Известный советский и российский драматург, писатель, сценарист, этнограф, телеведущий, гидромелиоратор, переводчик и прозаик Леонид Зорин еще в 10 летнем возрасте книгу стихов, став героем очерка Максима Горького "Мальчик". Леонид Генрихович родился 3 ноября 1924 года в Баку. Окончив Азербайджанский университет им. С. М. Кирова и Литературный институт им. М. Горького, в 1948 году навсегда переехал в Москву, где стал жить и творить. На еврейском литературном портале www.lechaim.ru опубликовано интервью с бакинцем, который в последний раз был на Родине более 30-ти лет назад. Представляем этот материал читателям Trend Life.
"- На одном из литературных вечеров Орхана Памука, теперь уже нобелевского лауреата, спросили, понравилась ли ему Москва. Памук, человек не без юмора, отреагировал немедленно: "Вот, - сказал он, - чисто имперский вопрос. У нас в Стамбуле спросили бы точно так же". Бакинцы мало отличаются от москвичей и стамбульцев и если не зададут этот вопрос, то непременно спросят: "Когда вы в последний раз были в Баку?" Когда вы были последний раз в городе своего детства и юности и часто ли бакинцы оказывают знаки внимания патриарху современной российской словесности?
- В Баку в последний раз я был в 1978-м. Приехал в город, который покинул в далеком 1948-м, приехал буквально на несколько дней. Больше, к моему глубокому сожалению, я в Баку не был. Что касается знаков внимания, думаю, вы мое значение сильно преувеличиваете. Кто-то, наверное, помнил меня, кто-то - нет... Я не акцентирую на этом свое внимание. Во всяком случае, тогдашний мой приезд не помешал ровному течению бакинской жизни. И был я этому очень рад, потому что приехал с целью показать сыну (сегодня Андрей - доктор филологических наук, преподает в Оксфорде) родной город. Мы тогда много бродили по Баку, я открывал ему заветные места, делился прошлым. И вот, наконец привел его на свою улицу. Когда-то давно называлась она Бондарной, потом была переименована в улицу Дмитрова, сейчас же, если не ошибаюсь, она называется Шамси Бадалбейли. Знаете, одна финская журналистка, побывавшая в Баку, сфотографировала дом, в котором я родился, и была настолько любезна, что подарила мне эту фотографию. Теперь она стоит у меня в кабинете, я часто подхожу к ней и подолгу смотрю на нее. И сердце сжимается, должен вам признаться...
- Хорошо помню, как из Баку уезжали евреи в 70-х, 80-х. Отъезд их повлек за собою вымывание целого культурного пласта. На какой культуре были воспитаны эти люди, и почему город с такой безоглядной легкостью ими пожертвовал?
- Я не присутствовал в Баку в период массовых отъездов. Мне трудно ответить на ваш вопрос. Но что мог сделать город?! Вы ведь знаете, как это было, тоже застали советскую власть. И давайте не будем забывать, что уезжали не столько из города, сколько из страны, жить в которой становилось все труднее и труднее. К тому же обострился национальный вопрос. Это была уже империя пятого пункта. Правда, национальный вопрос долгое время как-то счастливо обходил стороной бакинцев, но, очевидно, к тому времени, о котором вы говорите, уже настиг. Думаю, именно поэтому евреи и решились покинуть город, к которому прикипели душой. Баку всегда был городом интернациональным. Я вспоминаю мою футбольную команду, вошедшую в мою юность, кого только не было в ней: русские, греки, азербайджанцы, евреи, армяне... То же самое в школах, высших учебных заведениях, да и на улице все компании были пестрыми, многонациональными. Возможно, это характерно для портовых городов. Баку и Одесса были два таких феномена в стране. Я всегда очень гордился тем, что в самые неприятные времена мог сказать два заветных слова: "Национальность - бакинец!" Конечно, с тех пор многое изменилось. Начались знаменитые события 90-х, в ходе которых мы потеряли уникальную национальную общность. Потеряли людей, которые имели высокую роскошь не задаваться вопросом, кто они по рождению.
- В одном из своих интервью вы сказали, что только благодаря честолюбию бакинцев встретились с писателями, имена которых вписаны в скрижали нашей литературы. Я имею в виду Максима Горького и Исаака Бабеля, давших вам зеленый свет, как принято в таких случаях говорить. Это честолюбие интернационального характера, бытовавшего когда-то в советском Баку, или такое типично бакинско-еврейское и вы просто соблюли политес в своем интервью, приобщив за давностью лет всех бакинцев к этой характерной черте?
- Ну, во-первых, тут не следовало бы упускать из виду несколько шутливую интонацию моего ответа, рассматривать который серьезно не стоит, но и доля правды в какой-то мере присутствует определенно. Меня послали в столицу власть имущие. Не просто бакинцы, а правительство, отцы города. Только они могли направить меня в Наркомпрос. Можно ли их назвать бакинцами? Наверное, в какой-то степени можно. Представьте себе неординарную ситуацию, у меня, девятилетнего мальчика, выходит первая книжечка стихов, и бакинцы отправляют меня в Москву, где, как они полагали, я непременно должен встретиться с Алексеем Максимовичем. В итоге так и случилось. Наркомпрос организовал встречу с Горьким, она состоялась 7 июня 1934 года в Горках. Но сначала я был принят наркомом просвещения, впоследствии расстрелянным Андреем Сергеевичем Бубновым. Это имя было в одном ряду с именами крупных большевиков, правда, сейчас о нем мало кто помнит. Остановился я в пансионате ЦКБУ, питался в Доме ученых. А директором Дома ученых, между прочим, была вторая жена Алексея Максимовича, знаменитая актриса, красавица Мария Федоровна Андреева. Встреча с Исааком Эммануиловичем произошла случайно. Дело в том, что он тоже собирался в Горки к Горькому. Мы ехали с ним в одной машине. Дорога в Горки была длинной в те времена, более трех с половиной часов. Но какой незабываемой оказалась она для меня! Бабель был потрясающим рассказчиком. Несмотря на свой возраст, я хорошо чувствовал неповторимое обаяние, исходившее от этого коротконогого, плечистого, лысого и близорукого мужчины... И ведь женат был на одной из первых красавиц - Антонине Николаевне Пирожковой. Горький выделил Бабелю комнату в Горках. Он его очень высоко ценил. Я помню, как Горький наклонился ко мне и, показывая глазами на Бабеля, сказал: "Гениальный человек!.." (Пародирует Горького.) А вот не случайной оказалась встреча с Маршаком. Алексей Максимович не то чтобы организовал эту встречу, он был ее инициатором. Хотел, чтобы Маршак осуществлял некий контроль надо мной. Тогда этой встрече не суждено было сбыться, потому что я не приехал в Москву, как советовал Алексей Максимович. Встретились мы с Маршаком много позже, через четырнадцать лет, когда я уже переехал в столицу. И мы с Маршаком встречались достаточно часто. Но это был уже другой этап в моей жизни, другая пора.
- На вашем авторском вечере в Литературном музее, когда речь зашла о молодой отечественной литературе, о подстерегающих ее трудностях, вы упомянули меня (корр. Афанасий Мамедов), добавив в заключение, что ничего-де, мол, прорвется, у нас с ним бакинская закваска. Слова ваши врезались в память и очень помогли мне в дальнейшем, хотя, должен признаться, я понял их скорее эмоционально, в общем контексте. Не смогли бы вы пояснить, что же это такое - "бакинская закваска"?
- Я имел в виду, что потребность и необходимость литературного самовыражения требуют такой воли, когда сибаритство, склонность южан к сиесте, отступают на второй план, а на первый выходят южный напор, воля южного человека, уверенность в том, что ему под силу осуществить задуманное... Те самые качества Д` Артаньяна. Литература - это вообще область, требующая прежде всего большой воли. Сначала воля - и только потом все остальное. Заставить себя проводить жизнь за письменным столом - не просто, но если вы решили связать свою жизнь с литературой, должны знать, что вам не дано ничего другого, кроме того, как каждый день с утра садиться за письменный стол, и это единственная возможность что-либо сделать. Вот тут-то, как мне кажется, и должна помочь "бакинская закваска". Покойный Алексей Максимович очень любил строки из Ростана: "Мы все под полуденным солнцем и с солнцем в крови рождены". Вот это полуденное солнце обожгло нас в нашей юности. Это главное, это, наверное, и есть "бакинская закваска"."
Леонид Зорин автор более чем пятидесяти пьес, поставленных в лучших советских и российских театрах, автор сценария 15 фильмов, в их числе "Покровские ворота" и "Мир входящему" и новый телесериал "Тяжелый песок". В кино Леонид Зорин как сценарист работал с режиссерами Эльдаром Рязановым ("Человек ниоткуда"), Александром Аловым и Владимиром Наумовым ("Мир входящему" и "Закон"), Сергеем Микаэляном ("Гроссмейстер"), Виталием Мельниковым ("Царская невеста"). Огромный успех у зрителей нескольких поколений выпал на долю поставленной Михаилом Козаковым по пьесе Л.Зорина картине "Покровские ворота". Автор нескольких повестей и романов, книг прозы. Его перу принадлежат романы "Старая рукопись", "Странник", "Злоба дня", повесть "Главная тема", книга мемуаров Авансцена "Записки драматурга", и ряд рассказов, в которых также основной является драматургически острая тема противостояния "естественного" человека (и народа) бесчеловечной системе управления, подкрепляемая неизменной верой Зорина в нравственную победу и окончательный (в исторической перспективе) приоритет "добра".
Награжден орденами "Знак Почета", Дружбы народов, Лауреат конкурсов на лучшую комедию и на лучшую пьесу о деловых людях России, Всероссийского конкурса драматургов и т.д.
24.03.2009
ru.trend.az
Док. 605761
Перв. публик.: 24.03.09
Последн. ред.: 05.11.09
Число обращений: 0
Зорин Леонид Генрихович
|
