, ведь в предыдущие годы театр получил довольно много дополнительных средств" - говорит министр куль-туры Татарстана Зиля Валеева, ка-бинет которой расположен в одной минуте ходьбы от театра.
Переходя с корреспондентами Forbes через площадь Свободы, Мухаметзянов долго молчит. "Ну как же они не поймут - ведь любое сокращение финансирова-ния полностью разрушает всю модель нашей деятельности", - наконец не выдерживает он. Может быть, придется сокращать число спектаклей, или отказы-ваться от самых дорогих солистов, или от новых постановок. Но вы-живать в трудных условиях - это как раз то, чему казанский театр научился за последние годы очень хорошо.
