Создатель комедии "Мама, не горюй" Максим Пежемский встретился с RS, чтобы объяснить, как ему удалось снять сиквел русского трэш-фарса "Любовь-морковь" в трезвом уме и твердой памяти
"Дети становятся взрослыми, взрослые становятся детьми, все очень просто, - объясняет мне сюжет своей новой работы Максим Пежемский, сидя за столиком одного из московских кафе. - В первой части фильма "Любовь-морковь" судьба меняла телами Кристину Орбакайте и Гошу Куценко, а теперь она же меняет их телами с детьми. Это новогодний семейный фильм с хорошими артистами, его будут смотреть. В основном, конечно, из-за Куценко". "Мама, не горюй" Максима Пежемского до сих пор остается, пожалуй, самым цитируемым фильмом второй половины 90-х: коронными фразочками сценариста Константина Мурзенко с одинаковым успехом изъясняются нувориши, полуночные бомбилы и редакторы глянцевых изданий. "Я понял, что буду режиссером, в 1986 году, - вспоминает
Пежемский. - Тогда в Петербурге прошла первая Неделя британского кино, где я впервые увидел "Бразилию" Терри Гиллиама. Совершенно неожиданно, сам себе поразившись, я понял, как этот фильм устроен: как делали сценарий, как строили декорации, что именно говорили артистам. Конечно, в голове у меня всего лишь витали иллюзии. Но это уже было кое-что".
Сейчас Максим Пежемский производит впечатление предельно серьезного мужчины: он взвешенно подбирает слова, заявляет, что не употребляет спиртного, и в течение трехчасовой беседы опустошает три тарелки с разнообразной едой. "Году в девяносто шестом я шел по Аничковому мосту мимо всадника с лошадью и вдруг понял, что обязательно должен снять "Мама, не горюй". Невзирая ни на что - ведь с этим проектом у меня была связана долгая история противостояния с продюсерами. В 1995 году у меня и Мурзенко уже был готов сценарий "Мамы", который весь был на "понятиях" написан. Когда фильм вышел, те продюсеры, которые не давали денег, хлопали меня по плечу и поздравляли с успехом. А я им отвечал, что ничего нового к ним не понесу. Наживал себе врагов. Потому что главное качество русских продюсеров - трусость. А трусость я, так уж сложилось, не люблю".
45-летний Максим Пежемский даже о создании сериала "Наша Russia" на ТНТ в своих интервью говорит с брюзжащей интонацией много повидавшего человека, которому только и делают, что вставляют палки в колеса. Наверное, по причине своей мрачности Пежемский и занимается комедийными проектами. "Во всех моих картинах не было убито ни одного человека, - в своем стиле шутит Максим. - Но я думаю, что уже давно пора кого-нибудь отправить на тот свет". Наш разговор вполне логично перетекает на тему взаимоотношений кино и мирового кризиса, и речи Пежемского приобретают совсем уж замогильный характер. "Я бы на месте молодых сценаристов воспользовался этой жизненной "паузой" и переосмыслил свою жизнь прямо сейчас, - заключает режиссер. - Стоит ли снимать и писать всю ту телевизионную муть, которую делают те, кто вышел из ВГИКа? Через два года такой работы эти люди для кино уже ничего, как правило, не значат. Они попросту "старчиваются" на своих сериалах. Не лучше ли сбиться в кучку, которая снимает на цифру честные истории с хотя бы какими-то амбициями?".
Первая "Любовь-морковь", снятая известным телеведущим Александром Стриженовым, стала кассовым хитом и запомнилась многим благодаря тому, что "антикиллер" Гоша Куценко щеголял в кадре с женским чепцом на голове. Делая вторую серию трэш-проекта, Максим Пежемский ничуть не расстраивается по поводу кармического следа своей новой ленты. "Я вообще люблю трэш и всякие китчевые истории, - сообщает мне режиссер. - Это такая же серьезная работа, как съемки мелодрамы. С китчем нужно уметь обращаться: если ты будешь снимать все серьезно, то обязательно опозоришься, а если будешь на китче умело играть и иронизировать над ним - это будет высший шик. Жалко, что у нас в стране никто не умеет писать сценарии, скажем, в духе студии Troma. Я бы их с удовольствием снимал. Для таких вещей нужно быть или высочайшего уровня интеллектуалом, или извращенцем. Я согласился бы на работу с извращенцем, с кем угодно, чтобы мы могли сделать качественное трэш-кино. И меня совсем не волнуют стенания по поводу безвкусия на экране, если зритель видит действительно живую вещь".
